Опубликовано в журнале Сибирские огни, номер 11, 2006
В настоящее время (1868 г.) в Нерчинском Заводе существует три торговых ряда с 24 лавками, из коих в 13 производится торговля, а в остальных — кладовые. Ряды хотя и деревянные, но имеют приличный вид, особенно два, которые стоят в одну линию на южной стороне площади и разделены выходящей на площадь против дома Кандинских Сенной улицей. Ряды эти выштукатурены, выбелены и украшены по галерее колоннами, по две между каждой двери. Фасады их обращены на север к горе Крестовке, отстоящей не более полуверсты, и у подошвы которой, как раз против лавок, видна церковь. Западная сторона площади обставлена 23 мелочными лавочками разнообразной постройки; на противоположной восточной стороне строятся новые мелочные лавки порядочной архитектуры. Наконец, с севера против двух главных рядов красуется “дворец” Нерчинского Завода, бывший дом Кандинских, ныне приобретенный в казну для квартиры горному начальнику. По линии с этим домом, к востоку, стоит ряд обитых тесом старых лавок, в которых когда-то процветала торговля Кандинских, а ныне хранится разная рухлядь; с другой стороны дворца тянется не так-то украшающий длинный забор на месте сгоревшего недавно дома или квартиры помощника начальника.
Торговая площадь все же несколько украшает Завод, столь незавидный по постройкам. Из числа 500 домов в Заводе наберется не более сотни хороших или, по крайней мере, приличных, остальные — все избы или лачужки с плетнями и поветями с полусгнившей соломой. По поводу кривых и косо-гористых улиц и извилистых, заваленных навозом переулков с беспорядочно разбросанными домами и лачугами кто-то остроумно заметил: “Нерчинский Завод таков, что не знаешь, то ли въехал, то ли выехал из него!”. Однако же, при всем том, вид на Завод и окрестности с любой из окружающих гор представляет весьма своеобразный и живописный ландшафт. Для полноты картины недостает только порядочной реки вместо речонки Алтачи. Название ее, впрочем, прегромкое и означает “золотая речка”. Она, протекая по ложбине на восток и параллельно Крестовке, первой из открытых “серебряных” гор, разделяет Завод на две части. На правой стороне находится большая часть Завода, раскинутая по склонам двух гор с протекающим по середине и впадающим в Алтачу ручьем Сеннушкой. На левом берегу речки, у подножья Крестовки, теснятся еще две части Завода, разделенные церковью и носящие название верхней и нижней деревушки. С Крестовки особенно замечателен вид Завода. Почти все главные дома, а также и лавки, стоят фасадами к горе, а вследствие горных склонов и одноэтажных построек вид еще более открытый. При этом и зелень огородов, занимающих очень большое пространство, гармонирует с большинством выштукатуренных домов и выбеленных лачуг. С Крестовки повсюду видны пашни и постройки заимок: на юго-западе виден в 4-х верстах Воздвиженский рудник, а на севере в 11 верстах виднеется деревня Патрина, известная более под названием Чащина, к востоку видны бывшая фабричная плотина, представляющая порядочное озеро, далее мельница, бывшая Кандинских, и, наконец, горизонт окаймляют синеющие вдалеке за Аргунью китайские горы…
Хотя некоторые из временных жителей Завода, приехавших сюда из собственных выгод и не весьма довольных обстановкой, навязывают Заводу привилегию “помойной ямы” как по местоположению, так будто бы и по складу его жизни, но мы пока не будем опровергать такого обидного эпитета, оставляя это, вместе с намерением поговорить о Заводе в историческом отношении его и о настоящем значении, до следующего раза. А теперь мы отправились только прогуляться по базару.
…Ныне в Заводе открыто 12 или 13 лавок в рядах и одна на дому. В них можно купить почти все, начиная с модных вещей и кончая точилами и гвоздями. Главные предметы потребления состоят из бумажных тканей, необходимых для большинства населения в крае, как-то: даба, сарпинка, затем следуют ситцы и прочие товары. Также усиливается потребление байхового чая и белого сахара. На модные и относящиеся до комфорта произведения спрос ограниченный, но и в этих вещах при развитии жизни потребность увеличивается, например, драповые дамские пальто год от году требуются в большем количестве, а наравне с ними должны идти и прочие предметы роскоши, хотя бы для некоторых приобретение было сопряжено с лишениями в других отношениях.
Теперь представим картину быта “на базаре”, как вообще здесь называют гостиные ряды и лавочки. Хотя съезд на базар бывает по воскресеньям и некоторым большим праздникам, но вместо выражения: “Я иду в гостиный” или “в лавки” постоянно говорят: “Иду на базар”.
Итак, вот картина. Лето. Половина июня. Самое хорошее время: природа вполне расцвела. Утро, пять или шесть часов. Восходящее солнце придает веселый колорит природе. В воздухе свежесть. Движение уже началось. Коровы собраны в стадо и выходят в поле. Женский пол идет с ведрами по воду, озабочиваясь поливкой в огородах. Окна в домах, особенно “достаточных”, еще заперты ставнями, и хозяева их покоятся в сладком утреннем сне. Они встанут не раньше 7 или 8 часов. Но вот выходят “мелочники” и отворяют лавочки. Это больше молодежь и служат почти все приказчиками у евреев. Сами хозяева их сегодня не отворяют лавочек, потому что день субботний и “шабаш”. На площади торговой исполняющей и должность рынка, стоят телеги с бревнами, калинкой, т. е. берестой для кровлей. Перед Петровым днем (29 июня) или началом страды время сходится свободное и сельский класс — казаки стараются приобрести “деньгу” от продажи строевых принадлежностей. У важни с весами началась продажа говядины и баранины. Мясники, большей частью черкесы-поселенцы, занимаются мелкими оборотами.
Церковный колокол пробил семь часов, и в гостиных рядах начинают отворяться лавки, но пока вышли только старики. Молодежь гостинодворская, составляющая большинство сидельцев, является к восьми часам. Слышен звон замков, скрип отворяемых дверей. Здороваются запросто, мимоходом образуются группы. Подходят к лавкам вышедшие на базар за тем, за сем, а больше не за чем, разные личности, из тех, которые располагают свободным временем. Старики, отставные мелкие чиновники и горнослужители или служаки бывшего горного батальона говорят о “пенсионе”, передают выдающиеся факты из окружающей их жизни. Молодые “канцелярские” по дороге в Правление завертывают поболтать с гостинодворцами об общих интересах по охоте за утками и козами. Молодежь — сидельцы передают друг другу впечатления, скандалезные анекдоты из ночных похождений и т. п. У стариков беседа более практического содержания, но бывает зачастую и переливание из пустого в порожнее. Иногда у тех и других завязываются общие рассуждения, обсуждают жизнь в старинные времена, делают разборы достоинств известных лошадей с перечислением их родословных и проч. Тут же затевается обычная игра в шашки или по лавочному выражению “в пешки”. Игра происходит между молодежью на ставки виноградом, пряниками, орехами. Кучка зрителей, расположившись вокруг играющих, усевшихся на ступеньках галереи, с живейшим интересом следит за ходом партии. С гостинодворцами часто состязаются в шашки разные любители из обывателей завода. При игре рассыпаются шутки, остроты над неудачными ходами или запертой шашкой.
Время идет. Покупателей — малость. При этом нельзя не заметить той особенности нерчинско-заводских торгующих, что у них почти не раздается пригласительная фраза “Что закупаете?”. Значит, здесь еще не дошло до того поджидания и высиживания покупателей, как это существует в больших городах или, пожалуй, во всех местах, где множество торговых заведений и где стараются залучить к себе покупателя всевозможными способами. А здесь, особенно при игре в пешки, окончательно не обращают внимания на какую-нибудь бабу, желающую купить только платок на голову в 40 копеек. Но зато уж не попустятся хорошему покупателю, угадывая по навыку, что ему нужно чего-нибудь поважнее “шильца с мыльцом” и спешат за прилавок.
Летом гостинодворцы разнообразят утро покупкою и поеданием разной ягоды от земляники и моховки до малины и черемухи. А после Пасхи несколько недель продолжается по утрам побиение яиц, приносимых вареными на продажу и составляющими собой завтрак. Побиением яиц усердно занимаются мелочники и посторонние любители, препровождающие время в битье баклуш на базаре; битье совершается, значит, вдвойне!
Утром, когда человек бывает свеж, и день представляет еще новости, торгующие не скучают. Но вот с полудня уходят обедать, некоторые обедают во 2 часу, а при хорошей торговле в праздники и всем приходится поздно обедать, иногда часа в три-четыре. После обеда, при усилении зноя, каждый ищет покоя. Ложатся спать на прилавках, подсунув в головы кусок сарпинки или тюк дабы вместо подушки. Иные просто сидят, позевывают от скуки или курят одну за другой папироски, продолжают дуться в шашки, немногие читают и у этих можно встретить последнюю книжку журнала и свежий номер газеты. Читатели — все молодежь. Из них же некоторые играют на скрипке, не говоря уже о гармошке — всеобщем привилегированном инструменте. Играют еще в кольцо, которым попадают на крючок, вбитый в колонне.
Уже около трех часов пополудни, несносное время сидения в лавке. Скорее бы вечер, когда можно отправиться гулять на сопку или в лесок. Но в ожидании остается только глазеть на такую картину, как по площади бродят свиньи, да еще телята назойливо лезут от жары в тень на галерею к лавкам, где и оставляют самые неприятные следы своего посещения. Иной теленок, укушенный оводом, вдруг задерет хвост и стремительно обежит всю площадь. Впрочем и в это сонное время не обходится без посещений. Иногда врасплох для заснувшего на прилавке купца, который забавно вскакивает с импровизированного ложа, сконфузившись приходом барыни. Последняя и пришла-то, кажется, не с целью купить что-либо, а лишь совершает моцион для возбуждения аппетита за обедом. Более приятное явление составляет для молодежи, если навернется какая-нибудь чистенько одетая особа из разряда “погибших, но милых созданий”. С ней можно украдкой и пошалить, да, пожалуй, и предложение сделать насчет “рандеву”.
Оставим лавки и пройдем по мелочному ряду. Мелочная братия совсем распласталась от жары, многие, разувшись и даже почти раздевшись. Только двое или трое, несмотря на жар, и прямо под палящими лучами солнца подвизаются в пешки с каким-нибудь постоянным посетителем базара. Игра идет с уговором — проигравшему расставлять шашки для следующей игры, что и называется “играть в работники”. Надо заметить, что ныне уже мало употребляются старинные забавы вроде игры в “свайку”, причем обдираются все ногти на пальцах, когда проигравший должен выкапывать глубоко за севшую в земле железную сваю — “копать сарану”, по выражению игроков. Иногда играют в бабки, стреляя в них Тамарами, т. е. стрелами, у которых на оконечности колбы. В нынешнее время и между мелочной братией распространяется любовь к чтению. Часто у них происходит вслух чтение какой-нибудь занимательной книги, и тогда вокруг чтеца собирается группа слушателей. У мелочников пользуются популярностью такие книги как “Робинзон Крузо”, “Иван Выжигин”, “История Петра I” и фельдмаршалов Суворова, Потемкина и др. Не отвергаются и сказки про Бову-королевича, Еруслана Лазаревича и т. п. Из журналов они предпочитают по своей общедоступности “Воскресный досуг”. Некоторые из мелочников большие любители поэзии и занимаются списыванием разных стихов в чистенькие тетрадки на манер альбомов. Но просматривая эти альбомы, вы встретите между стихами Пушкина и Кольцова и непечатные произведения Баркова. В 4 часа совершается всеобщая отправка по домам на чаепитие, стряхивается долой все бремя скуки. Из мелочников многие распивают чай друг у друга в лавочках, для чего тут же ставится и самовар, пользуясь углями и водою по соседству от повара или кучера из квартиры начальника или зачерпывают воду из провозимой мимо чьей-нибудь бочки. Распивают они чаек, прикусывая сахар и отдуваясь от горячего напитка и утирая поминутно обильный пот, усиливаемый полуденным зноем. Вскоре после чая, часов в семь, гостинодворцы и мелочники отправляются на прогулку в лес и на горы, где и происходят между молодежью разные приятные встречи.
Другое дело в осеннее время или ранней весной, особенно в дождливые дни и когда бывает ненастье ветер или дождь без промежки, как из сита. На базаре пусто, все окружающее в каком-то унынии. Тогда все гостинодворцы забиваются в лавку и сидят угрюмые, повесив носы. Но проглянет опять солнышко, и все оживится.
Зимою, если нет торговли, время сокращается игрою в кулачки, барахтаньем в куче так, что только летит штукатурка от стен и рвутся шубы. Удовольствие составляет катание на лошадях в санках. У каждой почти лавки стоит привязанною лошадь в санках в ожидании вечера, когда отправляются на гульбище. Мелочники посещают вечеринки, где зачастую отличаются во всю ширь русской натуры не одни они, а также и привилегированные “молодцы” из гостинодворцев. На базаре не пропускают еще ни одного шута мужика, чтобы не потешиться над ним час-другой на разные манеры.