Стихотворение
Опубликовано в журнале Дети Ра, номер 2, 2024
Нина Краснова — поэт. Родилась в Рязани. Стихи пишет с семи лет. Окончила Литературный институт им. А. М. Горького (семинар Евгения Долматовского). В 1979 году выпустила первую книгу стихов «Разбег» (в «Советском писателе») и была принята с нею в Союз писателей СССР. Печаталась в журналах «Юность», «Москва», «Новый мир», «Октябрь», «Дружба народов», «Студенческий меридиан», «Крокодил», «Обозреватель», «Время и мы» (Нью-Йорк — Москва), «Наша улица», «Дети Ра», «Зинзивер», «Крещатик», «Другие», в альманахах «Поэзия», «День поэзии», «Московский год поэзии», «Истоки», «Кольцо А», «ЛитРос», «Русский смех», «Муза», «Эолова арфа», «Золотое руно», «Литературные знакомства», «ЛиФФт», «Яблочный Спас»», «Литературная Рязань», «Под небом рязанским», «Чаша круговая» и т. д., в газетах «Литературная Россия», «Литературная газета», «Независимая газета», «Московский комсомолец», «Книжное обозрение», «День литературы», «Слово», «Экспресс-газета», «Литературные известия», «Поэтоград», «Литературная гостиная» и т. д., в разных коллективных сборниках и антологиях, в том числе в антологиях «Поэзия. XX век», «Поэзия. XXI век», «Жанры и строфы современной русской поэзии». Автор более 20 книг стихов и эссеистической прозы. Главный редактор альманаха «Эолова арфа». Член Союза писателей СССР с 1980 года, член Союза писателей Москвы, Союза писателей XXI века, Союза профессиональных литераторов, Союза писателей Северной Америки, Русского ПЕН-клуба. Лауреат премий им. Анны Ахматовой, им. Рубцова «Звезда полей», Де Ришелье «Изумрудный Дюк», «Янтарный самородок», «Писатель XXI века», номинант и лауреат премии «Парабола», обладатель спецприза Фонда им. Андрея Вознесенского «За талант». Академик МАРЛИ (Международной Ассоциации Развития Литературы и Искусства).
ПЕГАС
Запряги Пегаса белой масти
Со своим особенным тавром.
Творчество должно на первом месте
Для поэта быть, не на втором.
На втором, на пятом и десятом
Все другое вечно быть должно,
Это ясно даже и детятам,
Это ясно детям даже, но
Если по причине той и этой
Ты нарушишь мест порядок, да? —
Песенку твою считая спетой,
От тебя сбежит Пегас тогда.
СЛУЧАЙ С РАСКЛАДУШЕЧКОЙ
Я положила гостя, душечку,
Не на кровать — на раскладушечку,
Сама же на кровать легла,
Подальше от его угла.
Но одиноко было душечке
Лежать в углу, на раскладушечке,
И он ворочался, кряхтел
И на кровати спать хотел.
И он под мышку взял подушечку,
Покинул тихо раскладушечку
И, тише пробуя ступать,
Пришел ко мне в постельку спать.
И спал со мною вместе душечка,
И пустовала раскладушечка.
ГОЛУБЬ
Под окошком у меня
Сизый голубь вился.
В клетку блочную мою
С неба гость ко мне явился.
Я его впустила в дом,
В клетку, будто в терем,
Доложить забыв о том
Всяким там тетерям.
Я ли гостю моему
Да не услужила?
Накормила я его,
Напоила я его,
Спать в постельку уложила.
КОРОНА ИЗ САМОЦВЕТОВ
Я для тебя корону смастерю,
Украшу самоцветами с Урала.
Я сны с твоим участием смотрю,
Как серии большого сериала.
Ты — сотрясатель всех ОСНОВ моих
И мой любовный символ в ореоле!
Герой бессменный снов (О, СНОВ!) моих,
В которых Ты — всегда в заглавной роли.
ДЕЛЬМАС В ШАХМАТОВЕ
Танцевала в усадьбе артистка Дельмас.
Для кого, для кого танцевала — для масс?
Не для масс — танцевала для Блока она
И едва не сломала каблук у окна,
«Па» выделывая Карменные,
Сделав бантиком губки карминные.
И стучало под кофточкой сердце Дельмас,
Для поэта стучало оно — не для масс,
И кипела под кожею черная кровь,
И росла у поэта любовь, как морковь,
Как тюльпан, как камыш у мостика.
И сгущалась поэзии мистика…
К КАРТИНЕ К. ФЛАВИЦКОГО «КНЯЖНА ТАРАКАНОВА»
Нет печальнее этой картины,
На которой, прекрасна, нежна,
В мрачных стенах томится княжна
По указу Екатерины,
Чахнет в горьком уединенье.
Тут не терем тебе, а тюрьма:
Холод, плесень, да грязь, да тьма,
Да к тому же еще наводненье.
Сколько Бога она б ни молила,
А погибнет, права не права.
Прямо в камеру хлещет Нева.
Тут тебе и тюрьма, и могила.
Не бывать самозванке на троне!
Не отнять у царицы трон!
Увидал бы ее аббат Рокотони,
Изошел бы слезами он.
Столько в позе ее и в глазах
Обреченности, устали, муки!
Оперлася на стену и — ах! —
И стоит, опустила руки.
Сякнут силы души и тела.
Самозванка! Божья заря!
А, пожалуй, не зря, не зря
Стать царицею ты хотела.
Ты собою и впрямь царица,
Только некому короновать.
Крыса лезет к тебе на кровать,
От напасти спастись стремится.
Мне о том говорит картина,
Как прекрасна и как нежна
Заточенная в крепость княжна
И какая жестокая Екатерина.
«АНГЕЛ АПОЛЛИНЕРА»
С КАРТИНЫ АЛЕКСАНДРА ТРИФОНОВА
1.
По полю лазурного неба плыл Ангел,
Над грязью земною плыл Ангел-пылАнгел,
Со скрипкой в руках, бессловесно, молчком,
Играя на струнах тончайшим смычком,
Играя мелодию сфер неземных
Для душ не для низменных энных — иных,
Играя для неких возвышенных душ,
Лицо подставляя под солнечный душ.
2.
По небу за Ангелом я полетела.
У Ангела было не тело — полтела
От верха до пояса, было полАнгела
Без признаков пола. Бывает пол Ангела?
Был Ангелом он чистокровным, без пола,
И явным противником был не бейсбола
И разных других разновидностей спорта,
Не спрайта противником также, а спирта,
И секса еще, да по пьянке при этом,
С рожденья у ангелов он под запретом.
Был Ангел надежным помощником Бога,
С картины художника Ангел и с блога.
3.
Летела за Ангелом ангелов стая —
Святая такая, такая святая,
Летела за Ангелом ангелов стая,
Вся тая в тумане и в небо врастая.
И ангелов этих с бесплотностью тел
Художник увидел и запечатлел.
НА ПОЛУЧЕНИЕ КНИГИ
«ТАГАНСКИЙ ДНЕВНИК»
Валерию Золотухину
1.
Кто читал «Таганский дневник»?
Кто вникал в него, да не вник?
Он писался интимно, сокрытно,
Для себя, «совершенно секретно»,
Каждодневно, системно, настырно,
Вольно, несторно-монастырно,
Антицензорно, оригинально,
Ярко, остро и гениально.
Кто читал «Таганский дневник»?
Кто вникал в него, да не вник?
Там актеры играют без грима,
Сущность каждого там обозрима,
Там актеры себя и играют,
Для бессмертья себя сберегают,
Все в своих натуральных видах,
Свой у каждого вдох и выдох.
Кто читал «Таганский дневник»?
Кто вникал в него, да не вник?
Он совсем не для денег писался.
Автор в нем от рутины спасался,
Взгляд на мир выражая сократно,
На себя нападая стократно.
Это вещь художника смелого.
Он великое начал с малого.
2.
Сколько в жизни актера
и драм, и коллизий, и драк.
То поднимется вверх,
то опустится жизни кривая.
Не вести, не писать дневники —
это может любой дурак.
Ты попробуй пиши,
ничего от себя не скрывая.
Свистнул рак на Поклонной,
попал на тарелочку рак.
Кружка пива в кафе
на подносе стоит непочатой.
Не печатать свои дневники —
это может любой дурак.
Ты попробуй-ка их,
ничего не боясь, напечатай.
ВЕЧЕР ПОЭЗИИ В КАФЕ «О.Г.И. ПИРОГИ»
Татьяне Бек
По январской улице Никольской,
Снегочистками почищенной, не скользкой,
Мы идем в кафе «О.Г.И. Пироги»,
Занавешенное тюлем пурги.
Там, в подвале в стиле каземата,
Мы забудем, что сейчас в Москве зима-то,
Будем греться, холод в дверь прогоня,
У зажженного поэзии огня.
С Аполлоном будем мы общаться,
Обольщать его собой и обольщаться,
Будем кофе пить и есть пироги,
А потом писать стихи про «О.Г.И.».
ГИМН ВО СЛАВУ ПЕНСИИ
Сбылась моя мечта поэта —
Мечта о лучших временах.
И я пишу стихи про это,
В журнал отдам иль в альманах.
Служила я с высоким смыслом
Во Храме Феба, не греша,
И не имела хлеба с маслом
И не имела ни гроша.
И вдруг алтын светить мне начал
И в мой карман упал с небес.
Все потому, что мне назначил,
Начислил пенсию собес.
Чтоб не надела я удавку
Себе на шею — эй, не смей! —
Он и лужковскую надбавку
Надбавит к пенсии моей.
И буду я тогда буржуйка
И буду рябчиков жевать.
Пока же хлеб со с маслом жуй-ка,
Чтоб дальше жить и выживать.
Пиши, поэт, про то, про это,
Читай родные буквари
И за свою судьбу поэта
Стране спасибо говори.
НА ПОСЕЩЕНИЕ РОДНЫМИ МОГИЛЫ
ТАТЬЯНЫ КРАСНОВОЙ В СОЛОТЧЕ
Памяти моей сестры Татьяны Красновой
И предстала ты пред очи Отче,
И пред ним свершила покаянье,
И нашла свое упокоенье
Тут, на светлом кладбище, в Солотче.
Проросла сиренью у оградки,
На своей могиле, как на грядке,
Уходя корнями в прах костей,
И глядишь на нас, своих гостей:
— Это плачут не мои ли
На моей могиле?
ПЛАЧ ПО МОЕЙ МАМЕ
Отделилась у тебя душа от тела,
К Богу в рай пушинкой легкой отлетела,
Поднялась в пространстве сфер неизмеримом,
Как на параселенге незримом.
Мама, твой портрет в серванте, в рамке,
Поминальное вино в бутылке, в рюмке.
Мама, мне хотя не три годочка,
Я твоя навеки маменькина дочка.
Я забросила и Фолкнера, и Пруста.
Без тебя и плохо мне, и пусто.
Без тебя народу в мире не убудет,
Но никто, как ты, любить меня не будет.
В рай душа твоя на небо улетела.
Ну а тело, ну а тело, ну а тело?
Под землей лежит оно в гробу сосновом,
Всем основа жизненным основам.
И едва снежок весенний порастает,
Из твоей могилы травка прорастает,
И лазоревый цветочек прорастает.
РИММЕ КАЗАКОВОЙ
Ты приехала в Москву из Хабаровска,
Из провинцевска, из хибаровска,
Ты приехала Москву покорять,
А не… это… чтобы просто развлечься
И на лаврах, почивая, разлечься
И с друзьями посидеть, покирять.
Ты приехала в Москву из Хабаровска,
Из провинцевска, из хибаровска
Не по ЦУМам и по ГУМам бродить,
За дешевою ломясь колбасою,
И гулять в Центральном парке босою,
А стихи да песни чтобы родить.
Ты приехала в Москву из Хабаровска,
Из провинцевска, из хибаровска
На столичном небосклоне блистать.
Ты в кругу таких поэтов блистала!
Ты хотела стать звездою и стала,
И сумела знаменитою стать.
ЗАСТОЛЬНЫЕ ЧАСТУШКИ
ПРО РИММУ КАЗАКОВУ
1.
Римма, Римма, Римма,
Поэтесса Прима!
За тебя, Риммашечку,
Выпью я рюмашечку.
2.
Римма, Римма, Римма,
Ты неповторима!
За тебя, Риммулечку,
Выпью я граммулечку.
ЛЕЛЬ ИЗ ПЕРЕДЕЛКИНО
к 90-летию Виктора Бокова
Лель из леса, из Переделкино,
Переделкино-Поределкино,
Вы — искусный плетельщик словес
И имеете славу и вес.
Гнули Вас в лагерях — не согнули.
Вы оттель на Олимп сиганули,
Прямо с нар на Олимп сиганули.
Вас поет и читает народ,
Вам платок не накинув на рот.
Вам исполнилось лет… девяноста?!
То-то Вы задираете нос-то,
Выступаете все на «ура»,
Выдаете стихи на-гора,
Как Везувий, в стихах вулканите.
В Лету Вы никогда не канете!*
_______________________________________________________
* Виктор Фёдорович Боков умер в 2009 году, в возрасте 95 лет. Похоронен в Переделкине, рядом с могилой своего учителя Бориса Пастернака. — Прим. Н. К.