Опубликовано в журнале Дети Ра, номер 3, 2024
Уильям Эрнест Хенли, «Избранные стихотворения»
М.: «Вест-Консалтинг», 2024
Замечательный переводчик Алексей Юрьев знакомит нас с произведениями английского поэта Уильяма Эрнеста Хенли, к сожалению, мало знакомого русской читающей публике. А ведь это был удивительный человек! Мало того, что прекрасный поэт, так еще и пример неукротимой силы духа, как бы сейчас сказали, «мотиватор». Вы только представьте себе: человек страдает костным туберкулезом, часто лежит в больнице, лишился ноги. Впору громко жалеть себя, страдать и жаловаться на жизнь. Так поступили бы многие, но не Уильям. Он не только не терял надежды на лучшее, был неисправимым оптимистом, но и продолжал писать стихи. Огненная борода, буйный нрав и деревянная нога — типично «разбойничья» внешность веселого поэта оказалась до того яркой, что Роберт Стивенсон в своем романе «Остров сокровищ» в образе хромого пирата Джона Сильвера воплотил его черты (этому имеются документальные подтверждения, читайте письма писателя).
Столь суровый жизненный опыт не смог не отразиться на творчестве поэта. Он относится к смерти с почтением:
Внутри зимнего серого восторга,
Внутри летней позолоченной мечты,
Святая и возвышенная, и беспристрастная
Смерть, мать Жизни,
Смешивает всех людей навсегда.
Выглядит как романтизация смерти. Но нет.
Поэта восхищает дуализм, служащий основанием одного из главных законов бытия: там, где зарождается жизнь, появляется и смерть. Осознание хрупкости жизни и неотвратимости смерти толкает поэта возвеличить то, чего человек обычно боится, то, чего стремится избежать. Возникает парадокс: мы ассоциируем образ матери с понятием «жизнь». Мать — это не только та, что дает жизнь, но и олицетворение родного дома, безопасности, нежности и тепла. Но в данном случае роль дающего начала переходит к образу смерти, что пугающе справедливо: как бы мы ощутили подвижничество матери и радость проживания каждого дня, если бы не понимали, что сердце может перестать биться в любую минуту? Завтра, вечером, даже — о, ужас! — через час!.. Смерть присутствует незримо, гнездится внутри понятий, радующих человека, спит до поры до времени. При этом поэт признает этот страх, встречается с ним и смотрит ему в глаза. Смерть — великий уравнитель, и в этих строках читается как чисто человеческая боязнь неизбежного, так и христианское смирение: двум смертям не бывать, а одной не миновать…
Но Уильям Эрнест Хенли отнюдь не призывает читателя опустить руки. Рабская пассивность чужда его произведениям. Все, что угодно, только не это! Читая его произведения, кожей чувствуешь бунт и против смерти, и против калечащего душу уныния. Когда остаешься перед выбором — «жить комфортнее» или «жить скромнее», а по гамбургскому счету — «жить вообще» или нет, в человеке просыпается мощнейшая сила любви к жизни. Какой уж тут покой, когда в спину дышит старуха с косой… Даже встретиться с ней хочется не тихо-мирно, а так, как это делали английские мореплаватели, воины и путешественники — гордо и торжественно. Поэт характеризует море как пространство жизни, вечно пребывающее в движении:
Волнуется море, гремит
В славном и радостном хоре.
Меня схороните не в мертвой земле,
А в этом живом море!
Это ли не подлинное жизнелюбие?.. Рифмованный перевод, к которому мастерски прибегнул Алексей Юрьев, отражает своеобразную, практически музыкальную ритмичность этого стихотворения, энергию жизни, и, в конечном итоге, передает накал художественной информации. Великобритания, грозная повелительница морей, до сих пор не отошла от традиции хоронить своих подданных в морских глубинах. Правда, в текущем столетии делать это можно только в строго отведенных местах. Так что лирическому герою этого короткого (всего две строфы!) стихотворения, можно сказать, везет. Его последняя воля сбудется:
Эй, там схороните, вдали,
Где берег за тысячу миль от меня,
И с этим родным непокоем
Я буду един навсегда.
При переводе с английского языка на русский точное сохранение метра и ритма — трудное дело, ведь наши языки очень различны. Нелегко переводчику передать и бунтарский дух лирического героя. Во второй строфе Алексей Юрьев отступает от точной рифмы, дабы подобрать наиболее совершенный баланс между смыслом текста и четкостью созвучия, оптимального для русскоговорящих читателей.
Эта книга избранных стихотворений насыщена мрачными образами, но, вчитавшись внимательнее, читатель убеждается: за описаниями тяжелых жизненных ситуаций кроется не жалость человека к себе, а библейское понятие — стойкость. В этом контексте оно отражает мужество, долготерпение перед лицом испытаний. Поэт подробно и спокойно описывает пребывание в больничных стенах, анестезию, операцию… Так, стихотворение «После» из цикла «В госпитале» начинается с того, что человек выходит из наркоза, из состояния «малой смерти»:
Подобна огоньку, закутанному в дым,
Так сквозь анастезию жизнь видна,
Так появляется, так исчезает мысль моя —
Есть ступор и бороться трудно с ним.
И тошнота, и отвратительная сладость есть,
И лица странные — являются, чтоб исчезать.
Размеренный ритм текста подчеркивает состояние больного — неустойчивое, тяжелое, да и нахождение в госпитале — темная, мрачная сторона человеческой жизни. Смерть ощущается здесь отчетливее, чувство изоляции от внешнего мира нарастает, а будущее видится в черных тонах. И все же лирический герой Уильяма Эрнеста Хенли находит в себе силы хотя бы на секунду забыть о своей беде, почувствовать полноту жизни, что называется, «в моменте», превозмогая боль:
И моя душа, на миг, сквозь музыку
Вдыхает благословенную и проклятую
Атмосферу Лондона.
Алексей Юрьев знакомит нас и с балладами из цикла «Редкости». Жанр английской баллады предполагает конкретные понятия и четкие образы, повествование всегда сюжетно. Отсутствие абстрактных понятий придает стихотворениям из этого цикла эмоциональную напряженность:
Приделы храма или новые колоды карт,
Прохладный дерн и косы у наяд,
Оса поутру, море, а над ним звезда горит,
И слово чести или статуй мраморный наряд —
Я думаю о них, чтоб жить!
Это созвучно постулатам современной психотерапии. Радость жизни — навык, забытый многими. Именно в такое тяжелое время этот навык, которым еще в ушедшем столетии владел английский поэт, стоит в авральном порядке вспоминать и тренировать. Не сдаваться. Жить — вопреки всему. Алексей Юрьев подарил нам возможность заново познакомиться с поэзией Уильяма Эрнеста Хенли. Хочется верить, что русский читатель лучше узнает и по достоинству оценит творчество этого неординарного, очень интересного поэта начала двадцатого века.