Стихотворения
Опубликовано в журнале Дети Ра, номер 1, 2025
Татьяна Кайсарова — поэт, критик, художница. Окончила художественно-графический факультет Государственного педагогического университета. Работала преподавателем, художественным редактором, редактором энциклопедических изданий. Член Союза писателей России (с 1999 г.), Союза писателей ХХI века (с 2011 г.), Союза литераторов России (с 1999 г.), Международного Союза журналистов (с 2001 г.). Автор многих книг и публикаций. Живет в Москве.
* * *
Я тебя не окликну. Я знаю, обитель пуста.
Между двух облепих заблудилось бездомное время.
Пара вызревших ягод еще не упала с куста,
до седых холодов выбирая неловкое бремя.
Посмотри: это смутное время темнее золы,
безответней остывшего ладана мглы заоконья.
Равнодушно уходят за край горизонта стволы,
и ложится туман, растекаясь по дну Подмосковья.
Ты еще не устал мерить фазами краткого сна
эту странную жизнь от рожденья и до выживанья,
где тоску о случайном готова озвучить луна,
а безлунье Гекаты готово размыть узнаванье.
Ты еще не устал доставать с безымянного дна
голубые кристаллы, никем не изведанных истин,
проплывая бессонную жизнь на осколочке сна
и рискуя увязнуть в пучине фальшивых логистик?
Видно, ты не устал, раз пока не забыл о любви.
Обожаешь рассвет, и все чаще мечтаешь о лете,
о летящих годах… только время назад не зови,
не грусти и не жди — с недоступных небес не ответят.
О ЧУВСТВАХ
Из жаркого костра июльской ночи
пора, и вправду, выгребать золу.
Как золушка без туфли на балу,
уступами бегу к воде. Короче:
пора спасаться от любовных стрел,
летящих, градом пробивая листья.
Ты, видно, думаешь, мне это снится?
Твой образ мыслей, явно, устарел!
Да что ты видишь там, в немом затворье,
метущиеся тени на стене?
Они от пламени — костер во мне,
а ты о буднях и о прочем вздоре!
* * *
Кисло-сладким антоновским соком
растекается солнечный плод.
Под небесным немеркнущим оком
полыхающий сад отцветет.
Заструятся с террас ароматы,
заполняя миры вечеров.
Промелькнут календарные даты
в увядающих кронах садов.
За садами темно и сосново.
В мире тесно и нам, и богам,
и тому, кто недоброе слово
опрометчиво бросил к ногам.
Мы же станем от мая до мая
ждать немые посылы добра.
Соком яблок бокал наполняя,
славить день от утра до утра.
* * *
И снова я с тобою говорю,
иду по кромке льда, по январю.
С небес снега слетают аккуратно,
уходит лед под невесомый снег,
и тайна восхищенья так невнятна,
что не удастся разгадать вовек.
До горизонта снеговой туман
застыл в глубокой полночи тревожной.
Машин усталых сонный караван —
фантом на фоне парков невозможных.
Шепчу тебе: прими мой дар незримо,
я буду знать, что я тобой любима.
ГИПЕРБОРЕЯ
С той Лосиной* звезды — в дикий омут таежного варева,
в перелески и дебри проснеженной мистики севера,
где ночное сиянье горит, как полярное зарево,
поражая пространство цветами небесного клевера.
Мы оттуда, мой друг. Насладись промежутком отмеренным.
Нас нельзя покорить, победить или ввергнуть в Содом.
Подними этот полог российский, сияющий, северный,
где за жгучим бореем затерян твой истинный дом.
Беспредельная вечность застыла за дикими льдами,
а за северным ветром, в просторах предвечной России,
люди мечены звездами, вскормлены вещими снами,
там поэты — пророки, и каждый подвижник — Мессия!
_____________________________________________________
* Полярная звезда раньше звалась Лосиной. — Прим. Автора.
* * *
Кто нас позвал в края зимы,
в сады, невидимые глазу,
где тайно пребываем мы,
не пожалевшие ни разу.
Где время длится, как во сне,
и не пугает отрешеньем.
В телескопическом окне
планет рожденье и смещенье.
А мы, не подходя к окну,
вселенной ощущаем звуки,
с восторгом нянчаем вину
и воздуху целуем руки.
Мы плачем над рожденьем фраз,
слезы не ощущая жженье,
не отвлекаясь всякий раз
на спутанных умов броженье,
на бренной жизни миражи,
заветов ложные изыски,
где по велению души,
бессмертных пополняем списки.
* * *
Далек слепой исход из белой тьмы.
Сугробы снам подобны и немы.
Тревожный горизонт рождает трепет.
Ребенок так усердно бабу лепит
невероятным символом зимы.
Но ей не превозмочь тебя, весна.
Светлеют ночи, явственней луна
напоминает, воссияв в стекле,
что жизнь подобна чуду на земле —
незримый сгусток бдения и сна.