Стихотворения
Опубликовано в журнале Дети Ра, номер 1, 2025
Наташа Кинугава (Наталья Баева) — поэт. Родилась в Краснодарском крае. Окончила музыкальное училище при Московской консерватории имени П. И. Чайковского и Литературный институт имени А. М. Горького. Стихи публиковались в журналах «Москва», «Наш современник», «Латгальский поэтический вестник» (Латвия), в альманахах «Русский смех», «Артбухта», «Русское эхо», в антологии «День поэзии. ХХI век». Автор поэтических сборников «Чувство пути» и «Нетвердый переплет». Член Союза писателей России. Живет и работает в Москве.
* * *
Когда бессмысленно шагают стрелки
Часов настенных по секундам жизни,
О чем ты говоришь?
Ты говоришь и говоришь о чем-то…
О чем, о чем, о чем ты говоришь?
* * *
Внутри меня вчера разбилось зеркало.
И это, несомненно, хорошо.
Там только что полночный дождь прошел,
Кромешный ливень, с запахами терпкого.
За зеркалом разбитым целый мир
Дрожит созвездий неразмокшими ресницами,
И колесят, влекомые возницами,
В том мире многие и многие миры.
В моей душе разбилось чье-то зеркало…
* * *
Шум ветра.
Но недвижны мои кроны.
Деревьев кроны под моим окном.
Так чем шумишь ты, ветер? И о чем?
* * *
Мое стихотворение в пути.
И, в путь отправясь, как его найти?
Его мне остается только ждать…
Дождаться, выжать и еще раз — сжать!
* * *
«на разных берегах,
но в одной лодке.
в одной лодке — с тонущими…»
(из одного сна)
мы в лодке одной, мы в лодке одной,
хотя и на разных мы берегах,
мы с тонущими,
со стонущими,
плывем и плывем под неполной луной,
и камни на наших ногах…
мы в лодке одной, мы в лодке одной…
* * *
Надо же. Ветер. Хлопают двери.
Ветви деревьев танцуют в окне.
Надо же. В этой воздушной сфере
Есть изменения. Мило. Так не
Станешь ведь с ними играть в эту штуку
(помнишь?
«море волнуется — раз, два, три!»)
Лучше — вот так: возьми мою руку,
И выйдем отсюда. Хватит — внутри.
ЗЕРКАЛО ЕЛЕНЫ
«Примеряю на себя Старость.
Не жмет? Не трет?
Идет? Не идет?
Тут подшить
и там подрезать…»
Да сколько можно
вертеться перед зеркалом!
* * *
Вышла река
из берегов
и шагает, шагает, шагает.
* * *
На сердце и на плечах
Расселись каменные птицы
Такой породы, что
Не выдерживают колени…
И я удивляюсь:
Меня не пугают взрывы
В безоблачном синем небе.
Не птицы, а камни
Лежат на плечах и на сердце,
И под ними течет вода.
* * *
сколько существует
комнат в Зазеркалье
куда нам так хочется
заглянуть
а потом войти
а потом остаться?
* * *
Тебе моя песня, о север!
Восходит солнце (а потом садится)
из-под твоих — да-да — твоих!
тяжелых век…
* * *
океан прошлого
носит тебя по своим волнам
нет берегов у океана
и нет направления —
есть только ветер
* * *
Журчит ничей
любви твоей ручей.
Сова парит
над тишью пирамид.
Трещит молва.
Трещат в печи дрова.
Маршрутка-жизнь,
как шутка, не нова.
* * *
бумага белая,
как будто спелая
душа пред облаком
мерцает обликом…
ПОТЕРЯ…
Ходили искали… таволгу.
Ничего не нашли.
Нет, не таволгу!
Что было таволге делать
на горе нашей храмовой?
Мама, не помнишь? Как
пересекали ее тропинки?
Искали, искали…
Я помню высокие травы
и тишину. Ничего не нашли.
Ни внизу, ни вверху,
ни посередке.
Я помню твою фигуру
то там, то сям.
Всегда это было
там. А сегодня — не было.
Но что это было? что ЭТО?..
…Я помню маковки храма.
То там, то сям. Но этого не было.
И я не расстроилась.
Но мама… она расстроилась.
Вернулись ни с чем.
Но что мы искали? Траву? Зверобой?
Нечто, что собирают.
И зверобою
откуда быть
на нашей церковной горке?
Не помнишь, мама?
Мама не помнит.
Ее больше нет на свете.
И вижу ее — нырнет под траву — то там, то сям —
и вынырнет. Нету.
Но как же обидно — не только совсем не найти, но и…
Забыть, что искали упорно. Как будто — о Боже —
мы всё потеряли! Но если бы вспомнить, что…
Но вспомнить уже не получится. Да.
Церковная горка. Храмовая гора.
Высокие травы, тропинки, и мы что-то ищем, ищем…
(как жизнь коротка… и память)
И вдруг — просветление! Да! и что же то было?
А вот что: коровья лепешка!
И ты бы, я знаю, со мною сейчас посмеялась.
* * *
Я пытаюсь вспомнить голос,
Я пытаюсь вспомнить жизнь,
И февральских веток голых
Оживающую высь…
Рысь моя, иль ты приснилась
Мне, а может, я тебе?
Оживающая милость
В этой пляске-молотьбе…
Как же боль была красива,
Как печаль была сладка!
Оживи скорее, сила,
Не ушла ведь с молотка!
Мой зверинец, мой старинный
Зоосад — свисти, рычи!
Чтоб февраль в своих витринах
Пас Луну в своей ночи…