Стихи
Опубликовано в журнале Сибирские огни, номер 2, 2007
РЫЖИЙ
По серой гребенке нестиранных крыш
катился рассвет во дворы,
и был я тогда упоительно рыж,
один изо всей детворы.
Я с этой поры,
на потеху молве,
в ее перекрестье стою.
Стекает рассвет по седой голове
на рыжую душу мою.
ВЕСНА
И снова идут холода —
циклон за циклоном —
с востока.
Хрипя, пролетает вода
железной петлей водостока
и тусклая солнца блесна
ныряет в прогалинах рваных.
А все-таки это весна.
Она и такая — желанна.
ОСЕНЬ
Мне намяли бока
и намылили шею.
Хоть и больно, пока —
ни о чем не жалею.
Не жалею, что жил
не по заданной теме
и не с теми дружил.
И ругался — не с теми.
Зов дорог возлюбя,
шел за ветром и светом,
не жалея себя.
Не жалею об этом.
…Обрывают ветра
золотые аллеи.
Понимаю — пора,
а жалею. Жалею!
* * *
Судьба моя — игра,
сплетенье тьмы и света.
Играть — и заиграться наповал
на кончике пера
Поэта всех поэтов,
что Библию верлибром диктовал!
* * *
Скоро встанет река, а пока
по воде уплывает шуга
и, одеты в снега, берега
смотрят вслед.
И крутило меня, и несло.
Пополам — не везло и везло.
Я гляжу в эту воду не зло —
воду лет.
Над землею кружит воронье,
по земле — и ворье, и вранье,
но возвысились храмы ее
на крови.
Скоро встанет река, а пока
я о жизнь обдираю бока
и горчит в моем горле строка
о любви.
* * *
Старый ворон на сосне
скрипнет что-то обо мне…
И моя звезда погаснет
в темно-синей вышине.
Старый ворон будет строг:
я останусь парой строк,
да и то лишь для знакомых,
да и то на малый срок.
И у жизни на холсте
то ли эти, то ли те
заменить меня сумеют
в ежедневной суете.
Но, хотя бы раз в году,
незаметно я приду
и к ногам моей любимой
свежим снегом
упаду…
ЯНВАРСКИЙ СОНЕТ
Подъезды приняли на роздых
воробышков, а вместо них
сидят нахохленные звезды
в ладонях ночи ледяных.
Еще минута улетает
туда, где тает — не оттает
луны вмороженный пятак.
Она уже не повторится.
И даже эти минус тридцать
хоть повторятся, да не так.
И лишь бессонница сверлит,
и что болело — то болит,
и что ушло…
Так в чем же дело?
Ах, минус тридцать. Потеплело!
АРХЕОЛОГИЯ
Вот здесь, где проросли века
сквозь кости и кольчугу,
я и стоял, в кольце клинков,
со смертью на клинке.
Я был зарублен.
Но зато — вы только что друг другу
сказать сумели о любви
на русском языке…
БЕССОННИЦА
Давнишняя, злая наука
нелегкую ночь мне сулит:
бессонница, старая сука,
опять у постели скулит.
Она будет звать до рассвета,
виденья минувшего дня,
казня и за то, и за это —
меня…
Скуля над седым человеком,
как будто над глупым щенком.
Уйдет, на прощанье по векам
шершавым скользнув языком.
АПРЕЛЬ
Круг луны потерт и светел,
как монета в пять рублей.
В переулке бродит ветер,
теплый пьяный дуралей.
Крыши льют капелей слезы,
март ушел за окоем.
Обнимается береза
с одноглазым фонарем.
* * *
Моей души
и мели, и глубины
яснее обозначатся, когда
над телом,
виновато и безвинно,
молчание сомкнется, как вода.
Ни перед кем пока
не горблю спину,
не славлю сильных
и не лезу в “знать”.
Себя не знаю — и наполовину.
И не успею, видимо, узнать…