Стихи
Опубликовано в журнале Сибирские огни, номер 3, 2008
ГОЛОС
В день Ангела моей матушки
Ксении Ермолаевны
Чей это голос почудился мне,
Кто это машет рукой,
Там, под окном… Или это во сне?
Кто ты, откликнись, постой!
Снежная шаль… Даже глаз не видать.
Нет, это все неспроста.
Сумка холщовая… Надо подать
Страждущей ради Христа.
Голос сквозь вьюгу расслышать хочу.
Жест разгадаю немой.
Утром я Ксенье поставлю свечу
В память и за упокой.
Буду я с женщиной той говорить
И, заглушая метель,
Слышу она мне: “Добро сотвори,
Скоро — пасхальный апрель.
В деньгах нет славы,
А в славе — любви,
Дружбой ты только богат,
Не позволяй себя лестью обвить,
Кисел её виноград.
Не возгордись на высоком посту,
Помни — откуда ты есть,
Сирых укрой. Приглашая к костру,
Дай им испить и поесть”.
Силилась что-то еще досказать.
Ветром сорвало платок…
Я наливаю в пунцовый стакан
И отпиваю глоток.
Все ж до конца мне опять не понять —
В лампе прибавлю огня:
Кто это был — может, Родина-мать,
Может быть, мама моя.
Лед на стекле я ладонью сотру —
В ветках рябиновых лик…
Кто это снова пришел по утру,
Кто там к окошку приник?
ХРАМ ВО ИМЯ ЦАРЕВИЧА АЛЕКСЕЯ
В КАШИНО
По-над храмом, над теремом
Над простором весны.
Мужички поматериваясь,
Водружают кресты.
Мы всем миром построили
Этот дом для молитв,
Деревянный, просторный он,
Словно мёдом облит.
Вот Марфута Осинкина,
Что живёт вдалеке,
Держит лепту посильную
В запотевшей руке.
И кудрявое облако,
Аки ангельский перст.
Проплывавшее около,
Зацепилось за крест.
ЯБЛОЧНЫЙ СПАС
Печи истоплены, холодно в мире,
Старый хозяин давно уж в могиле.
Думал — забытый совсем.
Яблоню он посадил на Урале,
Вновь урожай небывалый собрали…
Горькое яблоко ем.
Грустные мысли наводит погода,
Трезвого мало в деревне народа,
Выпить бы… Только вот с кем?
Каждый дурак на халяву — кутила!
Нехотя жизнь под уклон покатила,
Кислое яблоко ем.
Будем ли живы мы хлебом и квасом,
Духом любови и Яблочным Спасом?
Вёдер полнёхоньких — семь!
Яблоня щедрая чем виновата?
Эй, налетай, угощайся, ребята:
Сладкие яблоки — всем.
ФЕВРАЛЬ
1
ДИАЛОГ С ФЕБРУАРИЕМ
— Не ищут от добра, мой друг, добра,
Да повезло тебе с рожденьем крупно,
Смотри, на ветках сколько серебра,
И золото светил тебе доступно.
— Согласен! Даже месяц, будто бра,
Хватает в закромах моих добра!
— Твой век короче… Думаешь о нём?
На день, на два… Ах, все равно растаешь,
Но то, чего тебе не хватит днём,
Ты по ночам с избытком наверстаешь.
— Секрета разглашать я не хотел,
Ты угадал, как будто подглядел.
— Чего тебе ещё? К тебе друзья —
Январь, Декабрь наведаются часто,
Ты верен дружбе — без неё нельзя:
Опора — в горе и застолье — в счастье.
— Ты прав, мой брат, в достатке я живу,
И есть родня, и есть в поступках воля…
Сегодня, тс-с-с, Весну я приглашу,
Вот мастерица кувыркаться в поле!
Так жизнь моя текла бы и текла…
Тепла мне не хватает, брат, тепла.
2
У СВЯТОГО ИСТОЧНИКА
Светлая льётся водица,
Рад говорить родничок…
С неба возникли синицы.
Из-под земли старичок.
Очередь движется кучно.
Сбоку смиренно стою,
Чтобы не сделалось скучно,
Песенку тихо пою:
Светлая, светлая, лейся,
Люди Твоя напои.
Родина, родинка, песня.
Жажду мою утоли.
В Доме писателей пусто,
Кажется, вовсе их нет,
“Пушкин! — воскликнуть бы, — Пушкин!
Дайте ему кабинет,
Лучший, с диваном, с камином.
Рядом – с шампанским ледник…”
С нами дорожкой недлинной
Он бы ходил на родник.
Даст тот и Музу и силу,
Главное в жизни — успеть…
Девушка, выпрямив спину,
Кружечку тянет: “Испей!”
Тихой улыбкой красива
В яви, а может, во сне…
Что, если это Россия
Чашу подносит ко мне?
Светлая, светлая, лейся.
Люди Твоя напои,
Родина, родинка, песня,
Жажду мою утоли.
3
ФАНТАЗИЯ НА ТЕМУ
Эта ложечка серебряная, с краю объеденная, ущербная,
Словно русское дворянство, изрядно помятая,
И все же выжившая, на варенье щедрая.
На вишнёвое моё и на чай с мятою.
Не могу я, конечно, помнить, как бабушка Надежда Григорьева,
Подарила мне ложечку, по традиции, на первый зубок,
Времена-то минули какие горькие,
Не всякий в них устроиться смог.
Многое могла бы порассказать вещица заветная,
Вскоре исполнится ей дата почётная!..
Где же проба твоя благородная, еле заметная.
Восемьдесят четвёртая?
И когда опустеет в граде и в каждой квартире,
Кто-то в раю окажется, кто-то — в аду,
Слышите — только тихая-тихая музыка в мире
(Трудно представить, но все же смогу).
И последние зубы раскрошатся… На кого быть в обиде?
Рукописи истлеют, травы пожухнут, горючее — на нуле…
Только ложечка чайная кружится по орбите.
Будто память о людях, родившихся в феврале.
Переделкино,
7 февраля 2007 г.