Опубликовано в журнале Сибирские огни, номер 11, 2006
Мария Алферина,
сотрудник Читинского областного
краеведческого музея им. А.К. Кузнецова
“Я возвратился сюда из преисподней…”
Первым начальником, посетившим Нерчинский край, был сибирский губернатор Михаил Михайлович Сперанский (1772-1839), назначенный на этот пост в марте 1819 года. Почти год он провел в Иркутске. “Послезавтра, — пишет он дочери 10 февраля 1826 года, — я отправляюсь в Кяхту и оттуда в Нерчинск, подлинно уже на край света…” 26 февраля Сперанский осмотрел Нерчинский Большой завод, а назавтра — ближайший к заводу Воздвиженский рудник. В Воздвиженском руднике он прошел около полторы версты штольнею и очутился под шахтой, на глубине 34 сажень (73,4 м) под землей.
“…Ужас сего места: процессия в стране мертвых со свечами; контраст мальчиков и их голосов, работающих вместе с преступниками”, “…Вчерашний день, — пишет он из Нерчинска к дочери 29 февраля, — я возвратился сюда из преисподней, из Нерчинских заводов… Я видел своими глазами последнюю линию человеческих бедствий и терпения. Ничто не может быть поучительнее сего впечатления”.
Каждое селение, по словам Сперанского, было “соединением хижин и вид сущей бедности”, “Заводских крестьян я нашел в бедности, не столько крайней, как мне описывали, но в бедности. Не лучше заводских селений были и самые заводы. Те же хижины и развалины… Окружности совершенно обнажены. Не осталось почти и призраков бывших тут непроходимых лесов. Деревянная полусгнившая церковь. Правление или экспедиция также развалины. Обед у начальника — бедность. Госпиталь — 63 человека в развалине трех комнат; прежде был еще хуже”.
Совсем другое впечатление произвел сам Сперанский на местное население. Чиновники Большого завода хотели даже поставить в соборе памятник, в честь посещения генерал-губернатором завода.
За Нерчинском, в Бянкино, Сперанский познакомился с богатым и многочисленным семейством Кандинских. Это были заводские крестьяне, год назад вышедшие в купцы. Их было шесть братьев, а вся семья состояла из 34 человек; они держали до 70 работников, засевали до 100 десятин земли, торговали пушниной, занимались извозом, доставляли на заводы необходимые там товары. Кандинские считались тогда “в миллионе”.
В. Вагин, автор труда о Сперанском, в 1872 году делает вывод о семействе Кандинских: “Семейство это существует и до настоящего времени; но далеко уже не имеет прежнего богатства. Правители, смотревшие на вещи не глазами Сперанского, нашли богатство Кандинских вредным для края и постарались разорить их”. Но разорились не все, их дело продолжили дети. Так, сын Хрисанфа Петровича — Николай (средний) владел золотыми приисками, торговал в Кяхте, одним из первых Кандинских переехал в Москву. После его смерти в 1863 году приисками владела жена — Мария Никитична (урожденная Сабашникова). Их прииски в Баргузинском округе и на Амуре были известны вплоть до 1896 года.
Двухэтажный с колоннами дом Кандинских — до сего дня украшение Нерчинского Завода. Сохранился даже двухэтажный амбар. Очевидно, рядом жил и Христофор Хрисанфович. В это же время существовал еще один дом с колоннами, очень похожий на дом Кандинских. Разница между ними — у дома Кандинских нет палисадника в улицу, у другого — есть.
После посещения Нерчинского Завода чиновником особых поручений, туда прибыл адъютант генерал-губернатора — поручик М.С. Корсаков (в 1861-1871 годах он был генерал-губернатором Восточной Сибири). Корсаков прекратил всю деятельность Кандинских: магазины и лавки с товарами были опечатаны не только в Нерчинском Заводе, но в Бянкино и Нерчинске.
Деятельностью Кандинских был очень недоволен Н.Н. Муравьев. Известный краевед Е.Д. Петряев в своей книге “Нерчинск” (Чита, 1959, с. 30) пишет об отказе Муравьева от квартиры в доме Кандинских в Бянкино. И.В. Багашев в одном из номеров рукописного журнала “Нерчинско-Заводский наблюдатель” за 1866 год говорит о причине недовольства губернатора — это контрабанда. Но какая контрабанда — торговля золотом, изготовление фальшивых денег, или что иное — не уточняется…
Оставил дневниковые записи о Кандинских известный краевед, писатель М.А. Зензинов: “15 сентября 1851 года Муравьев был в остроге и отпустил арестанта Федорова — докащика контрабанды на Кандинских”. “16 октября 1851 года… в Ярмарку Кандинским объявили штраф 240 тысяч серебром — по 70 тысяч серебром в пятилетие… вот новости печальные и великие. Все одно к другому при неблагорасположенности губернатора…”. “30 октября 1815 года. В Заводе нового печального много. Недостаток в магазинах припасов на руках комиссарских и потому контора Заводов описана. Унижение сильное Кандинского перед Суровцевым…”
О старшем из шести братьев Кандинских — Хрисанфе Петровиче — вспоминал в 1872 году казак Роман Кирикович Богданов. В 1849 году ему было 15 лет. Он окончил казачью школу в крепости Цурухайтовской, что в 100 верстах от Нерчинского Завода. Школой заведовал сам пограничный пристав, чиновник 9 класса Евграф Иванович Разгильдеев. Вот как описывает Р.К. Богданов обучение в школе для казачьих детей: “…Учителем был один из местных грамотных урядников, один из учеников этой школы был помощником учителя. Оба они были, можно сказать, грамотные, потому что писали и читали. Все книги: священную историю Ветхого завета, Новый завет, географию учили наизусть. Никто ничего не разъяснял. Считали окончившими курс тех, кто исправно утром и после обеда скороговоркой прочитывал заданный урок и, таким образом, кончал все книги. В школу Разгильдеев ходил изредка по субботам. Узнавали еще с раннего утра, что придет пристав, потому что чуть свет четыре казака приходили к школе и приносили пучки розог. Грамматику и арифметику Разгильдеев никогда не спрашивал, говорили, что он эти книги терпеть не мог, да и учитель наш их знал плохо, поэтому ученики только кое-как читали и писали”.
В горном училище Богданов должен был выдержать экзамен на право быть учителем. В первый же визит в училище его спросили — учил ли он географию. Он ответил, что выучил всю. Один из учителей спросил: “Сколько частей света и как они называются?” От такого вопроса будущий учитель встал в тупик. Все ученики и учитель засмеялись. Больше на экзамены он не пошел. По приказанию отца, сотника казачьего отделения в Цурухайтуе, Роман остался на полгода для подготовки.
Р.К. Богданов вспоминал: “По знакомству отца меня поместили в доме забайкальского магната 1-й гильдии купца и коммерции советника Кандинского. Вскоре после моего приезда, туда, проезжая по Забайкалью, должен был прибыть чиновник особых поручений при генерал-губернаторе Восточной Сибири Музарович. Квартира ему была приготовлена в доме этого купца, но Музарович остановился на другой квартире. Это наделало в доме такого шума и тревоги, что не дай Бог. Старик оделся и хотел было ехать представиться к Музаровичу, но тот через несколько минут явился сам к дому Кандинского. Появились тут же с ружьями около 20 человек солдат с офицером и полицмейстером завода, оцепили весь дом, и было сделано распоряжение: никого не выпускать и не впускать. Тут всех нас и заарестовали…”
На следующий день один из учителей, Батинев, вспомнил об ученике, попавшем под арест в доме Кандинских, и выпросил разрешение перевести несчастного ученика на другую квартиру. Этот учитель рассказал, что будто бы Кандинские изобличены в подделке фальшивых кредитных билетов и, кроме того, были жалобы населения. Кандинские эксплуатировали население с помощью всех начальствующих над казаками лиц, пристава Разгильдеева, а над крестьянами — чиновников горно-заводского ведомства, которых Кандинские держали в руках и были связаны с ними родственными отношениями. Пристав И.Е. Разгильдеев был женат на дочери Хрисанфа Петровича — Дарье; Николай Хрисанфович (старший) — на дочери
С.И. Смольянинова, бывшего начальника Читинской Слободы — Анфисе Семеновне; горный начальник Виктор Федорович Янчуковский, он же инспектор учебных заведений и заведующий Нерчинско-Заводской магнитной обсерватории — на Ольге Хрисанфовне, дочери Хрисанфа Хрисанфовича Кандинского; горный инженер, капитан (в 1863), а затем начальник горного округа Иван Иванович Кокшаров — на Анне Хрисанфовне, дочери Хрисанфа Хрисанфовича. Дочь Николая Хрисанфовича (старшего), в доме которого случилась эта неприятная история, Елизавета — была женой горного инженера Сергея Ивановича Лебедкина, друга горного инженера, писателя А.А. Черкасова.
В конце 60-х годов Елизавета с мужем, сестрами Фелицатой, Софьей и братом Иннокентием жили в Москве. В 1911 Елизавета Николаевна была вдовой, жила в Санкт-Петербурге, а сын ее жил в Москве.
Роман Богданов еще мальчиком помнил приезды Хрисанфа Кандинского в Цурухайтуй: “Почти за месяц до приезда делались распоряжения: улицы держать в чистоте, печные трубы, ставни и наличники окон иметь выбеленными. В домах иметь полнейшую чистоту, всем жителям ко дню приезда одеваться в хорошую одежду. Пристав с семьей отправлялись встречать до первой станции, а все урядники писаря и богатые казаки с женами и детьми встречали дорогого гостя, во дворе пристава около дома, мужчины без шапок, и все кланялись в пояс. Этот сановитый и статный из себя старец со всеми раскланивался и здоровался. Отец мой, по обязанности сотенного командира, одевался во всю форму, с саблей подходил к нему первым и рапортовал о благосостоянии сотни. Эта почесть, как я слышал, делалась по званию коммерции советника. Возили его на лучших казачьих лошадях, разумеется, бесплатно. Все упущения, замеченные Кандинским во время приезда его по караулам, передавались Разгильдееву, который в тот же раз требовал виновного в Цурухайтуй и наказывал примернейшим образом, без всякого разбирательства. Если у кого Кандинский заметил и хвалил хорошего коня, конь этот, к его возвращению домой, был уже уведен в Завод.
Кандинские, оба брата, провинившихся перед ними крестьян и казаков, у себя во дворе как в Заводе (Хрисанфа), так и Бянкино (Алексея) драли розгами и выносили разные побои, а имуществом их распоряжались, как своим. В торговле выручали бедных, давали в долг более состоятельным, за то и получали за этот долг, что хотели. При домах были огромные кухни, в которых целые сутки толпился народ; в особенности бедные и проезжающие кормились хлебом и мясом бесплатно, а также и пользовались ночлегом”.
Оригинал портрета Хрисанфа Петровича Кандинского работы неизвестного художника 40-х годов XIX века хранится в Нерчинском краеведческом музее. На портрете пожилой, властный мужчина в кафтане с красным воротником. На шее — золотая медаль “За усердие”. Облик старого купца проникнут высоким сознанием собственного достоинства. Справа на столике положен свиток с надписью, выполненной позднее, очевидно по заказу детей. Надпись гласит: “Коммерции советник Хрисанф Петрович Кандинский родился в 1774 году февраля 10, день ангела 19 марта, из податного в купеческое сословие вступил в 1817 году, а в 1834 году ноября 29 из 1-ой гильдии переведен в почетное гражданство, того же года декабря 29 день высочайше награжден золотой медалью с надписью “За усердие”, а в 1840 году — коммерции советником”.
У Хрисанфа Петровича было 7 сыновей и 1 дочь. Сыновья были купцами 1-й гильдии, торговали не только в Нерчинском Заводе, но и Кяхте, Иркутске, Москве, на Амуре. Имели прииски по Чикою, в Баргузинском и Олекминском округах Забайкальской области. Сын Хрисанфа Петровича — Христофор имел большое портретное сходство с отцом, отмечал А.М. Зензинов. Дочь Христофора — Клавдия была замужем за Алексеем Михайловичем Лушниковым, другом декабристов братьев Бестужевых. Жили Лушниковы в Селенгинске, Кяхте. Другая дочь — Аполлинария была женой горного инженера Ивана Васильевича Баснина. Они жили в Иркутске, затем в Москве. Баснин был в дружеских отношениях с декабристом Д.И. Завалишиным.
В 1866 году в Нерчинский Завод приезжал архиепископ Парфений для ревизии церквей. Христофор составил письмо от всего общества Нерчинского Завода, которое никто не решился подписать, кроме составителя. В нем содержалась просьбы обратить архипастырское внимание на Завод.
Кандинские были незаурядными людьми: выписывали газеты, журналы, интересовались политикой, любили музыку и стихи. В доме устраивались спектакли, для детей — елки. Частые гости — инженеры, врачи, учителя и даже политические ссыльные, поляки. Славился оркестр, организованный поляками. Поражал своей игрой шестилетний мальчик — сын поляка. Этот оркестр пользовался популярностью не только среди состоятельных семей нер-заводцев, за музыкантами приезжали из Нерчинска для игры на балах у Бутиных, Капараки. И они неделями жили там.
В начале 1850-х годов появились снимки видов Завода, сделанные Е.И. Щегловым, (уроженца с. Клички) камерой-обскурой. Виды увозили в Москву, Петербург чиновники. С 1885 года стала известна в Нерчинском Заводе фотография “Сибирь” Иннокентия Михайловича Портнягина, учителя Нерчинского окружного горного училища. Музею он подарил 42 фотографии видов заводов, природы Забайкалья, а музей представил их в 1896 году на Всероссийскую выставку в Нижнем Новгороде. Много фотографий Портнягина хранится у жителей Нерчинско-Заводского района.