Опубликовано в журнале Сибирские огни, номер 1, 2007
К 100-летию поэта Николая Титова
| …Старею я. Но каждый год Мне в радость. Человек! Дай жизнь мне, полную забот, Продли мой долгий век. Пускай меня сдадут в музей Иль втиснут под стекло. Хочу ловить на склоне дней Я глаз людских тепло… Николай Титов |
Время летит стремительно. Свершившееся становится частью истории. Мы часто забываем уроки прошлого, без которого нет движения вперед, нет будущего.
Как легко мы подчас предаем забвению события, обстоятельства, имена, то, что было когда-то частью нашей культуры, литературы, символом наших достижений. Здесь приходят на память меткие строки В. Высоцкого: “Зарыты в нашу память на века и даты, и события, и лица, а память как колодец глубока, попробуй разглядеть: наверняка лицо — и то неясно отразится”. И самое страшное, что эти события, имена не знает подрастающее поколение.
Совсем недавно прошел 100-летний юбилей писателя И.П. Шухова, который родился на казахстанской земле в Пресновке Северо-Казахстанской области, которого при жизни называли “казахстанским Шолоховым”, но во время проведения презентации документального фильма “Сын степного простора”, посвященного его юбилею, студенты Павлодарского педагогического института открывали для себя это имя. Они его просто не знали. Уверена, что и студенты России не знают имя русского писателя, творчество которого формировалось в Сибири.
В сентябре прошел совершенно незамеченным 100-летний юбилей писателя, поэта, ученого С. Маркова, родившегося в Костромской губернии, жизнь и творчество которого были тесно связаны и с Россией, и с Казахстаном. Его творческой колыбелью стала Акмола. Он внес огромный вклад в изучение Аляски, Северной Калифорнии, оставил богатое творческое наследие. Сергей Марков был репрессирован, затем реабилитирован, но, несмотря на это, всегда работал на благо страны. Его творчество высоко оценил А.М. Горький.
Он одним из первых исследовал жизнь и творчество Чокана Валиханова, выпустил книгу о нем “Идущие к вершинам”. Активно печатался в казахстанских газетах. Живя в Москве, с радостью приезжал в Казахстан, который стал его второй родиной.
Кто помнит сейчас его имя? Разве что те, кто встречался с ним, но и они постепенно уходят…
В декабре этого года исполнится 100 лет со дня рождения поэта, сатирика, переводчика, друга П. Васильева Николая Титова, который родился в Сибири. Здесь же сформировался как поэт.
С 1938 года он жил в Алма-Ате, где через 22 года трагически ушел из жизни.
С его жизнью и творчеством я и хочу познакомить читателей журнала “Сибирские огни”, используя воспоминания его вдовы Марии Алексеевны Бушмакиной, сына Юрия Николаевича Титова, дочери писателя Андрея Алдан-Семенова Лилианы Андреевны Алдан, его друзей, опираясь на материалы архива Н. Титова.
Детство
Родился Николай Титов 19 декабря 1906 года в старинном сибирском селе Колывань, недалеко от Новосибирска. Семья жила в достатке. Дед Николая Дмитрий Михайлович был прасолом, занимался продажей скота. Несмотря на то, что он крепко стоял на земле, не переставал работать сам. Держал большое хозяйство: коров, лошадей. И Николай, как и многие мальчишки того времени, помогал старшим. Природа с детства завораживала мальчика. Он любил бывать в ночном, очень любил коней, и эту любовь пронес через всю свою жизнь.
С детства ходил на скачки, с восхищением смотрел на прекрасных лошадей и в душе завидовал наездникам. Еще совсем маленьким дедушка посадил Николая на коня, и это ощущение взлета не покидало его всю его жизнь, которая сложилась так, что именно в седле ему пришлось добывать свой первый кусок хлеба. Отец его, Илья Михайлович, погиб во время первой мировой войны. После гибели отца вскоре умерла и мать, не пережив смерти мужа, оставив троих детей на попечение родителей. Но беда не ходит одна. С приходом советской власти забрали и вскоре расстреляли деда. Дом конфисковали, разместили в нем сельсовет. Бабушка с тремя детьми приютилась в бесхозной землянке, оставшись ни с чем. Так и растила детей Пелагея Ивановна. Николай был младшим в семье, старшими были сестры Александра и Анастасия, та самая, в которую был влюблен Павел Васильев.
Как единственный мужчина, он считал своим долгом помочь семье, оставшейся без средств к существованию. Николай стал жокеем. Прирожденная смелость, умение держаться в седле, любовь и восхищение грациозными животными помогли ему в этом.
Вот она профессия лихая!
С детских лет приученный к седлу
Голубым камзолом полыхая
Я беспечно встретил кабалу…
И легко по кругу ипподрома
Заметалась молодость моя…
Так напишет поэт о своей юности.
Но не только природа и любовь к лошадям волновала душу подростка. Он очень любил слушать народные песни, частушки, которые с детства окружали его в Колывани. Он и сам пытался что-то сочинять, в голове его складывались рифмы, которые он сначала даже не записывал, но постепенно на бумагу стали переноситься его первые стихотворные строки. Николай стал заниматься в литературном кружке при одной из местных газет. В 1926 году в газете “Советская Сибирь” было опубликовано стихотворение Николая Титова “В ночном”.
Сельская школа, техникум, ипподром, и, конечно же, стихи — вот жизненный багаж Николая Титова, вступившего в новосибирскую поэтическую среду в конце 20-х годов.
СибЧикаго
В это время Новосибирск становится литературной столицей Сибири. Журнал “Сибирские огни”, отметивший в 1927 г. свое пятилетие и считавшийся одним из самых популярных изданий того времени, дал путевку в литературную жизнь многим сибирским поэтам и писателям: Леониду Мартынову, Михаилу Скуратову, Павлу Васильеву и самому Николаю Титову, оказавшемуся в активном поэтическом окружении.
Любовь к поэзии и лошадям сблизила Николая Титова с Павлом Васильевым, они стали неразлучны.
Именно П. Васильев познакомил Н.Титова с Николаем Ановым, Николаем Феоктистовым и многими другими литераторами. Из воспоминаний Н. Анова: “Меня познакомил с Николаем Ильичем Титовым поэт Павел Васильев.
— Мой друг, тоже поэт!
Начинающих поэтов в Новосибирске было много, и Васильев многозначительно уточнил:
— Поэт и первоклассный жокей!
В этой характеристике была своеобразная экзотика.
П. Васильев, покровительствовавший Титову, понимал, чем можно было привлечь внимание, к своему товарищу… Титов мне понравился, он заходил на квартиру, где я жил”.
Позже Н. Анов скажет, что именно
П. Васильев толкнул товарища к ранней профессионализации, не дав созреть поэтическому мастерству Н. Титова.
Тем не менее, “П. Васильев, ни на минуту не сомневавшийся в собственном даре, безапелляционно выдававший уничижительные оценки другим сибирским собратьям по перу, ни разу не усомнился в принадлежности Н. Титова к избранному кругу…” — метко отметила Л. Шашкова в своей статье “По друзьями пробитому следу”, напечатанной в журнале “Нива” № 1 за 2001 год.
Влияние, которое оказал П. Васильев на раннее творчество Николая Титова, неоспоримо.
В архивах Дома-музея хранится газета “Рабочий путь” за 29 мая 1927 г., в которой опубликованы стихи Н. Титова “Рыбак”, “В кино” и стихотворение П. Васильева “Незаметным подкрался вечер”. Яркие сравнительные образы пейзажной лирики Н. Титова последующих лет созвучны лирике П. Васильева. И это не случайно. Не могли не остаться в памяти годы дружбы и совместной работы поэтов с 1927 по 1929 годы:
И в такую ночь, совсем простую
без стихов, без ветра, без луны,
хорошо почувствовать живую
географию родной страны…
Для того чтобы уберечь молодых поэтов от преследований и нападок “Родовых” и “Курсов”, борьба с которыми велась редакцией журнала “Сибирские огни”, Николай Феоктистов и Николай Анов отправили их в творческую командировку. Прощаясь, Павел Васильев написал в альбом Н. Анова поэтический экспромт, а Николай Титов добавил:
…Не будем же, друзья, грустить
О том, что если в дымной рани
Вдруг будущее на пути
Участком милицейским станет.
Эти строки оказались пророческими. Широко известны их путешествия по Западной Сибири и Дальнему Востоку, полные приключений, а порой и анекдотичных случаев, о которых с юмором рассказывал друзьям сам Павел Васильев.
Жили молодые поэты трудно, перебиваясь случайными заработками. Чтобы создать рекламу Николаю Титову и заработать, Павел Васильев написал о нем очерк “Николай с моря”, за который им удалось получить гонорар.
Они часто переезжали, а порой и просто “сматывали удочки”. За окнами вагонов мелькали Чита, Иркутск, Сретенск, Благовещенск, Хабаровск, Владивосток.
…Далекий друг! Когда пожаром
Закаты дыбили леса,
Мы, бронзовые от загара,
Поднять спешили паруса…
Эти строки Н. Титов посвятил П. Васильеву.
“Уехал Павел из Владивостока в Москву в 1929 г., и все, что потом он опубликовал в Москве, было для меня новым в его творческой биографии” написал Н. Титов в письме от 12 сентября 1956 г. к вдове Павла Васильева Е. Вяловой.
Жизнь развела поэтов. Они больше не встречались. Но образ Павла Васильева постоянно был рядом. “Гений прокладывает след, а талант идет по нему, но идет по-своему” — эти строки немецкого писателя публициста Карла Гуцкова определяют и дальнейшую судьбу Н. Титова.
Он возвратился в Новосибирск. Работал в сибирских газетах, стал профессиональным журналистом, работал на радио, печатался в журналах “Сибирские огни”, “Советская Сибирь”.
В 1934 г. вышел в свет первый сборник Н. Титова “Избранные стихи”.
Наступил 1937 год… После ареста П. Васильева начинаются преследования близких ему людей. Дружба П. Васильева с Н. Титовым слишком хорошо была известна в литературных кругах, да и не только…
В 1938 г. Н. Титов, проведя необходимый ритуал ухаживаний, предлагает руку и сердце Марии Бушмакиной, которая работала в редакции новосибирской газеты “Юный ленинец”. Мария Алексеевна вспоминала, что ее очень отговаривали от этого брака, потому что Титов и П. Васильев — друзья, и “за ними плохая слава. Он через месяц тебя бросит”, но она не побоялась и никогда не пожалела об этом.
В это же время были арестованы жена и отец П. Васильева, сосланы в далекую сибирскую деревню мама и бабушка, лишили лицензии учителя младшего брата поэта Виктора Николаевича.
Мария Алексеевна говорила, что очень боялась за Николая Ильича и предложила ему уехать из Новосибирска, тем более что причислить его к кулацкому сословию властям было очень просто. Николай Титов переписывается с И.П. Шуховым, который в это время жил в Алма-Ате. Иван Петрович предложил Николаю Титову переехать в Казахстан. Титовы переезжают в Алма-Ату, опасаясь, что дружба с П. Васильевым может стоить Николаю Ильичу головы.
Алма-Ата покорила поэта.
…И познал я счастье этой ночью,
Счастье небывалой красоты —
Видеть незнакомый край воочью,
Гребни гор огромной высоты…
Навсегда влюбленный в Семиречье
Я иду как жадный следопыт…
Начинается новый этап творческой биографии поэта, но уже в Казахстане, ставшем его второй родиной. О нем пишут статьи, его публикуют. Выходит в свет вторая книга “Застава” о пограничниках.
Над палатками, над полигоном
В ночь врываясь, как шумный поток,
Ветер гнал облаков эшелоны
На далекий тревожный восток.
Пусть привал далеко за горами…
Знаем мы, выполняя приказ, —
Молодая уверенность с нами
И крутая закалка за нас!
По приглашению Лебедева-Кумача, который высоко оценил поэзию Н. Титова, он переезжает с семьей в Москву, надеясь, что в столице у него будет больше возможностей печататься. Они находят приют в квартире Льва Черноморцева, где когда-то жил и Павел Васильев.
Годы Великой
Отечественной войны
Но не долго пришлось Н. Титову пробыть в Москве. Началась Великая Отечественная война. Было решено эвакуировать литераторов из столицы или в Сибирь, или в Казахстан.
Титовы вновь вернулись в Алма-Ату. Квартиры не было, и они жили в одном из кабинетов Союза писателей. Затем эвакуированных расселили, потеснив казахстанских литераторов. Таир Жароков приютил у себя семью Титовых, выделив им свой кабинет.
Здесь, в доме Жарокова, состоялось знакомство Н. Титова с Джамбулом, которому Николай Ильич посвятил ряд стихотворений.
В Алма-Ате создается бригада писателей для поездки в Караганду — основной стратегический город Казахстана, так как здесь добывались металл и уголь, необходимые для машиностроения.
4 декабря 1941 г. Н. Титов едет в Караганду. А в это время в Алма-Ате его Машенька готовится стать матерью. Родился первенец — сын Игорь, которому Николай Ильич был безумно рад. Мария Алексеевна сохранила телеграмму Николая Ильича. На печатной странице из книги наклеена телеграфная лента:
“Безгранично счастлив, целую тебя, Игоря, деньги перевел, топливом будешь обеспечена, береги себя, сына.
Николай”.
А внизу еще одна “подпись” — штамп: “Просмотрено военной цензурой”.
Вскоре в Караганду перебирается и семья Н. Титова.
Николай Ильич чувствует себя шагающим в ритме времени. Работает в газете “Социалистическая Караганда”. В суровые годы войны поэзия Н. Титова призывает к трудовым подвигам, патриотизму, любви к Родине.
Родная степь вокруг лежит,
Вдали — войны огни.
Шахтерской честью дорожи,
Товарищ, в эти дни!
Чтобы к груди тебя прижав,
Боец сказать бы смог:
— Шахтерской честью дорожа,
Ты мне в бою помог!
Он пишет о шахтерах, прославляя их героический труд, борется с бюрократизмом и разгильдяйством. Его сатирическая поэма “Сеня Угольков” была популярной настолько, что даже имени вымышленного героя боялись, как реального.
В газете “Социалистическая Караганда” от 18.05.44 г. есть информация о выпуске агитокон отделом пропаганды и агитации Карагандинского горкома партии. “Агитокна оформляются приехавшим из Алма-Аты художником В. Нестеровым. Над текстами работают поэт Н. Титов и Ал. Темиржанов”.
В Караганде развернулась деятельность Титова как переводчика и пропагандиста казахской поэзии. По воспоминаниям Марии Алексеевны, Николай Ильич был дружен со многими казахскими поэтами и акынами и посвящал им свои поэтические строки:
…Соратники могучего Джамбула,
Земли степной любимые сыны.
Из городов, поселков и аулов
Вы поднялись в дни грозные войны…
…Поют акыны. Песня их сурова
В нее свой гнев, всю мощь вложил
народ.
В ней каждое отточенное слово
Зовет, бодрит, на подвиги ведет.
“В годы войны в Караганде подобралась значительная группа писателей. По инициативе Габита Мусрепова, члена правления Союза писателей Казахстана, было созвано первое организационное собрание литераторов шахтерского города. В бюро областного отделения Союза писателей Казахстана были избраны Аллажар Темиржанов, Николай Титов, Николай Пичугин и акыны Доскей Алимбаев и Кошен Елеуов”, — пишет известный карагандинский краевед Ю. Попов. Здесь же был решен вопрос о возрождении айтысов.
Что такое айтыс? это смелый турнир,
Это — песенный гул,
распирающий грудь,
Это доблесть шахтеров,
их творческий путь,
Это битва за счастье,
за радостный мир.
Газета “Социалистическая Караганда” от 04.08.44 г. на всю страницу публикует айтыс акынов под заголовком “В строю с бойцами смело наступая, звучит акынов песня боевая”.
Разбирая архив Н. Титова, я наткнулась на справку, датированную 08.12.1944 г. Пожелтевший листочек еще хорошо сохранился.
Справка.
Дана настоящая поэту Титову Н. в том, что 7 декабря 1944 года в колхозе “Интернациональный” пос № 4 Осокаровского р-на проведен литературный вечер.
50 % вырученной суммы сдано женсовету для оказания помощи семьям фронтовиков, что удостоверяется.
Председатель колхоза Неверов.
Скромность, открытость, щедрость души, ответственность, патриотизм — это те качества Николая Титова, о которых говорили его современники.
История одной песни
В годы ВОВ зазвучали песни, написанные на стихи Николая Титова. Омский композитор Борис Ярков написал музыку на стихотворение Н. Титова “Героини”, посвященное экипажу самолета “Родина” В. Гризодубовой, Л. Осипенко, М. Расковой. Песня исполнялась армейским ансамблем в городе Новосибирске и была передана в Москву. Отпечатанный текст Борис Андреевич лично вручил героическим летчицам.
“Сквозь ливень,
осенние вьюги,
Взрывая туманов поток,
Ведут героини-подруги
Машину на Дальний
Восток…”
Наш казахстанский исследователь
Г. Тюрин встречался с Борисом Ярковым, который и поведал ему историю создания этой песни.
Были и другие песни. А. Кравцов из
с. Новотроицкое Джамбульской области написал музыку на стихи Н. Титова “Встречая фестиваль”, которая была напечатана в газете “Казахстанская правда”, о чем говорится в письме А. Кравцова к Николаю Титову.
“Карагандинский ветерок”, “Шахтерская молодежная”. Музыку к стихотворению “Это ты, мой родной Казахстан” написал тогда еще студент Московского музыкального училища им. Ипполитова-Иванова С.И. Бодренков.
Соловьиные песни послушай весною,
Погляди на хлебов океан…
И меня ты поймешь
и промолвишь со мною:
— Это ты, мой родной Казахстан!
…Наделен ты богатой и светлой
судьбою,
Богатырский размах тебе дан.
И, тебя полюбив, мы гордимся тобою,
Необъятный, родной Казахстан!
Слова этой песни созвучны с сегодняшним днем Казахстана.
После войны, в 1946 г., вышла в свет книга стихов Н. Титова “Шахтерская поступь”, которой он как бы завершает свой творческий путь, связанный с Карагандой.
В Казахстане формируется Н. Титов и как сатирик. Наблюдательный и остроумный, он видел в сатире и эпиграммах свое второе призвание. В 1955 г. Н.И. Титов издал сборник сатирических рассказов “Не отходя от телефона”, которым нажил массу недоброжелателей, а то и открытых врагов. В это время тень П. Васильева еще витала над ним.
Сначала его обвиняли в дружбе с Павлом Васильевым, затем, когда были обнародованы документы и факты гибели Павла Васильева, в предательстве, то есть этот груз давил Николая Ильича постоянно, не давая “расправить поэту крылья”. Но все же он работал, он не мог не писать, несмотря на трудные условия жизни.
В 1956 поэт отметил свое пятидесятилетие. Его поздравляли литераторы Казахстана и России, представители ведущих издательств, было высказано очень много лестных слов в адрес Николая Ильича как гражданина, как поэта, как человека. В благодарность своим друзьям Н. Титов напишет:
Полвека нет! Столь горестную дату
Мои друзья с душой смогли облечь
И в хорошо звучащую цитату,
И в теплую, взволнованную речь.
Ну, как же мне ответить вам на это?
Какое слово выпустить в полет?
…Отвечу сердцем песенным поэта,
Что, к счастью, перебоев не дает.
Отвечу русским искренним спасибо
Отчизне милой, партии родной…
А также вам за дружбу вашу, ибо
В ней — юности источник огневой!
50-е годы — время творческого подъема Николая Титова. В 1956 году, к юбилею поэта, вышел сборник “Избранное”.
В 1957 г. в издательстве “Художественная литература” г. Алма-Аты вышел в свет его сборник “Приметы осени”.
Нельзя сказать, что весь его творческий путь был “усыпан розами”. Но Николай Ильич, несмотря на все преграды и происки злопыхателей, находил в себе силы работать. Росли сыновья, нужно было содержать семью.
Николай Титов перевел стихи многих казахских поэтов: Хамита Ергалиева, С. Торайгырова, Сырбая Мауленова, Таира Жарокова, Гали Орманова, Касыма Аманжолова, Халимжана Бекхожина, Аскара Токмагамбетова, Абу Сарсенбаева, Мариям Хакимжановой и др.
Поэт предстает перед читателями как патриот и знаток Казахстана. В Антологии казахской поэзии 1958 г. напечатаны некоторые переводы Н. Титова.
Кроме того, что он переводил казахских поэтов, со многими из них он был очень дружен. Особенно поражает дружественно-деловая переписка Н. Титова с акыном, депутатом Верховного Совета КазССР Омаром Шипиным.
“Многоуважаемый дорогой друг
Николай Ильич!
Я перед Вами многим обязан, так как вы сами лично для меня много сделали. Благодаря Вашим переводам, мои стихи отпечатались в журналах Москвы, Алма-Аты, в газетах Кустанайской области. Кроме того, под Вашим руководством и благодаря Вашему переводу в 1954 году на русском языке вышла книга моих стихов…
…Благодаря твоим переводам, теперь мое имя находится в устах не только казахов, а также русского народа”.
Но жизнь непредсказуема. В 1959 году в Казахском государственном издательстве вышел в свет сборник Н. Титова “Рядом с юностью”, после чего началась “газетная кампания” против поэзии Николая Титова, а скорее, против самого Николая Ильича.
В числе разгромных статей — рецензия Б. Мучника на сборник Н. Титова “Рядом с юностью”, под заголовком “Рядом с поэзией” в газете “Алма-Атинская правда” за 1959 г. В ответ на критику в печати с письмом в редакцию “В защиту поэта” выступили друзья Н. Титова: Анов, Шухов, Брагин. Три ведущих литератора гневно бичуют не только бестактность Б. Мучника, перешагнувшего все дозволенные границы, его школярские приемы разбора отдельных строф стихотворений, но и бездушность тех, кто готовил к печати литературную страницу: “Оскорбительный заголовок “Рядом с поэзией” воскрешает запрещенные приемы носителей рапповской дубинки, пародируя названия сборника. Нет, так писать о советском поэте нельзя!”.
В литературных кругах того времени говорили, что за этой статьей стоял другой человек, даже называлось его имя. Но у нас нет документальных подтверждений. Пусть это будет на их совести.
Н. Титов очень тяжело переносил нападки. Вот, что пишет известный васильевед Павел Косенко: “Я познакомился с Николаем Ильичем года за полтора до его гибели. Я еще застал его здоровым, сильным, веселым человеком, прямо державшим свою красивую голову. Какой это был остроумный собеседник, какой мастер экспромта, блистательной эпиграммы! Он переживал тогда период последнего творческого взлета и решительно отказавшись от дежурного газетного стихописательства, которому он отдал дань в 30-40-е гг, вернулся к лирике, как в юности.
…И вновь в огне заката пламя,
И вновь твержу я дотемна
Незатемненные годами
Друзей далеких имена…
Последний год жизни Н. Титов был совсем не похож на себя прежнего, смотреть на него было тяжело. Близкие пытались его спасти, но он был уже в дороге “в край, откуда нельзя возвратиться”.
Д. Николич в своей статье “Разговор о лирике” (“Казахстанская правда” 25 декабря 1957 г.) пишет: “…Озадачивает стихотворение, посвященное Л. Мартынову. Автор открыто примиряется с мыслью, что в своих движениях по обочине большой поэзии стал жертвой каких-то фатальных обстоятельств:
Я старт свой очень беззаботно
взял,
Но место не сумел занять
у бровки…
Жокей, искушенный в тайнах ипподрома, возможно, и поймет, что тут за печальный случай. Читатель иной профессии останется в неведении. Да и вообще мы привыкли к самоутверждению поэта…”
В конце 50-х Николай Ильич глубоко анализировал свою жизнь и поэзию. У М. Пришвина есть такие строки “Самое трудное в деле искусства слова — это сделаться судьей самого себя”.
Другие вышли,
вырвав интервал,
У моего Пегаса-полукровки.
Возможно, это его собственное сравнение своего творчества с поэзией Л. Мартынова, которому и посвящается стихотворение. Николай Ильич радуется поэтическому взлету своего друга, восхищается его поэзией.
Я радуюсь: вперед ушел мой друг,
Его стихами околдован весь я…
Он знает,
как я шел свой первый круг,
Трибуны выводя из равновесья.
Николай Ильич не переоценивает свои возможности. Человек очень скромный, он не причисляет себя к “гениям”, кроме того, человек умный, наблюдательный он чувствует отношение к своей поэзии, к себе как к человеку, и, наверное, не случайно рождаются строки:
…С неба звезды рвать дано не мне…
Именно такое отношение заставило
Н. Титова в 1958 г. написать в “Казахстанскую правду” статью “В отрыве от жизни”, поднимающую проблему взаимоотношений в Союзе писателей. Ведь не зря сказано: “Психологически трудно делать хорошие стихи, не веря, что они явятся счастливой находкой в поэзии, будут признаны”.
“По друзьями пробитому следу”
Обида, непонимание накапливались постепенно. Николай Ильич, переписываясь с Е.А. Вяловой, надеялся на встречу с ней в Дни декады казахстанской литературы в Москве. Елена Александровна ждала этой встречи, но его вычеркнули из списка участников декады. Для него это был как гром среди ясного неба. Затем его пригласили уже из Москвы.
В архиве Н. Титова сохранилась телеграмма:
“Дни декады Московском отделении Союза писателей состоится обсуждение ваших произведений тчк просим приехать к открытию декады наш счет.
Марков Мусрепов”
Но Н. Титов не поехал… В своем письме Юрий Грунин из Джезказгана пишет Н. Титову:
“По-моему, Вы напрасно погорячились: Вам следовало ехать на декаду, этим Вы доказали бы всю несправедливость вычеркивания вас из списка участников декады.
Народная мудрость гласит: “Когда сердишься, не принимай решений”; конечно, об этом легче говорить со стороны, чем выполнять.
В общем, мне лично очень досадно знать, что Вы не воспользовались восстановлением справедливости, — обидев этим и себя, и Кривощекова, и Г. Маркова”.
Отказ выезда на декаду в Москву после телеграммы Габита Мусрепова обострили отношения между ними. Это тяготило Николая Ильича.
Болезнь и необходимость операции сыну Юрию заставила Титова обратиться за помощью в Союз писателей. Жизнь сына была в опасности. Но он получил отказ. Положение было безвыходным. Он, отец, ничем не мог помочь сыну, жизнь которого была в опасности. Таких денег у него не было… Он растерялся, им овладела безысходность. Он впал в депрессию. Поэт не видел просвета, его ничто не радовало.
Статья-рецензия Б. Мучника была последней каплей… Это тот случай, когда слово убивает… Для чего жить? Наверное, такие вопросы возникали не только у Н. Титова. В одном из номеров “Нивы” опубликованы дневниковые записи Герольда Бельгера, где есть такие строки: “Никак не покидает меня ощущение призрачности, временности, незначительности, пустячности всего, что меня окружает, всего что делается и мною, и другими. Все время маячит перед глазами вопрос: “Ну и что?”, “К чему?”, “Зачем?””.
В чем смысл жизни? — этот вечный вопрос встал перед поэтом. Страницы его жизни показались ему незначительными.
Николай Ильич устал бороться, пробиваться, лопнула та внутренняя пружина, которая позволяла Николаю Ильичу удерживать равновесие. Душа его была опустошена, ушло вдохновение.
И опять впереди нет просвета
В это страшно капризное лето…
Поэт мысленно возвращается к началу поэтического пути, в те далекие 20-е, когда его поэзия звенела, “трибуны выводя из равновесья”. Сравнение чисто жокейское, но очень точное. Жить, не работая, он не мог, писать, как хотелось, уже не сумел. Для поэта — это конец…
Почему-то я стал собираться
В край, откуда нельзя возвращаться.
Соберусь, потихоньку уеду
По друзьями пробитому следу.
И ничто не изменится в мире —
Ни в Москве, ни в Крыму, ни в Сибири.
Лишь мои ребятишки, быть может,
Горсть цветов на могилу положат…
И он ушел…
“Казахстанская правда” от 23.04.60 г. поместила некролог: “21 апреля 1960 г. трагически оборвалась жизнь талантливого советского поэта, неутомимого пропагандиста-переводчика казахской поэзии Николая Титова. Литература Советского Казахстана понесла тяжелую утрату.
…Трудно переоценить вклад, внесенный Николаем Ильичем в дело пропаганды казахской поэзии. Сотни мастерски переведенных стихотворений казахских поэтов разных поколений стали достоянием русских читателей, благодаря неутомимой работе талантливого переводчика.
…Скромный, требовательный к себе, чуткий к младшим товарищам Николай Ильич завоевал большую любовь среди литераторов и читателей…”. Под некрологом 34 подписи известнейших литераторов Казахстана и России. Среди них: М. Ауэзов,
Г. Мусрепов, Г. Мустафин, И. Шухов, Таир Жароков, С. Мауленов и др.
Уходят старые друзья
Н. Титов был хорошим другом, умел дружить, быть искренним в отношениях, не случайно в его архиве очень много писем от поклонников и почитателей его поэзии, писем от друзей: Ивана Шухова, Георгия Маркова, Сергея Маркова, Ефима Пермитина, А. Алдан-Семенова, Ивана Шувалова, Александра Гатова, усть-каменогорского поэта Михаила Чистякова, с которым они дружили семьями, и который тоже недавно ушел, пережив и Николая Титова и его вдову Марию Алексеевну. Его письма наполнены такой добротой и любовью к ним. После смерти Николая Ильича он старался поддержать Марию Алексеевну, дарил ей свои сборники, приглашал в гости. Последнее время Михаил Иванович не мог писать сам, потому что ослеп совсем, но добрые чувства к Николаю Титову и его семье он сохранил в своей душе до последних дней, о чем говорил мне при встречах в Усть-Каменогорске. Жалел, что по состоянию здоровья не смог проводить в последний путь Марию Алексеевну.
Смотрю, грустинку затая,
На белый свет.
Уходят старые друзья,
А новых нет.
Все меньше, меньше милых встреч,
Все уже круг.
Как мне друзей моих сберечь,
Тепло их рук?
У бога милости прошу:
Повремени.
Пока свой круг не завершу,
Продли их дни.
Он так и не смог простить П. Васильеву трагической роли, которую тот сыграл в судьбе его друга Н. Титова.
Ефим Пермитин в своем письме от 16.10.1959 г. обращается к Н. Титову:
“Дорогой землячище Николай Ильич!
Получил твое письмо и стихи для газеты. Спасибо! Стихи я прочел с особым удовольствием: ведь они о родной моей земле. Но стихи и помимо этого, — сами по себе — хороши, особенно о Бухтарме…”.
Колывань
“Дом купца Д.М. Титова — родовое гнездо Николая Ильича — является архитектурным памятником Новосибирской области, расположен на углу улиц Ленина и О. Жилиной по адресу Ленина, 33 в п. Колывань. В охранном свидетельстве памятника отмечено: дом построен в 1908 году. Строение муниципализировано, передано детгородку. Дом одноэтажный, деревянный, с высоким цокольным каменным фундаментом, крыша четырехскатная, вальмовая. Карниз украшен пропильной резьбой. Углы дома акцентированы трехгранными пилястрами с богатой накладной резьбой. В настоящее время дом используется в качестве жилья”.
Удивительно… Семью лишили жилья, прошло время и сейчас в этом доме живут совершенно посторонние люди. Я побывала в Колывани, нашла этот дом, встретилась с работниками историко-краеведческого музея, которые и выдали мне справку о памятнике архитектуры, интересовавшем меня. Прошла по улочке к реке, по которой, наверное, неоднократно проходили Николай Титов и Павел Васильев, когда гостил у своего друга в Колывани. Я любовалась природой поселка, над которым возвышаются купола Покровского Александро-Невского женского монастыря. Шла по тропинке, а в памяти мелькали строки Николая Титова:
… Колокольчики под дугой
Мне поют про леса елани.
Светляки плывут над горой —
Огоньки родной Колывани…
У поселка давняя история. В буклете Колыванского района описывается: “Колывань… Край загадочный и неповторимый. 400 с лишним лет назад здесь жили чаты — одна из ветвей сибирских татар, а с 1632 года эти места стали осваивать русские. Находясь на московском тракте, Колывань долгое время была оживленным торговым центром, снабжала Новосибирск продуктами питания. Строительство Транссибирской магистрали и потеря московским трактом своего значения изменили и значимость Колывани. Она осталась в стороне от главного направления развития хозяйственных связей. Основным видом деятельности были лесозаготовки. По району протянули железнодорожную одноколейку, а на самом севере создали комендатуры (Пихтовскую, Вдовинскую и др.). Были годы, когда число подневольных жителей района доходило до 30 тысяч человек. Но это уже другая история… Поселок Колывань в 1990 году включен в перечень исторических поселений России. В Колывани сохраняют памятники истории культуры, которые дороги колыванцам. Они украшают поселок и привлекают внимание туристов”.
В этом году по приглашению Н.Н. Титова, я вновь побывала в доме Титовых. Нужно было разобрать оставшийся архив поэта. В подарок я привезла фотографии и видеозаписи моего пребывания в Колывани.
Нужно было видеть, с каким волнением смотрели на фотографии Колывани и дома их прадеда сыновья Николая Ильича. Отсюда идет род Титовых, по крайней мере, той ветви, о которой им что-то известно по рассказам отца и матери.
Надеюсь, что они обязательно побывают в Колывани, отыщут документы репрессированного и расстрелянного прадеда Дмитрия Михайловича Титова, побывают в доме, где родился их отец.
Годы без отца
Воспоминания Ю.Н. Титова
Родился я в 1945 году в Караганде. В годы войны отец воспевал труд шахтеров, который был поистине подвигом. Жизнь в Караганде в то время бурлила, это было героическое время. Отец всегда с теплотой вспоминал этот период своей жизни.
Сам он был человеком добрым, отзывчивым, скромным, умел сопереживать. Мог чего-то добиться, когда нужно было помочь другим, но для себя ничего просить не умел. Мама рассказывала, что однажды он встретил голодающую семью сосланных немцев. Он выгреб все, что было у него в карманах, затем привел их домой, дал что-то из продуктов, а сам не уставал повторять: “Разве так можно, ведь они такие же люди?!”.
В начале 50-х мы переехали в Алма-Ату. Квартиры не было, долго снимали углы. Город был в то время небольшим, жилья не хватало. Долго жили на улице Клеверной, снимали комнату у ссыльных. Рядом был зоопарк. Друзья отца писали в Союз писателей о предоставлении жилья поэту Титову, но мы продолжали жить “рядом с четвероногими”, как озабоченно писал Сергей Марков в своем письме к отцу.
Как-то мы ходили в этот дом, и я удивился: “Как же мы умещались впятером в этой маленькой комнатке, посредине которой стояла еще и печь?”.
Отец очень хорошо к нам относился. Каждое воскресенье мы ходили в парк им. Горького. Он мало бывал дома, но всегда находил время для нас, детей.
Эту квартиру мы получили в 1955 году по настоянию Георгия Маркова, который добился выделения квартиры нашей семье.
Из друзей отца мне запомнился М. Зверев, с которым отец, заядлый охотник и рыбак, ездил за добычей.
Очень дружны были родители с семьей С. Маркова. Его дочь Ольга жила у нас в Алма-Ате. И каждый мой приезд С. Марков обязательно находил время для встреч с отцом. Дружили с Андреем Семеновым. Когда он вернулся из лагерей, от него все отвернулись, тепло его встретил только отец. Они запирались на кухне, и Алдан-Семенов рассказывал отцу о своей жизни на Колыме. Однажды случайно в кухню вошел старший брат Игорь и был потрясен, что двое взрослых мужчин сидели за столом и плакали. Андрей Алдан-Семенов был высокий, худой, одежда на нем всегда висела. Но был он очень добрым человеком.
Николай Иванович Анов производил на меня впечатление человека труднодоступного, как строгий учитель. Мы ему очень благодарны. Именно он помог материально маме, когда меня оперировали. Тогда мы вынуждены были жить в Москве.
Помню А. Брагина, тихий, галантный, добрейший человек; И.П. Шухова, который был всегда задумчив, погружен в себя, хотя очень внимателен. Знал я и Таира Жарокова, мы были дружны с его сыном Бекетом. Запомнился мне и С. Муканов. Когда я был подростком, мы несколько раз отдыхали в доме отдыха Совета министров. Это были дачи. Мы жили на одной даче с Жароковыми. У Сабита Муканова была отдельная дача. Часто я видел М. Ауэзова. Он производил впечатление человека стремительного: летящая походка, развевающийся плащ, кудрявые волосы. А мы слышали шепот отдыхающих: “Ауэзов, Ауэзов пошел”. Он садился в машину и уезжал.
Очень ярко мне запомнились Габит Мусрепов и Шакен Айманов. Они классически играли в бильярд. Когда они играли, сбегался весь дом отдыха, в основном играли они в “Пирамиду”. Мы, мальчишки, тоже прибегали посмотреть.
Помню народного акына О. Шипина. Пожилой человек, однажды приехал к нам в дом с подарками. Привез национальные угощения. Мы долго стеснялись, а затем понемногу осмелели и стали угощаться. А отец и акын еще долго сидели, читали стихи, разговаривали, строили планы на будущее.
В последние годы я чувствовал какую-то напряженность в семье. Отец был расстроен. Где-то была повешена карикатура на него, он ночью с фонариком ходил смотреть.
Мама оберегала нас от всех невзгод, поэтому тогда мы многого не знали.
Нам было очень тяжело без отца. Но нужно отдать должное маме. Она была настойчивой, ей удавалось переиздавать сборники отца. Когда выходили книги, мы жили хорошо. Отец всегда мечтал купить машину, но так и не смог.
Дом наш в то время считался элитным. В нашем доме жили Хамит Ергалиев, Г. Орманов, композитор Тулебаев и многие другие литераторы. Все они тоже уже ушли…
Отец внес огромный вклад в пропаганду казахских поэтов. Это огромный труд. Книги переводов продавались не только в Казахстане, но и по всей стране. И я думаю, это самая большая заслуга отца перед Казахстаном, перед близкими и родственниками тех поэтов, которых он пропагандировал, которых переводил.
Вспоминает
Лилиана Андреевна Алдан
“Я родилась в Алма-Ате, здесь жили мои родители. Отец-писатель взял себе псевдоним “Алдан”. Так записали и меня. Отца забрали в 1938 г. Мне было тогда 5 лет. Мама работала в Горном институте машинисткой. Очень долго она ничего не знала об отце, затем стали приходить письма. Отца забрали ни за что. Его обвинили в том, что он рассказывал анекдоты о Сталине. Человек он был прямой, может, что и сказал.
Когда отец вернулся, мне было 20 лет. Сначала он жил в Джамбуле, затем ему позволили переехать в Алма-Ату, где он регулярно ходил отмечаться в комендатуру. Литераторы сухо встретили его, многие отвернулись. Как же — “враг народа”. Его не печатали. И только Николай Титов не отвернулся от отца, они часто встречались, говорили. Знаю, что Николай Ильич даже ходил в ЦК просить за отца. “Ведь он писатель, — говорил он, — больше ничего не умеет делать. Он отсидел положенный срок, реабилитирован. Почему его не печатают?” И вот только тогда отца стали печатать. Отец всегда помнил помощь Николая Ильича, был ему благодарен. Мама очень дружила с Марией Алексеевной, затем, после смерти мамы, ее заменила я. Отец считал Николая Титова хорошим поэтом, сатириком, считал, что он достоин того, чтобы его имя осталось в литературе Казахстана”.
Творческое наследие
Нельзя сказать, что в литературных кругах сразу забыли имя Н. Титова. Вдове поэта удалось издать несколько посмертных сборников:
в 1961 г. — “Избранное”;
в 1966 г. в издательстве “Советский писатель” в Москве вышла в свет книга стихов “След”;
в 1984 г. переиздан сборник “Приметы осени” в издательстве “Жазушы” г. Алма-Аты.
Оставались близкие друзья, которые в трудную минуту неоднократно протягивали руку помощи семье поэта: Н. Анов, А. Брагин, А. Алдан-Семенов, С. Муканов и др. Но постепенно уходили и они, и память о поэте стала “выветриваться” из литературы и общества.
Архивом Н. Титова никто не интересовался. И только по счастливой случайности, а, может быть, и по велению свыше, этот архив оказался в Доме-музее его друга
П. Васильева.
Его передала нам вдова поэта
М.А. Бушмакина. Она была рада, что архив Н. Титова будет в Доме-музее его друга. Особенно радовалась Мария Алексеевна документальному видеофильму о Николае Титове, который мы подарили семье. Но не долго прожила Мария Алексеевна после нашей встречи. Она ушла быстро и тихо, как говорила, “к своему Коленьке”. Николай Титов “не был в этой жизни пустоцветом”. Он оставил нам богатое творческое наследие как поэт, переводчик, журналист, сатирик, как патриот страны, “над которой прочно висит казахстанское небо”.
Он оставил трех сыновей, которые выросли достойными людьми. Старший сын Игорь — микробиолог, кандидат наук, живет в г. Владимире. Средний Юрий — проектировщик, живет в Алматы. Младший — биолог, нашел свое призвание в фармации. Живет в доме по ул. Аблайхана 122, в той квартире, где жил с семьей Николай Титов. Есть внуки, правнуки, одна из внучек живет в Новой Зеландии, и все они помнят и любят своего отца и дедушку, чтят его память.
Материалы о Н. Титове, его стихотворные сборники смогут увидеть все, кто ценит и любит поэзию в Доме-музее П. Васильева г. Павлодара. И мы будем рады, если нам напишут те, кто помнит Николая Ильича, или имеет в личных архивах какие-то документы, письма, доставшиеся им в наследство от старшего поколения. Изучив статьи и критические заметки нескольких поколений литературоведов и критиков о творчестве Н. Титова, можно с уверенностью сказать, что его поэзия является неотъемлемой частью литературы 30—50-х гг. и имеет право на существование, а Н.И. Титов на добрую память о нем и в России, и в Казахстане.
Стихи, стихи! Для сердца моего
Друзьями неразлучными вы были.
Сижу над вами я не для того,
Чтоб вас, как и меня похоронили.
И радости и горести познав,
Не стал я, как иные пустоцветом,
И если был я чем-нибудь не прав,
Так это потому, что был поэтом…