Стихи
Опубликовано в журнале Сибирские огни, номер 10, 2009
I WANNA WOMAN
Сегодня снова говорили про онаниста.
Летняя жара притягивает к реке множество женщин,
они демонстрируют все без исключения части тела
с той или иной степенью открытости
и беспечности.
У некоторых выбриты подмышки,
другие — с синяками на ляжках.
“Осторожно, там опять этот засел”, —
предупредила бабка с козами,
кивая на заросли ивняка —
словно это была наша проблема.
Словно это нас он разглядывает с биноклем
и прерывистым дыханием.
Мы всегда готовы прогнать его палками
и свистом.
А надо будет, проломим череп
топором или
выколем глаза шампурами —
пусть только сунется!
Но — можете быть уверены —
даже после этого,
уже без бинокля, уже с пустыми глазницами,
он все равно залезет в эти кусты,
будет нюхать горячее тело воздуха,
лепить в нем мокрых женщин, чтобы подсматривать,
и будет стонать,
напевая
услышанную утром на “Промене”* песенку
“Мы ждали этих теплых дней отчаянно…”
Еще пару недель — и август закончится.
Еще пару усилий — и разверзнется бездна.
WELCOME TO MY FOOLISH DREAMLAND
Тарас прав, когда пишет
Ни к чему будильникам подрывать нас по утрам
Утро и без того время смутное,
сплошная тоска, самое худшее, что может случиться.
Необходимость как-то прожить наступающий день
приковывает к кровати. Возьми еще полчаса.
Обдумай увиденное.
Обдумывание снов —
это попытка навести порядок в ночных приключениях,
придать сюжету стройность, видениям — ясность.
Что было на самом деле? Какого хрена
пьяный Томас оставил под сиденьем сухие
экскременты? Сексапильная монашка
чего-то ведь добивалась, указывая на меня
пальцем? Еще мне снились часы.
До отъезда оставалось море времени,
но не было возможности покинуть трейлер
с толпой знакомых. Что же мешало?
Гораздо хуже, когда с охапкой цветов
идешь к кому-то, кого на самом деле уже месяц
как убили, на юбилейный вечер.
Почему юбилейный? Еще две минуты —
и я выясню, догоню монашку,
Томаса заставлю
прибрать за собой…
Обдумывание снов чаще всего
не дает ничего, кроме параллельных выводов:
жизнь проходит, проблема утра
в том, что оно заканчивается.
Только во сне, где все по-дурацки,
оно выглядит настоящим.
То есть вечным. Возьми еще полчаса.
THE VERY BEST OF TABLOIDS
ПОЖАРНЫЕ, КАК ВСЕГДА, ОПОЗДАЛИ!
БЕНЗИН ОПЯТЬ ПОДОРОЖАЕТ, ЗАТО ГРИВНА ПОЕДЕТ ВНИЗ!
СЕМНАДЦАТИЛЕТНЯЯ ВНУЧКА ЗАРЕЗАЛА ВЕТЕРАНА ВОЙНЫ И ТРУДА!
САМОГОННАЯ ТРАГЕДИЯ НИЧЕМУ НЕ НАУЧИЛА!
ПРИШЕЛЬЦЫ ЗАБРАЛИ В КОСМОС НЕ ТОЛЬКО СЕМЬЮ БАРАНЮКОВ!
МАРШРУТ ПЕРЕДВИЖЕНИЯ СЕРИЙНОГО УБИЙЦЫ ВЫЯСНЕН!
ПРЕЗИДЕНТ ПОДПИСАЛ УКАЗ О ЛЮБВИ К РОССИИ!
НА ПОМОЙКЕ НАЙДЕН ТЫСЯЧНЫЙ БРОШЕННЫЙ МЛАДЕНЕЦ!
АЛЛА БОРИСОВНА СНОВА ПОЖАЛУЕТ ВО ЛЬВОВ!
АСТРОЛОГ НЕ СОВЕТУЕТ РЫБАМ МЕНЯТЬ СЕКСУАЛЬНЫХ ПАРТНЕРОВ!
ПРОДАЕТСЯ ДОМ С ЖЕНОЙ И БАССЕЙНОМ!
ПРОТЕЗИРУЮ ЗУБЫ! СТРЕЛЯЮ БЕЗ ПРОМАХА!
ПИШУ МЕМУАРЫ, СТИХОТВОРЕНИЯ, ПРОЗУ!
ВОСКРЕШАЮ МЕРТВЫХ — ЛЕЧУ ОТ ИМПОТЕНЦИИ!
ПОКУПАЕМ ВОЛОСЫ И НОГТИ!
ДЕЛАЕМ ЕВРОПЕЙЦАМИ!
КАК УЖЕ ПИСАЛА НАША ГАЗЕТА,
с меня хватит. Не хочу ничего знать!
НАЛОГОВАЯ, КАК ВСЕГДА, НАГРЯНУЛА ВОВРЕМЯ?
ЗАТО ПОЖАРНЫЕ, КАК ВСЕГДА, ОПОЗДАЛИ!
И хотя САПЕРЫ НЕ ОШИБАЮТСЯ,
И хотя ТАЛИБЫ НЕ ВЗЯЛИ КАБУЛ,
И хотя ДИНАМО НЕ ОТЫМЕЛО СТАРУЮ СИНЬОРУ,
с меня хватит, КАК СООБЩАЮТ ВАШИ КОРРЕСПОНДЕНТЫ.
BACK IN USSR
Не было меня так долго…
Марцин Светлицкий
Не было меня так долго,
что совсем ничего и не изменилось.
Та же вонь на лестнице,
тот же кавээн по всем каналам, кроме первого,
но на первом даже кавээн был бы за счастье,
хотя какие могут быть опять шутки
по поводу сала?
Писем как таковых нет,
лишь какая-то сука регулярно
подбрасывает под дверь то квитанции за неуплату,
то “Курьер Кривбасса”, то другую фигню,
как, например, приглашение
на презентацию
сицилийских бронежилетов
или на выставку детского рисунка
“Наш дом Украина”.
Я знаю, что наш дом Украина.
Я отворачиваюсь к стене
и закрываю глаза
с желанием проспать лет пятьдесят,
после чего не проснуться.
GLORY TO THE CAMELS
Из нас получилась бы до того прекрасная пара,
что мы подошли бы даже для рекламного ролика.
Примерно такого:
За стойкой бара сидит Он.
Через несколько стульев — Она.
Вот Она начинает копаться в сумочке.
Он протягивает ей
открытую пачку сигарет.
В ту же секунду Она успевает найти в сумочке
свою.
Он смеется.
Она улыбается.
Следующий план:
две пачки кэмелов на стойке бара
одна возле другой,
одна возле другой.
Пепельница, окурки, дым.
Потом снова:
Он и Она вместе выходят из бара.
Разумеется, в будущее.
Надпись:
СИГАРЕТЫ “КЭМЕЛ” —
САМИ ПО СЕБЕ ПРЕКРАСНЫЙ ПОВОД ДЛЯ ЗНАКОМСТВА!
Оставалась пара пустяков:
подобрать музыкальный фон,
договориться об интерьере и массовке,
решить, что там с будущим.
Сначала было несколько
неплохих писем.
Потом кто-то из двоих впервые задержался с ответом.
Потом это стало нормой, потом отвечать
стало обязанностью.
Жизнь вернула на место все, что хотела.
Теперь остается думать:
а было ли вообще что-нибудь, кроме дыма?
Но какого черта ты, чудище,
давил свои желтые окурки в пепельнице
так отчаянно, словно погонщик верблюдов,
по ошибке допущенный в приличное общество.
WITHOUT YOU-2
Те же запахи, те же
ароматические свечки, другие подобные фишки:
колокольчики, будды, нью-эйджевые записи,
Блаватская…
Во всем остальном после нас был полный порядок,
разве что хозяйка квартиры
могла заметить несколько пятен на простыне.
Увы, мы не умеем делать это чище.
Чище могли бы ангелы,
но они не занимаются любовью.
Чище не бывает.
Кто-то хотел, чтобы после паузы
в семнадцать месяцев я снова там оказался:
те же запахи, те же
ароматические свечки, другая подобная индия:
мандала, кастанеда, костяные палочки, нью-эйджевые
колокольчики…
И такая долгая ночь, и так одиноко под крышей,
и такая полная незапятнанность,
что появились неплохие шансы
попасть на небо.
Но там не занимаются любовью.
IN MEMORY OF DEEP PURPLE
…на что она вполне резонно написала,
что в целом я прав, что любви и в самом деле
в этом мире не так много, как хотелось бы,
но что я в таком случае понимаю
под любовью?
Это был слишком прямой вопрос.
Я не нашел такой же ответ.
Чтобы найти именно те слова,
мне нужно было бы снова оказаться на той каменной террасе
(какой-то дворец, вилла или что-нибудь в этом роде),
дышать жарой, клевером, разомлевшим человеческим
обществом надоедливых дам
и господ, держать вспотевший бокал,
не зная, куда стряхнуть пепел
(ей-богу, не на плиты же из белого мрамора!),
не слышать вопросов
и отвечать невпопад,
жмуриться от заходящего солнца,
а затем наконец
увидеть тот узкий абрис трусиков
под прозрачным платьем почти до пят.
JUST IN BEETWEEN
…это примерно так, как с гостиничными
номерами —
выселение до двенадцати,
то есть мы закрываем дверь,
сбегаем вниз
и сдаем ключи на рецепции.
Но что номера?
Что происходит с ними без нас? что делается
со всей этой путаницей простыней, со всем бардаком,
всеми полотенцами,
подушками,
пеплом в пепельницах?
Так же ли сдувает его
оконный сквозняк?
так же ли капает кран
в ванной? отпотевает ли
в конечном итоге зеркало?
что в нем видно?
(как сказал бы Классик:
О, много бы дал я за то,
чтобы только увидеть,
что происходит с номером,
который я навеки покинул!)
Ясно, что потом появляется горничная,
чтобы стереть каждый малейший след
после нас, словно нас и не было.
И это ей удается.
Ясно и то, что позже
здесь появятся другие, новые
постояльцы.
Но что происходит в период между?
Между нашим отъездом и появлением
горничной?
В гостиничном номере,
где так близко лежалось вдвоем,
так близко дышалось?
GIRL YOU WILL BE A WOMAN SOON
Благодаря яхт-клубам, курсам английского языка,
полонистике и украинистике
за то, что воспитали ее специально для меня,
благодаря всем редакциям, для которых она пишет,
журналу Russian Military Review,
который она читает в берлинских эс-банах,
музыке, которую слушает,
фильмам, которые смотрит,
компьютерным играм, в которые проигрывает,
за то, что она есть она есть она есть она,
благодаря ее деду, который говорит
Не езди во Львов — такого города нет,
благодаря всем поколениям ее предков
за то, что, бездумно совокупляясь,
проложили ей тысячелетний путь к воплощению
(специально для меня),
прокрадываюсь в ее сны, благодарю
благодаря
за возможность сниться,
возможность отзываться,
пульсировать
и благодарить.
WERWOLF SUTRA
По-немецки это называется
Hochsitz.
Такая деревянная будка на возвышении,
откуда удобней стрелять
по кабанам. Кто-то говорит, что
по оленям.
А еще тут водится множество лис
(одна из них перебежала шоссе
в первый же вечер). Им подсыпают чего-то такого
от бешенства, что они уже не могут
взбеситься.
А еще эти руины, эти бывшие
военные городки! Заросшие хвощами
казармы, стрельбище, плац, катэпэ, капэпэ,
настенные росписи в гимнастических залах,
настенные надписи в умывальниках и сральниках.
Так и хочется поднять указательный палец
и заявить: “Пепел империй”.
Между тем речь идет о вещах куда более простых.
В шесть утра (в Москве было восемь)
их выгоняли из казарм.
Потом весь этот идиотизм с песнями, физзарядкой
и умыванием, долбежка мозгов, уборка
территории, расплывшееся масло завтрака, целый день до вечера,
столько-то дней до приказа.
Между тем речь идет
о рядовых Мухамедярове, Федотове и Перевертня**,
чьи имена навеки (ну, не навеки же!)
записаны на скрижалях (бытия?) вместе с номерами
их КамАЗов.
Федотов был посредине, справа Мухамедяров,
слева от Федотова — Перевертня.
С первыми двумя все ясно: русский, татарин.
Но этот третий? Куда с такой фамилией?
Никто не любил Перевертня за врожденную хитрость
и дурацкую фамилию.
Они не могли не смеяться над такой фамилией.
Он и сам не знал, что она значит.
Но по-немецки это будет
Werwolf! С черным нёбом!
Гроза окрестных сел и местечек!
Романтический герой сказок и баллад!
О неистребимый, почти бессмертный человековолк!
Беги, пока они не устроили на тебя
облаву! Пока не прицелились со своих деревянных вышек!
Дембель неизбежен! Я верю, ты сможешь!
Воскресни! Стань собой, Перевертня!
Игоря Белова