Стихотворения. Перевел Александр Давыдов
Опубликовано в журнале Дети Ра, номер 6, 2023
Перевод Александр Давыдов
ПОРТОВАЯ ТАВЕРНА
— Ну так выпьем же хмельного
Из Ламанчи еще раз.
Кубки пусть наполнит снова
Самый молодой из нас —
Дон Матео де Гамбоа!
Мы винца еще хлебнем,
Светлого, как лист опавший.
Мелансия завтра днем
Будет нам милей чем павший
Дон Матео де Гамбоа.
Нам судьба грозит могилой,
И Антиллы лишь мечта.
Ты не сможешь никогда
Со своей обняться милой,
Дон Матео де Гамбоа.
Стоит солнцу утром встать,
День придет, суляший горе.
Ты почуешь ли, что вскоре
Тебе висельником стать,
Дон Матео де Гамбоа?
Призовешь молитвой робкой
Стойкость боль перенести
Или ж милость обрести
Мужество перед веревкой,
Дон Матео де Гамбоа?
Будешь ли, тряхнув кудрями,
Море спрашивать «за что?»
Или возрыдаешь в храме,
Или это… или то,
Дон Матео де Гамбоа?
Бедный, одинокий рыцарь,
Все, закончена игра!
А тебе под стол валиться
Разве не пришла пора,
Дон Матео де Гамбоа?
Так что накануне пытки
Ты разумно поступи
И навек в хмельном напитке
Страсть пустую утопи,
Дон Матео де Гамбоа.
Рыцарь, папа иль тиран,
Праведник или злодей
Гибнет от сердечных ран
Точно так, как брадобрей,
Дон Матео де Гамбоа.
— Ну так выпьем же хмельного
Из Ламанчи еще раз.
Кубки пусть наполнит снова
Самый молодой из нас —
Дон Матео де Гамбоа!
ПУСТОШИ
Как ты достиг меня, такой смиренный, такой печальный? Я уже не могу
понять.
Наверно, так же приходит дума о смерти об руку с думой о жизни.
Но от моей испепеленной Литвы до адских ущелий Раммела
От Боу-стрит до Марэ и с детства до старости
Я люблю (как и людей, привычной любовью,
Вскормленной жалостью, гневом, сиротством) эти забытые земли,
Где растет, тут слишком робко, там слишком бойко,
Словно бледные дети, лишенные солнца,
Городская трава, холодная, пыльная, упорная, как навязчивая идея,
Будто занесенная кладбищенским ветром
В черный лоснящийся тюк, что служат подушками
Старухам, ютящимся по берегам в трагических сумерках.
Из всей моей юности, испепеленной на юге,
Как и на севере, вот что сохранилось:
Моя больная душа, и теперь столь же ущербна, как трава,
Пробившаяся на стенах, которую забыли искоренить.
Я знаю секрет кедра ливанского! Это остаток
Дивного сада чистейшей любви. Я знаю, что священное дерево
Давным-давно, в свое сладкое время, было посажено, дабы
Свидетельствовать, но канул зарок в безмолвную вечность.
Безымянные мужчина и женщина оба умерли, их любовь умерла.
Кто ж помнит ее? Кто расскажет о ней? Может быть, ты,
Грустный, грустный настойчивый лепет дождя?
Иль ты, душа моя? Но ты скоро забудешь и это, и все остальное.
А я еще помню то место, где ветра, дожди и туманы заимели свой храм.
Когда зима приходила в предместья и баржа
Блуждала в парижской дымке, мне так упоительно было,
Сен-Жюльен-ле-Повр, огибать
Твой садик! Тогда я себя бездумно
Растрачивал, но сердце земли уже меня окликало;
И я знал, что бьется оно не под ярким розарием,
А там, где взрастет крапива, сестра моя, злая и сиротливая.
Коль захочешь меня вдохновить — не сейчас! далече отсюда! —
Ты, лепечущий, брыжжащий очнувшимися цветами садик,
Где горькое одиночество обретет свои облик и имя,
Где найдет себе пару,
Оставь у подножья замшелой стены, чьи трещины
Изображают городок Ариэль, овеянный целомудрием,
Для моей горькой любви мне родное местечко прохлады,
Плесени и тишины; когда Дева в лоне Туммима и Урима,
Взяв меня за руку, туда приведет, да вспомнят меня унылые пустоши,
Узнают и поприветствуют чертополох, густая крапива
И белладонна, проклятие детства.
Они-то знают, они-то все знают.
ЛАЛИ
Парк, хворый от луны, был, как душа, просторен
И в полуночной тьме был дивным, как тоска…
(Уж сколько лет минуло, сколько лет!)
А в парке хвором от луны тогда царила
Лали, чья жизнь сродни погибели цветка.
Парк в полуночной тьме был дивным, как тоска.
(Уж сколько лет минуло, сколько лет!)
«Лали!» — твердили мне студеные ветра.
Она была предмет их думы и печали.
(Уж сколько лет минуло, сколько лет!)
«Спокойно спи, Лали», — ей небеса вещали,
Когда прошла для роз цветения пора.
Лали — название моей печали.
(Уж сколько лет минуло, сколько лет!)
В ту пору мне твои напоминали очи
Лагуны перед тем, как наступает мгла.
(Уж сколько лет минуло, сколько лет!)
А пурпур твоих губ — безвольные крыла
Погибшей бабочки, принцесса лунной ночи.
Ласкал их поцелуй, как теплой ночи мгла.
(Уж сколько лет минуло, сколько лет!)
Пускай ты не была, как ангел велика,
Но больше чем цветок, ушедшая любовь.
(Уж сколько лет минуло, сколько лет!)
И память о тех днях, об их тоске и счастье
Сочится сладостью весенней страсти.
О, как ты далека теперь, моя любовь!
(Уж сколько лет минуло, сколько лет!)
Густыми хлопьями на склеп моей любви
С небес торжественно нисходит снег забвенья.
(Уж сколько лет минуло, сколько лет!)
Спокойной ночи, спи, прекрасная Лали.
Увяли розы, пожелтели парки,
В покойный смертный сон любовь погружена.
(О как же далеки те времена!)
Вступительное слово и перевод Александра ДАВЫДОВА