Стихи
Опубликовано в журнале Сибирские огни, номер 7, 2008
Только бы даль отзывалась далёкая.
Только бы высь открывалась высокая.
Только бы солнце России в лицо.
Только бы внук выбегал на крыльцо.
Много ли надо мне, старость обычная?
Личная воля да книга приличная.
Русская жизнь с огоньками в ночи,
Где отыскались от света ключи.
Письма друзей с откровенными строчками.
Ясь и мерцающий разум над точками.
Почта в Читу ещё ходит пока.
Жизнь коротка. Потому велика.
* * *
…в попиранье заветных святынь
Блок
Последний русский умер и зарыт…
Вл. Берязев
…великодержавная грусть
Ст. Куняев
Вдохновенье невежды всё реже,
Чаще русский, осознанный путь.
Вышла белая лодка на стрежень,
И назад её не повернуть.
Здесь не руки на вёслах изранишь,
А, смиряя сердечную дрожь,
Ясно знаешь — кого ты таранишь,
И на чьи позывные гребёшь.
Мiроколица гордого Росса
Залегла, как полярный медведь.
И Аляске с копьём эскимоса
Не пробить в ней лобастую твердь.
Одряхлевшего духа разруха
Начиналась столетья назад.
Если Кремль отзывается глухо —
За спиной восстаёт азиат.
Чья впотай за оградой ограда?
Сон Аркадии душит полынь.
Белых вилл голубая услада
В попиранье заветных святынь.
Чья в крестах золотая дорога?
Посмотрели б на собственных чад.
Не гневили ни Бога, ни рока,
Если оба тревожно молчат.
Хороши закулисные игры,
Только эта гроза — не гроза.
Молодое повстанчество тигров
Грозным заревом режет глаза.
Кто кого подомнёт и рассеет?
Карту мира крои не крои.
А грядущая гибель Брюсселя
Не на нашей, славянской крови.
Трубку мира курить, видно, не с кем.
Не сплотит всех Великая Русь.
В этом путь наш особый и резкий.
В этом — новодержавная грусть.
АМАЗАР-РЕКА
Течёшь ты по светлому донышку,
От севера к тёплому солнышку.
Играя жемчужными бликами,
Спешишь ты к Амуру Великому.
Твои берега соболиные
Пропахли росой и малиною.
На камушках острых, на брёвнышках
Журчит твоё звонкое горлышко,
И эхо огромноголосое
Гудит над седыми утёсами.
Неси, Амазар, моё горюшко
До самого синего морюшка.
Пусть солнце играет ресницами,
А ночка сияет зарницами,
Чтоб сам я запел, как соловушка,
На трезвую утром головушку.
* * *
Вечер на родине, — тёплый! — на родине.
Цвет лепестков за калитку летит.
А в конце улицы, за огородами,
Тонкое платье твоё шелестит.
Тонкий туман веет струйками свежести.
Над горизонтом макушка луны.
Платье в объятьях молчанья и нежности,
Выдох и вдох зоревой тишины.
Верится, любится, сладко мечтается.
Всё ещё вместе и всё впереди.
Руки сплетаются и расплетаются.
Голос “прости” или “не уходи”.
Нет на земле никакой непогодины.
Нет на душе ни обид, ни грехов.
Вечер на родине, память на родине.
Сто лет до этих прощальных стихов.
ЛЕТОПИСЕЦ НАД “СЛОВОМ”
Как узорно, звучно это “Слово”!
Клич и плач, и трубы в серебре.
Жаркий блеск шелома золотого,
Тайный звон на раненой заре.
За рекой, как лебеди, туманы.
Что ж, пора коней своих седлать.
Быль создать. Не поздно и не рано
Крест принять, а князю — исполать!
Путь открыть неведомый и мглистый,
Где среди побоищ и пиров,
Позлащённый кубок византийства
Русской брагой полон до краёв.
Пусть потом колдуют летописцы,
Озаряет свет иконостас.
Слово создано. Пора молиться.
Будь, что будет — Бог за всё воздаст.
* * *
Душа покаяться не хочет, —
За что? И перед кем ещё?
И кто сейчас уполномочен
Иссечь источник из неё?
Слеза вскипает, но не брызнет.
Сушь Бытия, песок земли,
Где наши мёртвые при жизни
Одной слезинки не нашли.
* * *
Возраст такой или ветер такой —
Поздние дни, словно листья, шуршат.
Люди и тени ушли на покой.
Необитаемой стала душа.
Воздух серебряный чуть позлащён.
О, неразумная, гордая высь!
В тайное знанье имён и знамён
Тщетно стучится озимая мысль.
Солнце — основоположник тепла —
Ласково смотрит, как белый монах.
Песня допелась и жизнь отцвела
В ясных словах, в поучительных снах.
Листья метёт, по дорожке метёт.
В Библии, в общем-то, сказано всё.
Это — прошло, да и это — пройдёт.
Крутится огненное колесо.
РЕКВИЕМ
О ЗАПОВЕДНОМ ЗАБАЙКАЛЬЕ
Светлой памяти реки Чикой
У изголовья отравленных рек,
Смертью грозящих Байкалу,
Остановлюсь на короткий ночлег,
Сяду на камень устало.
Ветер шумит и ворчит перекат,
Веет пожарной золою.
Плещется яд, воспаряется смрад
Над заповедной землёю.
Термос колодезной чистой воды
Из рюкзака вынимаю.
Выпью глоток, и от вида беды
С горечью припоминаю.
Кто начинал эту злобную месть —
Власть да нажива чужая?
Или предатели родины здесь
Родину уничтожают?
О, взяткоёмкий, урановый век!
Даже в тайге нет покоя.
Как здесь дурел, как зверел человек
Знают лишь слёзы Чикоя.
ВЗГЛЯД С УДОКАНА
Николаю Гладких
Мельчает эпоха, как чарский песок.
Народ не высок да и Кремль не высок.
Один Удокан устремляется ввысь
Протестом, спрессованным в острую мысль.
Здесь рек и раздумий великий исток,
Высотного воздуха крупный глоток.
На уровне века раскрыт окоём.
На уровне веры — духовный подъём.
Ущелья и пропасти, бездна провалов.
Эпоха великих людей миновала.
В России не может быть мелким поэт.
Талантов — без меры, характеров нет.
Взойду на опасный, скалистый мысок:
Народ не высок да и Кремль не высок.
Лишь горная высь над долиной разрух
Острит и кремнит свой повстанческий нюх.
ЛУЧШИЕ СТИХИ О ДРУЖБЕ НАРОДОВ
Русский я. Русью болел. Отболел. Вновь болею.
Пью вот с бурятом и тайно бурята жалею.
Он “архивариус”, варит в честь друга архи,
Пишет при этом трезвейшие в мире стихи:
“Пассионарность народов нельзя торопить.
Если вдруг русский помрёт — с кем бурят будет пить?”
— Пить? С кем попало, — еврей пошутил, как всегда.
“Пить! С кем попало буряты не пьют никогда!”
* * *
В мае берёзы, взрослея, белеют.
Кони и люди, старея, болеют.
Луг от жарков, как жаровня, горит.
Бабушка, неслуху, мне говорит:
— Кони и люди устали батрачить.
Рыбы под осень не любят рыбачить.
Эхо запрячет в лесу голоса.
Коротка летняя Божья краса.
Неслуху, мне не понять эти речи.
Утром берёзы белеют у речки.
Вещий жулан над калиткой поёт,
Мне или бабушке знак подаёт.
СИБИРСКАЯ ПЕСНЯ
В Сибири всегда далеко до весны,
До первых дождей, до черёмухи белой.
О, как мы намёрзлись душою и телом,
Как часто нам снятся зелёные сны.
В Сибири всегда далеко до весны.
Созвездья горят, но не дарят тепла.
И так далеко до свиданья с любимой,
До лета, до осени с жаркой рябиной —
Вся жизнь на суровых морозах прошла.
Созведья горят, но не дарят тепла.
В Сибири всегда недоверчивый взгляд.
Никто и ничто этот мир не изменит,
Покуда апрель этот снег не измелит,
И южные птицы вернутся назад.
В Сибири всегда недоверчивый взгляд.
Любимая, будь, как цветущая гроздь.
Встречай меня, солнышко, с яркой улыбкой.
Пусть плачет метель, как весенняя скрипка.
Я еду к тебе, твой нечаянный гость.
Любимая, будь, как цветущая гроздь!