Опубликовано в журнале Дети Ра, номер 6, 2023
Иван Александровский, «Слепая волна»
М.: «Наш современник», 2023
В предисловии к поэтической книге Ивана Александровского «Слепая волна» Дарья Ильгова отмечает, что «поэтика Ивана Александровского кажется очень замкнутой». Эпитет «замкнутый» можно понимать как «направленный внутрь себя, личный». У стихотворений в этой книге нет названий, поскольку они похожи на внутренний диалог автора с самим собой. Действительно, зачем во внутренней речи давать имена предметам и названия стихам? Мы и так понимаем: когда автор говорит «этот дом» — это особенное место для него. И нет никакой необходимости указывать адрес дома или называть его «мой дом», «дом моего детства», контекста в стихотворении достаточно, чтобы понять это:
Этот дом у реки
сторожат старики,
и дрожат огоньки в печке.
Этот дом над рекой
бережет стариков,
как исток бережет речку.
В сборнике есть много обращений в прошлое, к которому лирический герой стремится возвращаться. Он боится растерять эти воспоминания, как жемчуг с лопнувшей нитки. Горечь об ушедшем прошлом показана в таких строках:
Тот сон стократ больней ремня,
страшнее, чем могила —
жизнь убегает от меня,
а я догнать не в силах.
И в другом стихотворении слышится похожая грусть от воспоминаний о детстве:
…гладь воды и колючий распил.
Здесь когда-то я мальчиком был,
прыгал в воду с высокой тарзанки.
В сборнике вообще много воспоминаний: о детстве, которое слишком долго тянулось, а потом резко закончилось; о доме, который был большим и надежным замком, но потом стремительно обветшал и остался в виде разрозненных деталей интерьера (калитки, стен, окна, двери); о девушках и женщинах, которых яркими звездами недолго сияли в жизни героя. Стихотворений, посвященных женщинам, в сборнике достаточно много: «Одетая в черное платье», «Большой ночной павлиний глаз», «Покорно вдоль подземного перрона» и другие. Автор романтизирует отношения мужчины и женщины, возвеличивает их до платонической любви:
Большой ночной павлиний глаз —
большая бабочка ночная
в тот вечер обручила нас,
наверняка о том не зная,
как ты зашла за волнорез
и, круг проплыв в сиянье лунном,
одежды выходила без
на камни, словно шла по струнам.
Мы видим влюбленного мужчину-рассказчика, наблюдающего за девушкой. Его любовь очень кроткая, хрупкая и недолговечная, как ночной мотылек. Это чувство всегда направлено от мужчины в сторону женщины, но никогда от женщины к герою. Все женщины в книге «Слепая волна» абсолютно разные, но они единодушно оставляют лирического героя, и гораздо реже он уходит от них. Метафора любви в качестве мотылька многократно повторяется в стихотворениях сборника, тем интереснее наблюдать, как лирический герой каждого нового произведения продолжает упорно пытаться удержать в ладонях свою недолговечную любовь к женщине.
У Густава Климта есть известное полотно «Три возраста женщины». Иван Александровский, вероятно, даже не планируя, написал свою версию, адаптировав ее под мужчин. Начинает автор со стихотворений о детстве мальчика: «Я в детстве объявил войну», «Желудь падает в шахту колодца», «Нехорошие истории». Следует обратить внимание на то, что поэзия Ивана Александровского очень мужская по выбору тем и по стилистике повествования. В эти стихотворения невозможно вставить слово «ребенок», подразумевая под этим и мальчика, и девочку. Стихотворения о детстве посвящаются исключительно мальчишкам, которые дерутся, потом мирятся, потом спасают щенков, а потом бегут со всех ног от злой собаки. И герой стихотворений был когда-то таким. Став взрослым, он как-то видит толпу мальчишек: «И чужая в саду детвора // собирает и топчет шпаргалки». Кажется, что герой видит себя среди этих ребят. Это приятно-грустное воспоминание о детстве можно условно назвать первым возрастом мужчины.
Далее в книге мы находим стихотворения о втором возрасте мужчины, о прощании с юностью и осмыслении зрелости:
Детства сладкое мученье
Кончилось само собой.
Отправлялись на учения,
А попали прямо в бой.
Или:
Надо прощаться. Осталась минута.
Женщина ежится, ей неуютно.
Снова и снова по коже мурашки;
Мальчик бросает и ловит фуражку.
В стихотворении изображена сцена прощания мужчины-отца со своей семьей. Это передача эстафеты от отца к сыну, заключающаяся в символической фуражке, с которой играется ребенок: так заканчивается детство, мальчик становится старше.
Третий возраст мужчины раскрывается, например, в таких строках стихотворения:
Но я в сердцах «переберу»
и, озираясь, как предатель,
запретный номер наберу
на телефоне у кровати.
Третий возврат — это мужчина, оставшийся на расстоянии от тех, кого любит. Да, лирический герой окружен друзьями, весельем, всеобщим вниманием, но, кажется, мыслями он не с ними. Похожие мотивы уловила и Дарья Ильгова, отмечая в предисловии к сборнику то обстоятельство, что «у автора получаются самые пронзительные, полные светлой грусти стихотворения о семье, о детстве». Грусть в «Слепой волне» практически всегда светлая. Герой грустит не из-за трагических событий или непредвиденных жизненных обстоятельств, он, кажется, грустит о тех ярких и теплых моментах жизни, которые закончились и, увы, никогда не вернутся.
Мелодика стиха Ивана Александровского напоминает ход метронома: легкое и методичное раскачивание маятника слева направо. И этой ассоциации есть объяснение. Поэтическая книга «Слепая волна» похожа на экскурсию, которую автор проводит для читателя. Это экскурсия в мир, который хранится в отдельных предметах: скрипе калитки, лае собаки, запахе скошенной травы, соленого привкуса моря. На фоне повторяющихся картин автор показывает свое сокровенное, то, что ему удалось пронести с собой по жизни. И это сокровенное всегда вызывает отклик в сердце читателя.