Опубликовано в журнале Сибирские огни, номер 8, 2008
Постояльцы, скитальцы, лишенцы, жильцы,
Пришлецы, проходимцы (забыла ль кого?) —
Люди-саженцы в блёстках нездешней пыльцы,
Росном, бисерном поте лица своего,
Без печати на горле, клейма на лице,
С негламурной наколкой, с разбойной серьгой;
Без ключа на мизинце, ключей на кольце;
Без окна, без дверей, со двора ни ногой!
Я не знаю короткой дороги домой,
Я пешком за три моря хлебать киселя;
Я семь пар износила железных; седьмой
Хлеб сглодала, а все не родная земля.
Раз — дорога: из Гостиц-села, из гостей…
Солнце за терриконами падает ниц,
И в округе, в границах её волостей,
Сотрясается воздух от пения птиц!
Два — дорога: сквозь лес, через чад, через чат,
Пусть окольным, кружным, окаянным путем,
Где навстречь семафорам колеса стучат:
Пережжём, переждём, перелжём, перейдём…
Три — дорога: во двор, по двору, со двора,
В кольца противосолонь свивается пыль;
И негромким презрительным свистом с утра
Подзывает водителя автомобиль.
Другой автор того же журнала, Николай АЛЕШКОВ (подборка “Иначе – как?”) начинает и завершает стихотворение “Скворцы несут дыхание весны…” репортажем о своих эротических снах, серединку же заполняет православной бутафорией. Как следует из нижеприведенного стихотворения, таким образом он “пытается связать на небесах” “нити, что в веках оборвались”. Как о подобном способе не догадается московская патриархия, ума не приложу.
“В начале было Слово…”
Евангелие от Иоанна
…и вдруг приснился Юрий Кузнецов,
и был он тих, задумчив и печален:
— Мне дела нет до подвигов отцов,
я слышу отзвук Слова, что в Начале
вдохнуло жизнь, с землёй связало высь.
В мирских грехах я перед ним не каюсь,
но нити, что в веках оборвались,
я вновь связать на небесах пытаюсь.
<…>
И потом —
По солнечным мирам
Вневременной кочевник…
Поэт в апреле умер и светло о нём
Весенний шмель пропел
Виолончельно.
Впрочем, в сравнении с другим опусом памяти Р. Х. Солнцева, В. Руднев просто великолепен. Некто Владимир ПРОКОПЕНКО выдал такое, что стоило бы привести довольно большой текст целиком (в созерцании позора есть своя наука), да совесть не позволяет. Однако же, вот что нам сообщают, среди прочего, о Романе Солнцеве:
Струится свет поэзии.
Поэтам всех эпох
Судьба — идти по лезвию,
А строчки пишет Бог.
Высоцкому и Данте
Он подбирал слова…
Мы говорим: таланты,
А просто — сердце Данко
И рожь, и грудь крестьянки,
И неба синева.
Увы, никто не вечен.
Ушли тропой отцов,
Ушли Дорогой Млечной
И Байрон, и Рубцов.
Всему приходят сроки,
Но оглашают дол
Божественные строки,
Божественный глагол.
И вспыхивают свечи,
И чуть дрожит рука.
Увы, поэт не вечен,
Но в вечности — строка!
Скорбим о нём, ушедшем.
Он — в памяти, живой,
С родным до боли жестом,
С улыбкой озорной.
Перед крестом могильным
Мы верим, знаем: он
Не погасил светильник,
Но раздарил огонь.
Мы еще Москву ругаем, мол, провинции не слышит, сама с собой живет. Да что тут слушать, прости господи? Божественные строки про грудь крестьянки? Хорошо еще, что “товарищи” Романа Харисовича на кресте висеть не заставили. Помазанник, пророк – какая разница, лишь бы печатали.
Вот, к слову, и о первопрестольной высказались: Дмитрий МУРЗИН, “Limita la commedia”:
Каждый год усталая провинция
Лучших сыновей и дочерей
Посылает, чтобы откупиться,
В главный город Родины своей.
Чтоб найти себе в столице нишу,
Сядут в самолёты, поезда
И покинут город их взрастивший,
Чтобы не вернуться никогда.
Станут кофе пить в кафе на Бронной,
Будут пачкать Чистые пруды…
В сумерках покурят на балконе —
И звезда полей им до звезды.
Край родной повспоминав ночами,
Выбросив от прошлого ключи,
Станут даже больше москвичами,
Чем все коренные москвичи…
Будут на работу торопиться
И красот Москвы не замечать.
Будут новым жителям столицы
В спину “понаехали” ворчать.
…………………………………………..
Жизнь пройдёт, как очередь у кассы
И шепнёт: “Чего-то мне херо…”
Пушечное офисное мясо,
Пассажир московского метро.
Журнал “Новый мир” № 5-2008 публикует стихи Виктора ЧУБАРОВА “То, о чем не просим…”. Павел Крючков сообщает об умершем в 2007 году В. Чубарове всю ту информацию, которую de regula сообщают читателю о поэте. Любом.
Выцветшее дно.
Выжатая хвоя.
Я искал одно —
а нашел другое.
Федор Сологуб,
ласточка в конверте.
Любит — однолюб —
размышлять о смерти.
Эко повело
чертовы качели!
Чует помело
оторопь капели.
Я искал одно, а нашел
что надо:
терпкое вино
в кущах винограда.
Электричка в шесть.
Самолет в ноль восемь.
У Николы есть
то, о чем не просим.
позвонить тебе среди ночи сказать спаси
бо не имем радости вот такие мы гой-еси
ибо все у нас хорошо только нету сил
никаких совсем
как мы путаемся у тебя в телефоне, один-другой
провода твои выгибают хребты дугой
только в ус не дует твоя перелетная голь
занята другим
или просто так например устал говорить
среди ночи помехи гуще и чаще ритм
вдохов-выдохов и кроватей послушный хрип
перекуса полночный хруп
или просто не дозвонились еще тогда
провода не вытянули невидимые провода
это остров, бабка, вокруг сплошная вода
боль сплошная, не слышная никуда
не ведомая ни в кого
В связи с тем, что на адрес редакции журнала пришло письмо от г-на Евгения Степанова, главного редактора журнала “Дети Ра”, в котором говорится, в частности, что мои высказывания в адрес вышеозначенного издания (в “Библиографии” предыдущего номера “Сибирских огней”) оскорбляют честь и достоинство его авторов, я приношу свои извинения лично г-ну Степанову и всем оскорбившимся авторам.
Владимир ТИТОВ