Опубликовано в журнале Сибирские огни, номер 11, 2008
В конце июля-начале августа на плато Укок работала экспедиция. Организатор ее — Фонд Генриха Белля, центр которого находится в Германии, а офисы — почти в 30 странах, в том числе в России. В составе экспедиции представитель Фонда, журналисты из Москвы, в том числе аккредитованные в нашей столице корреспонденты немецких газет и автор этих строк. Руководитель экспедиции — заведующий кафедрой философии Аграрного университета, профессор, доктор философских наук Андрей Иванов.
Опережая ход событий, отмечу, что вскоре после возвращения экспедиции умер Александр Солженицын, которого после изгнания из Советского Союза приютил у себя тот самый Генрих Белль, немецкий писатель-гуманист, автор замечательных романов о войне, лауреат Нобелевской премии. Эту премию впоследствии получил и Солженицын. Тем самым я хочу подчеркнуть, что в мире очень многое весьма странным образом взаимосвязано, причудливо переплетается и предстает перед нами загадками. Их, неразгаданных, не счесть.
Нынешний десант на Укок не первый, но он отличается от предыдущих тем, что почти полностью состоит из работников прессы. Руководитель экологической программы российского офиса Фонда Белля Алиса Никулина таким образом формулирует задачу экспедиции:
— Дело в том, что проблема газопровода Россия — Китай у вас на Алтае хоть как-то обсуждается. За пределами края тишина совершеннейшая, в западной прессе — то же самое. С нашей точки зрения, такие важные проекты обязательно должны обсуждаться как можно шире. Не хотелось бы, чтобы сложилась ситуация, как это часто бывает в России, когда уже все решено окончательно, и только тогда мы спохватываемся: давайте пообсуждаем, чьи интересы были учтены, чьи — нет. Понятен интерес Германии, которая является внешним акционером “Газпрома”. Там экологическая культура намного выше, чем у нас, с партией зеленых считаются, и подобные проекты не остаются тайной до последней минуты.
— Ваши впечатления об увиденном на Укоке?
— Сейчас трудно говорить, все нужно переварить. Мы долго и тщательно готовили этот проект, эту экспедицию, я много читала. Но то, что увидела, превзошло всяческие ожидания. И действительно — невозможно представить себе реальность мощного техногенного вмешательства в природу Алтая, когда видишь все это своими глазами. Такие места нужно обязательно сохранять, их очень мало осталось на земле.
Укок часто называют плато, иногда — долиной, но, по сути, это плоскогорье, расположенное на высоте 2200-2500 м над уровнем моря. По краям плоскогорья проходят государственные границы России, Китая, Монголии и Казахстана. Самая высокая отметка горного обрамления — Табын-Богдо-Ола — пять священных вершин, среди которых наивысшая, Найрамдал*, достигает 4374 м над уровнем моря. От этого пятивершия веером расходятся южно-алтайский хребет, идущий к Казахстану, хребет Сайлюгем, монгольский Алтай. Посредине Укока пролегает морена, изрезанная многочисленными протоками, озерами. Она разделяет плоскогорье на Калгутинскую котловину, по которой протекает река Калгуты, и Бертекскую, тянущуюся вдоль реки Акалаха.
Путь экспедиции проходил от Кош-Агача через Джумалинский перевал и перевал Теплый ключ, после которого дорога по таким знаменитым перевалам как Семинский и Чекет-Аман кажется легкой прогулкой. На пути участники экспедиции увидели большое курганное поле вдоль реки Тархаты, Калбакташскую, Калбутинскую и Бертекскую писаницы, Джамалинские ключи с радоновыми ваннами и целебными источниками. Подъем на гору от самой высокой точки перевала Теплый Ключ неожиданно открыл вид на Белуху. С этого места хорошо заметно, что две вершины, Белуха и Найрамдал, господствуют на Алтае.
Андрей Иванов привычной тропой ведет нас к Калбакташским наскальным рисункам. Чуть в стороне небольшое строение, очевидно, возведенное здесь недавно. Нас догоняет женщина-алтайка и сурово бранит за самовольное вторжение. Она не представилась, но, судя по всему, ей доверено присматривать здесь за порядком. Доводы, что один из нас бывает здесь почти ежегодно и всегда разглядывал рисунки безо всякого присмотра, для нее неубедительны. Она вспоминает какого-то депутата, обругавшего ее, корит нас за попрание святыни, утверждает, что женщинам “туда” вообще нельзя — все на повышенных тонах. В заключение обещает, что мы дождемся, когда алтайцы возьмутся за оружие.
С одной стороны, похвально, что наконец-то здесь кто-то стал приглядывать за уникальным историческим памятником: стало быть, внимание к таким местам в республике Алтай каким-то образом повысилось. С другой — в этой брани, незаслуженных оскорблениях и угрозах — запоздалое отчаяние народа, упустившего уже многое, потерявшего значительную часть исторических ценностей, традиций. И грустно, и жалко, и обидно. Но ведь не все же еще потеряно, ведь, кроме отчаяния и злобы, есть решительность и твердость…
А рисунки просто потрясают. На вертикальной скале, прикрытой от злых ветров, целая композиция, представляющая древнюю версию мироздания: надземный мир, населенный воздушными обитателями, земной — животные, сцены охоты, быта, и подземный — тайное обиталище духов. А надо всем этим — некое неведомое существо, обнимающее все миры, покрывающее своей волей, своей властью все сущее и тленное, космос, который чувствовали, с которым считались и которому поклонялись наши предки.
Здесь я приведу фрагмент из знаменитой речи автора теории ноосферы В.И. Вернадского, произнесенной им в 1917 году, накануне Гражданской войны: “В основе наших азиатских научных учреждений должно лежать всестороннее изучение прошло и настоящего Азии в самых разнообразных их проявлениях — в области языкознания и истории, археологии, быта, фольклора, литературы, религии, искусства, музыки, экономических и материальных ресурсов… Нельзя забывать одного. Естественные производительные силы Азии в едва ли сравнимой степени превышают естественные производительные силы Европы; в частности, в нашей стране азиатская Россия не только по величине превосходит Россию европейскую. Она превышает ее и по потенциальной энергии. По мере того, как начинается правильное использование наших естественных производительных сил, центр жизни нашей страны будет все более и более передвигаться, как это уже давно правильно отметил Д.И. Менделеев, на восток, — должно быть, в южную часть Западной Сибири (!!! — А.К.). Россия во все большей и большей степени будет расти и развиваться за счет своей азиатской части, таящей в себе едва затронутые зиждительные силы. Это должна всегда помнить здравая государственная политика, которая должна смотреть всегда вперед, в будущее”.
В качестве комментария замечу, что почти все произошло по Вернадскому, вот только сама Сибирь, “за счет которой…”, могла бы ожидать более внимательного и бережного отношения к себе.
Рядом с Джумалинскими радоновыми родниками работает шахта по добыче вольфрамовой руды, это теперь не государственное предприятие.
Странно, что никто еще не приватизировал целебные источники. До сей поры сюда приходят и приезжают лечиться со всех краев России. Бесплатно. Добрыми руками построены домики, укрывающие ванны, душевая кабина, с наивной тщательностью на щепочках возле каждого источника выведено: от печени, от желудка, от почек… Два ключика в 60 сантиметрах друг от друга — а вода в них на вкус и даже по температуре изрядно отличается. Чудо природы! Для алтайцев это место считается священным уже не первое столетие, может, потому не допускают они сюда “золотого тельца”.
В первые минуты после погружения в ванну — сруб, углубленный под полом на метр — вода кажется холодноватой. Но вскоре она будто бы приобретает температуру тела — такое ощущение. Говорят, зимой, в любые морозы эффект точно такой же. 15 минут — и ты выходишь на белый свет обновленный, дневную усталость как рукой снимает.
Нет, очевидно, смысла перечислять названия рек и речек, озер, перевалов и ледников, которые открывались взгляду журналистов в ходе экспедиции. Все это легко прочитать на карте южной части Горного Алтая. Важно другое: маршрут пролегал через священные места, помеченные древними петроглифами, святилищами, природными алтарями, переходящими числом за тысячу захоронениями. Исследователи утверждают, что в целом курганы Укока можно воспринимать как архитектурный ансамбль, поскольку их внутренняя конструкция и расположение подчинены строгим пропорциям, ориентированы на определенные страны света и вечные святилища. Поднявшись на одно из них, мы увидели, как реки Акалаха (Ак-Алаха) и Калгуты соединяются под нами и уже вместе, ударяясь о неприступную скалу, делают крутой поворот. Отсюда открывается величественная панорама горной гряды от священных пяти вершин на юго-востоке до Северо-Чуйского хребта на западе.
Я не случайно, говоря о святости, сакральности этих мест, не стал уточнять, для кого же они являются святыней. Конечно же — для алтайцев, на чьей территории находятся и святилища, и курганы, и писаницы. Оставим споры о расовой и прочей принадлежности захороненных в этих курганах предков, предметов их быта, украшений — ученым. Под каменными куполами покоятся высокие, светловолосые и голубоглазые представители кочевых и полукочевых племен. Укокские находки начала бронзового периода рассказывают о так называемой Афанасьевской культуре (5-2 вв. до нашей эры), следы которой обнаруживаются почти на всей территории Сибири.
Именно потому святыми эти места по праву могут считать многие народы, населяющие нашу страну сегодня, в том числе и мы с вами. Потому природный парк Укок объявлен зоной покоя и включен в Список Всемирного Природного Наследия ЮНЕСКО. В настоящее время мировое сообщество особую роль отводит охране и бережному хозяйственному использованию участков нетронутой природы, выполняющих важнейшие стабилизирующие функции в биосфере. Такие участки земной поверхности являются тем более значимыми для жизни человека, если они расположены в горных регионах, являющихся центрами биологического разнообразия и истоками крупных рек. Именно таким уникальным биосферным регионом Евразии являются Алтайские горы, что и было подтверждено актом включения в 1998 году части территорий Алтайских гор в Список ЮНЕСКО.
Раскопки на плоскогорье Укок начались в 1992-м году, а уже в 1993-м группа новосибирских археологов под руководством Натальи Полосьмак обнаружила в одном из курганов, расположенных в долине реки Акалаха (Ак-Алаха) хорошо сохранившуюся мумию женщины, впоследствии получившую известность как принцесса Укока. В настоящее время она находится в музее археологии и этнографии СО РАН в Новосибирске. Сибирские ученые пришли к выводу, что принцесса не принадлежит ни к одной из известных монголоидных рас. Внешность ее напоминает европейскую. Вместе с ней была захоронена шестерка лошадей в разукрашенной сбруе. Одежда принцессы из тончайшего шелка обрамлена красным поясом, что считается знаком воина и посвященного, а палочка из лиственницы в ее руке — символ сотворения мира, который вкладывался в руки божественных особ. Алтайцы утверждают, что принцесса Укока — это их прародительница по имени Кадын, что они всегда знали о существовании ее, но не смели тревожить священный сон.
Маршрут экспедиции пролегал по предполагаемой трассе газопровода, иногда ехали на ГАЗ-66, иногда шли след в след с будущей “ниткой”, ибо другого места природа просто не в силах предоставить “человеку-созидателю”. Своими глазами видел десятки, даже сотни могильников, которые никак не обойти и которые непременно будут разрушены.
Клаус-Хельге Донат, московский корреспондент газеты “Die Tageszeitung”:
— Убежден, как только срок решения о строительстве газопровода приблизится, внимание к этой теме обострится. Для нас это важно еще и потому, что наш бывший канцлер (Шредер. — А.К.) сидит в правлении “Газпрома”. Он тоже должен знать положение вещей и сказать свое слово. Помимо того, европейцы опасаются, что с решением вопроса о новом газопроводе у них в домах похолодает. Впрочем, неясных вопросов экономики и политики здесь очень много. Что же касается Укока, поражает неповторимость ландшафта и природных условий. Это и прикосновение к тайнам истории — для меня настоящее открытие. Надеюсь, что для газопровода будет найден другой путь, а здесь надо организовывать туризм в мягкой форме, квотируемый. Только без взяток. А то — по традиции — только начни, там уже не до разбирательств, где мягкий, где повальный, без разбора.
Кристиан Эш, московский корреспондент “Berliner Zeitung”:
— Конечно, речь идет о территории России, но разговор интересен и Германии, где мощно развито экологическое сознание. Мне кажется, надо как следует разобраться в приоритетах и посмотреть, может все-таки сохранить уникальный уголок природы и провести газопровод по другому маршруту. Впрочем, проблема Укока сегодня не только в газопроводе, сюда с каждым годом все больше и больше будут стремиться туристы со всего мира. Как у вас говорят, свято место пусто не бывает. Надо сейчас уже рассматривать концепции, как регулировать поток туристов, изучать опыт работы в природных парках-заповедниках других стран. К таким природным уголкам нельзя относиться беспечно. Мы несколько дней подряд смотрели на эти прекрасные строгие вершины, и я, наверно, смог бы в Берлине по памяти нарисовать их в точности. Фотографии даже не нужны. И незабываемое зрелище — белая вода Акалахи.
Анна Овян, корреспондент “Новой газеты”, Москва:
— Поездка мне дала понимание, что есть такие места, о которых не напишешь на рабочем месте, там надо побывать, чтобы понять, что к чему. Не хочется возвращаться в привычный быт, потому что стало казаться: люди там, на “большой земле”, занимаются какой-то ерундой, тратят время попусту. Воздух, звуки, пейзаж — все дает возможность думать о сокровенном, о глубинном. Очень хочется представить себе, как люди жили, когда у них не было всех этих цивилизационных причиндалов… Лег на травку — и хорошо, и не надо думать, что забыл выключить утюг. Думаю, всякий побывавший здесь хотя бы чуть-чуть изменится. А может, и не чуть-чуть… Буду следить за развитием событий. Во всяком случае, из всех запланированных мной материалов, этот, об Укоке, будет самым важным.
Мария Кожевникова, редактор журнала “National Geographic”, Москва:
— Природоохранная деятельность в нашей стране в плачевном состоянии. Мы, люди, не хотим и не можем защитить природные парки наподобие Укокского. Здесь сама природа позаботилась об этом. Нетронутая со времен ледникового периода, она защищена бездорожьем и дальностью, труднодоступностью, словом.
— Как вы думаете, наше слово, наше участие может повлиять на ситуацию?
— Поскольку в своей работе впервые сталкиваюсь с подобной проблемой, мне самой интересно посмотреть, что у нас получится. Мы, конечно, знаем, что сейчас все решают деньги, но… будем следить за ходом дела.
— Насколько откровенно вы сможете заявить свою позицию?
— Постараюсь максимально откровенно, но это зависит, увы, не только от меня. У меня много начальства.
Максим Зазуев, проводник:
— Когда в 1996-м году мы прокладывали здесь туристский маршрут, на нас пограничники смотрели, как на инопланетян. Не было здесь людей. Укок — один из моих любимых маршрутов и самое любимое место на Земле. Это совершенно особый, ни с чем не сравнимый мир. Здесь ты по-настоящему чувствуешь, кто ты на этой Земле, зачем явился в этот мир. И еще — насколько этот мир хрупок, как легко человек может его нарушить.
Андрей Иванов, руководитель экспедиции:
— Беловодье… Мечта человечества. Может, здесь оно и есть? Действительно, течет белая вода, место удаленное, место, где забываешь обо всем земном, думаешь о душе, о вечном. Беловодье — не только белизна земных рек, это белизна небесных рек, которые, по преданию, текут с небес на землю в виде благодати. Луч небесного света — это чистый поток, белая река, которая нас питает и оживляет. Может быть, человек стремился в Беловодье не как в страну земного рая, а как к месту, где открывается рай небесный. И можно его созерцать земными, просветленными очами. По земным меркам здесь нет никакого изобилия. Укок переводится с алтайского как “слово неба” или еще — “слушай небо”, и здесь действительно голос неба становится внятным — конечно, душе, которая не оплотянилась окончательно.
Плоскогорье Укок представляет собой высокогорную тундру, где на глубине чуть более метра залегает вечная мерзлота. Потому растительность здесь представлена кустаниками — карликовая береза, карликовая ива — и альпийским разнотравьем. Отсутствие снега в зимние месяцы создает благоприятные условия для пастбищного содержания животных. Богата фауна Укока: редчайшее животное на Земле — снежный барс, архары, медведи, лисы, волки. Особенно разнообразен птичий мир плоскогорья. Здесь и соколы-балабаны, и гуси, и лебеди, и бакланы, и беркуты, и журавли. Причем все это птичье население можно увидеть в один день, проехав вдоль рек Акалахи и Калгуты.
По словам специалистов, горные породы, топи, болота предполагают для прокладки газопровода использование тяжелой техники, которая может нарушить всю экосистему плоскогорья. Обязательна в этом случае прокладка трассы для перемещения техники. Вероятно протаивание вечной мерзлоты, которое произойдет после вскрытия почвы. Это чревато изменением рельефа местности, нарушением водотоков. Горный узел Табын-Богдо-Ола и Акалахинские ледники являются началом многих сибирских рек. Акалаха впадает в Аргут, крупнейший приток Катуни, а та, как известно, вместе с Бией образует Обь. С Пятиглавия нисходят потоки, питающие Иртыш… Трасса газопровода пройдет по пастбищам местных жителей, поставит под угрозу существование плантаций золотого корня, нерестилищ катунского хариуса, ареалов обитания занесенного в Красную книгу снежного барса, аргали, улара, сокола. Можно довольно точно установить, какой урон будет нанесен динамично развивающейся в регионе индустрии туризма. Уже сейчас туризм составляет основной источник доходов целых районов, например, Алтайского в Алтайском крае и Чемальского в республике Алтай. Экскурсионные походы на Укок и сплавы по Катуни — важнейшие элементы предлагаемого туристского продукта. Поток туристов со всего мира ежегодно растет. Но туризм на Алтае с девственными Катунью и Укоком и туризм с ГЭС на Катуни и газопроводом через реликтовое плоскогорье — две огромные разницы.
Когда говорят о больших экономических дивидендах, которые получит Россия от прямого газопровода в Китай и его стимулирующем влиянии на экономику республики Алтай и Алтайского края, то вряд ли досконально просчитывают затраты на прокладку самого газопровода и сопутствующей дороги по вечным высокогорным мерзлотам и болотам Укока. Там наледи на реках не тают в июле, снег лежит на перевалах с сентября по май, а зимние температуры под -50 градусов — обычное явление. Среднеиюльская температура от 7 до 11 градусов, в августе она падает до 5. Это экстремальные условия для ведения любых форм хозяйственной деятельности.
В связи с прокладкой газопровода через объект Всемирного Природного Наследия ЮНЕСКО Россия в глазах мирового сообщества предстает в весьма странном виде. Некоторые страны десятилетиями бьются за право включить свои территории в Список (например, Греция), а Россия добровольно отказывается от высокого статуса. Очевидно — в случае строительства газопровода “Зона покоя Укок” будет автоматически исключена из Списка. Серьезный удар по престижу страны, подписавшей Киотский протокол по изменению климата.
Известный немецкий философ Иоганн Фихте заметил: нельзя сдвинуть с места песчинку, не произведя изменений во всем мире. Мы давно уже катаем глыбы, не очень задумываясь о последствиях этих перемещений.
Андрей Иванов:
— Борясь за Укок, мы добиваемся того, чтобы машина жизни на Земле перестала давать сбои. Если мы на Укоке нарушим природный баланс, будут рушиться биосферные балансы — водные, атмосферные, солнечные, биологические. Все остальное ерунда. Сгорел завод, рухнула мировая экономика, повалился доллар, исчезли все армии на Земле — мы все это в состоянии пережить. Но если разрушится биосферная территория — не устоит ничто.
Плоскогорье Укок и сверкающие снегами над ним Табын Богдо Ола испокон веков почитались священными у центрально-азиатских народов, и прокладка газопровода по этим землям воспринимается многими алтайцами, монголами, тувинцами, казахами, русскими как прямое осквернение национальных святынь. Укок иногда называют “алтарем Евразии”, куда в течение тысячелетий приходили на поклонение кочевые народы, где они хоронили своих вождей.
По данным зондирующих социологических опросов, свыше 70 процентов населения республики Алтай выступает категорически против любых прямых транспортных коридоров в Китай. Большинство жителей Алтайского края также выступает против проекта, не без оснований опасаясь китайской этноэкспансии и разорения отечественных сельхозпроизводителей, как это уже происходит на Дальнем Востоке, где китайцы контролируют значительную часть экономики и где неуклонно растет их численность. Предполагаемый маршрут по притрассовой дороге, которая легко может быть использована для перемещения большого потока мигрантов, фактически открывает западный участок российско-китайской границы. Наличие прямого транспортного коридора из Китая в Россию открывает новые стратегические горизонты для возвращения так называемых “материнских земель”, которые на ряде китайских карт включают в себя всю Сибирь вплоть до Урала. Озабоченность вовсе не праздная. Вот цитата из доклада “Предположение о межгосударственном освоении нового материкового моста и восточно-среднеазиатской экономической зоны” Лю-Цзянь-пу и Гу-Цзя-юй из Комитета по науке и технике Синьцзян-Уйгурского автономного района (СУАР) КНР (15 октября 1996 года):
“Из Алтайского края РФ образуется экономический район в форме треугольника (маленького)… Опираясь на него, постепенно расширять пределы экономических зон, после чего образуется “большой треугольник” между городами Урумчи (КНР), Актогай (республика Казахстан) и Барнаул (РФ), на востоке соединиться с МНР, на севере — с Новосибирском, где проходят два материковых моста…”
Стратегия продвижения на запад неуклонно реализуется, об этом говорит информация 2006 года. “Управление коммуникаций СУАР уже дало поручение подготовить научно-техническое обоснование проекта новой автодороги, которая соединила бы Китай и Россию. Как сообщает информационное агентство REGNUM, такое сообщение 11 апреля распространило агентство “Синьхуа”. Строительство автотрассы, по мнению китайской стороны, станет предпосылкой для открытия КПП в западной части китайско-российской границы, на что потребуется один-два года. Протяженность новой транснациональной транспортной линии составит 260 километров, из которых уже существуют 140. Правительство СУАР готово ассигновать около 1 млрд. юаней на прокладку оставшихся 120 километров шоссе”.
Показательно, что на Международной летней школе студентов Алтайского региона одна китаянка (официальный участник школы) заявила алтайским студентам, что приход китайцев на их земли должен рассматриваться как объективная историческая необходимость, где сильная страна естественно расширяет зоны своего экономического и политического доминирования.
Строительство газопровода из России в Китай в обход Западной Монголии будет расценено населением этой страны как деструктивный шаг, и это может вызвать дальнейший военно-политический и экономический дрейф ее в сторону Соединенных Штатов, как гаранта ее политической независимости и государственной целостности в отношениях с Китаем. США уже выделили на перевооружение монгольской армии 11 миллионов долларов. Летом 2005 года в Западной Монголии состоялись совместные американо-монгольские военные учения, и можно с высокой долей вероятности предположить, что вскоре после начала строительства газопровода американский контингент сил быстрого развертывания будет дислоцирован в Западной Монголии, в зоне нашего некогда бесспорного геополитического и военного доминирования. Можно предсказать столь же негативную реакцию Казахстана, экономически и политически тяготеющего к своему евразийскому северному партнеру, так же как и Монголия, опасающегося остаться один на один с мощно развивающимся Китаем.
Словом, строительство прямого газо- и путепровода в Китай может привести к общей резкой дестабилизации социальной ситуации и слому межнационального согласия в дотоле мирном горном регионе — одном из немногих, успешно развивающих добрососедское межэтническое и межрелигиозное сотрудничество в рамках Международного Координационного Совета “Наш общий дом Алтай”. При реализации худших сценариев Большой Алтай может превратиться в зону кровавых межэтнических конфликтов.
Все вышеприведенные соображения заставляет поставить ключевой вопрос: не слишком ли большие геополитические, социально-экономические и экологические жертвы должны принести Россия, Республика Алтай и Алтайский край в обмен на сомнительную экономическую выгоду? Не продаем ли мы по дешевке наши стратегические национальные интересы? И не предполагают ли эти контраргументы, по крайней мере, всестороннее и взвешенное обсуждение иных траекторий прокладки газопровода в Китай?
Нецелесообразность строительства прямого газопровода через плоскогорье Укок отнюдь не означает, что сотрудничество с Китаем не следует развивать и что газопровод с дорогой не следует строить вовсе. Нашим общенациональным интересам в наибольшей степени отвечает проект газопровода через территорию Западной Монголии вдоль знаменитого Чуйского тракта. Он не имеет минусов предыдущего проекта за исключением, на первый взгляд, одного существенного изъяна — прохождения путепровода через территорию третьей страны. Однако этот изъян легко устраним при наличии твердой политической и дипломатической воли, а вот плюсы “монгольского варианта” требуют отдельного рассмотрения.
Этот вариант будет безусловно принят и активно поддержан монгольской стороной на самых льготных для нас таможенных и экономических условиях. Газопровод, проложенный по территории этого стратегического региона, позволит нашей стране не только полностью восстановить утраченные геополитические позиции и предотвратить укоренение в регионе наших потенциальных противников, но и получить несомненные конкурентные преимущества в экономическом освоении уникальных возобновляемых и не возобновляемых природных ресурсов этого богатейшего края. В настоящий момент повышенный интерес к Западной Монголии проявляют не только США, но Япония, Германия, ОАЭ, Турция. Кстати, турецкий колледж в г. Баян-Ульгий, населенном казахами, одно из лучших учебных заведений в Монголии. Какую там готовят будущую казахскую элиту — тоже понятно. При этом сами монгольские казахи очень хотят открытия именно русской школы и готовы платить за это деньги. Все это говорит о том, что наличие российского транзитного газопровода позволит побочно решить целый ряд важнейших политических, экономических и культурных задач в Монголии, суля реальные дивиденды в будущем.
Прокладка газопровода по территории Монголии дает возможность гибко реагировать на настоящие и будущие экономические и геополитические вызовы, позволяет взять паузу для принятия важнейших политических решений на государственном уровне. Кстати, сами китайские чиновники и ученые из Синьцзян-Уйгурского автономного района КНР в ходе откровенных региональных контактов понимают нашу озабоченность и готовы брать на нее поправку. Это тем более важно в отношениях с Китаем, что, как показывает исторический опыт взаимных отношений, наш восточный партнер ценит деликатную силу и твердость позиции оппонента, иначе он рано или поздно перестает с ним считаться.
По территории Западной Монголии между пограничным пунктом Ташанта на российско-монгольской границе и пограничным переходом Булган (монгольско-китайская граница) в настоящее время проложена качественная автомобильная магистраль, основу которой составляет знаменитый Чуйский тракт, сыгравший и играющий важнейшую роль в истории российско-центральноазиатских международных отношений. Маршрут газопровода из России в Китай вдоль данной магистрали короче и намного благоприятнее с точки зрения ландшафтных и климатических условий для прокладки трубопровода, чем Алтайское высокогорье с российской и китайской сторон. Он объективно выгоден Китаю и с той точки зрения, что сразу выходит на внутренние транспортные магистрали, ведущие к центральным и южным районам КНР, испытывающим гораздо большие потребности в энергоресурсах, чем Синьцзян.
Напоследок я приведу комментарий сотрудника Института мониторинга климатических и экологических систем Сибирского отделения РАН Владислава Загорулько, который был участником научной экспедиции, организованной в августе 2005 года Алтайским государственным природным заповедником. Дело в том, что ученый из Новосибирска видел все на Укоке будто бы моими глазами. Или, если хотите, я — его.
“Строительство дороги на Китай через алтайское плоскогорье Укок несомненно окажет негативное воздействие на экологию этого уникального высокогорного плато. Участники экспедиции побывали у подножья перевала Канас, откуда из ледника Канасский берет начало самый южный исток Катуни. Перевал находится на хребте Южный Алтай между горой Канас (3446 метров на уровнем моря) и горой “Пик Алахинский” (3650 метров). Справа от перевала находится Канасский ледник. От заставы “Челябинская казачья”, куда на сегодняшний день доходит дорога, до перевала — более 20 километров по бездорожью. На специализированных средствах можно добраться лишь до Акалахинского водоската (13 километров от заставы), дальше путь преграждает небольшой скальный массив, на одной из вершин которого пограничниками установлен православный крест. За этим скальным массивом открывается долина, южная оконечность которой и является подножием перевала и краем языка Канасского ледника. В долине встречаются торфяные болота, обширные каменные осыпи. Высота самого перевала Канас, по оценкам участников экспедиции, составляет примерно 2900 метров. На склонах перевала есть снежники, подъем на него достаточно крут — до 40 градусов. Строительство дороги от перевала возможно лишь по долине реки Ак-Алаха до урочища Бертек, далее по существующей нынче дороге через перевал Теплый Ключ до Кош-Агача. Но в этом случае дорога пройдет как раз по середине плоскогорья Укок, практически полностью пронзив его с юга на север. В этой ситуации утверждать, что строительство не повлечет за собой изменений в природной среде, просто несерьезно”.
Уже было сказано, что наша экспедиция отличалась от других, прежде всего, тем, что была почти полностью журналистской. Кроме того, нам удалось углубиться дальше наших предшественников в сторону перевала Канас, за которым начинается Китай, и пройти один из самых трудных участков будущего газопровода. У меня сложилось впечатление, что будущая трасса — сказка, которую очень трудно сделать былью. Впрочем, нам не привыкать… Водная переправа через бурливую Акалаху (в прошлом году при попытке форсировать ее намертво засел ГАЗ-66), подъем к ее истоку, и бесконечные болота, болота…
Уверен, Укок на сей день не открыл и сотой части своих тайн. Примерно 10 процентов имеющихся здесь курганов вскрыты. И дай бог, чтобы остановились ретивые исследователи. Придут другие времена, появятся новые, более чувствительные приборы, нашим потомкам откроются новые знания, и они смогу, откопав толику, отпущенную им, поведать миру о его родоначалии нечто дотоле неизвестное. И они обязательно оставят неисследованной часть памятников для идущих за ними. Да будет так!
Тайна и загадка даже не в том, что при сооружении курганов и других памятников наши невооруженные специальными знаниями и техникой предки владели искусством геодезии, географии, имели представление о космосе и могли перемещать в пространстве огромные камни, чуть ли не целые скалы… Поражает скорее то, что, ведя борьбу за жизнь в этих суровых краях, где нет человеку минуты послабления от природы, — они находили время, и, судя по всему, немалое, чтобы думать о душе, чтобы сотворить места, где ей легче разговаривать с богами, где она могла очиститься перед высоким общением. Они, наши предки, вероятно, и вправду, не тратили время на пустое.
В течение нескольких дней мы наблюдали буйство стихий на подходе к Укоку. Вокруг нас полыхали молнии, лил дождь вперемешку со снегом и градом, устрашающе грохотало и задувало… И ни разу ни капли до нас не дошло. Кто-то объяснил: с добром же приехали! Может быть, подумал я, глядя на сплошную стену черноты над местом, откуда мы спустились три часа назад.
Облака в небесных просветах выстраивались в причудливые картины, которые каждый раз напоминали схватку неких неведомых сил. Легко было различить лики воинов, оружие, летящих коней… И все это озарялось огненными сполохами. Но постепенно темнота уходила, небо светлело, контуры воинов и войск размывались, мирные формы клубящихся облаков окрашивались в нежный свет уходящей зари. Следом розовели горы, покрытые снегами, и становилось ясно, что небесная сеча пришла к мирному исходу.
Все здесь необычно, все имеет потайной смысл и знаковую ценность. Мы пока что не в состоянии услышать и познать. Единственно, что возможно для нас и имеет высокий смысл — довериться предкам, они освятили это место не зря. И еще раз задать себе вопрос: зачем я пришел в этот мир?