Стихотворения
Опубликовано в журнале Дети Ра, номер 3, 2023
* * *
дверь казенная рыжая,
хриплый лязг стали слышу я,
входит бедная голова,
мантия читает слова:
два. два. восемь. один. четыре.
Переписываю псалмы из псалтыри,
двадцать третий (читай у крестика).
зачем было-то лезть туда?
Тень снежная, решетчатая;
нежна жизнь к нам не очень-то:
раньше-тумаки, а теперь «тюрьмак»,
в голове бардак, место сна — барак;
вместо сна — на снегу ты, в лопатку дуло.
Пургой снежной нас с тобой сдуло:
тебя — в ржавые оковы,
а меня — туда, где вдовы
липовые: живы мужья:
каждая — ни мужнина,
ни собственная,
ничья.
хриплый лязг стали слышу я,
входит бедная голова,
мантия читает слова:
два. два. восемь. один. четыре.
Переписываю псалмы из псалтыри,
двадцать третий (читай у крестика).
зачем было-то лезть туда?
Тень снежная, решетчатая;
нежна жизнь к нам не очень-то:
раньше-тумаки, а теперь «тюрьмак»,
в голове бардак, место сна — барак;
вместо сна — на снегу ты, в лопатку дуло.
Пургой снежной нас с тобой сдуло:
тебя — в ржавые оковы,
а меня — туда, где вдовы
липовые: живы мужья:
каждая — ни мужнина,
ни собственная,
ничья.
ПЕРЕСТУКИ
тук-тук-тук, пришла от твоей малява,
до чего ж она пишет все-таки кучеряво!
ее сладкие буквы мы уплетаем с чаем
всей своею конвойной стаей.
тук-тук-тук, гнилое наше нутро
снова письмами занесло!
сахарные листки твоей
всех нежнее и всех длинней.
тук-тук-тук, от твоей невесточки
даже пресной не прилетело весточки!
сахар, видно, уж весь потратила!
с чем пить чай теперь надзирателям?
до чего ж она пишет все-таки кучеряво!
ее сладкие буквы мы уплетаем с чаем
всей своею конвойной стаей.
тук-тук-тук, гнилое наше нутро
снова письмами занесло!
сахарные листки твоей
всех нежнее и всех длинней.
тук-тук-тук, от твоей невесточки
даже пресной не прилетело весточки!
сахар, видно, уж весь потратила!
с чем пить чай теперь надзирателям?
* * *
А Женина жена не так нежна,
она ж ему совсем и не жена:
жена бы принесла себя на суд,
глядела б там, как муженька грызут,
по-женовски рожая воя рой;
она ж и не звала себя женой.
Жена снимала б фантики с конфет,
зачеркивала б номерочки лет
и красила бы губки на свиданки,
чтоб мужнины прошли скорее ранки.
Притаскивала б с воли вещества,
но Женина жена к нему черства.
У Жениной жены дела на воле,
она о милости-то никого не молит,
слезинками забрызгав храма плитку,
нос не сует за острую калитку.
а ходит, до небес его задрав —
у Жениной жены колючий нрав.
За Жениной женой грехи стоят,
она в грехах с макушки и до пят
и мужа вон в грехи переодела,
он от наряда стал белее мела
и закатал по локти рукава.
А Женина жена вообще жива?
она ж ему совсем и не жена:
жена бы принесла себя на суд,
глядела б там, как муженька грызут,
по-женовски рожая воя рой;
она ж и не звала себя женой.
Жена снимала б фантики с конфет,
зачеркивала б номерочки лет
и красила бы губки на свиданки,
чтоб мужнины прошли скорее ранки.
Притаскивала б с воли вещества,
но Женина жена к нему черства.
У Жениной жены дела на воле,
она о милости-то никого не молит,
слезинками забрызгав храма плитку,
нос не сует за острую калитку.
а ходит, до небес его задрав —
у Жениной жены колючий нрав.
За Жениной женой грехи стоят,
она в грехах с макушки и до пят
и мужа вон в грехи переодела,
он от наряда стал белее мела
и закатал по локти рукава.
А Женина жена вообще жива?
ВНУТРИУТРОБНОЕ УТРО
«люблю, скучаю, вышлите курить и чаю»
Повертитесь-ка, повертитесь-ка,
бросьте сумку в утробу нар,
сквозь конвоя гнилое ситечко
просочитесь в чифирный бар.
Проскользните меж стенок с трубами
прямо в клеточный центр наш.
Там проверит вас и пощупает
нежно грубо-угрюмый страж.
Постучите-ка, постучите-ка —
прутьев песенка хороша!
Суйте, суйте меж прутьев личико
не стесняйтесь, моя душа!
Проходите-ка в эту комнату,
подпись бросьте внизу листка.
В нашем брюшке довольно холодно —
вы ж костлявая, без мяска.
Не дрожите-ка, не дрожите-ка,
вот, бушлатик несет конвой,
раз вы зеком тем дорожите так,
что ж не стали его женой?
Дело ваше. А сигареточки?
Привезли? Что ж молчите, а?!
Ждет вас житель сто третьей клеточки
для падения в никуда.
бросьте сумку в утробу нар,
сквозь конвоя гнилое ситечко
просочитесь в чифирный бар.
Проскользните меж стенок с трубами
прямо в клеточный центр наш.
Там проверит вас и пощупает
нежно грубо-угрюмый страж.
Постучите-ка, постучите-ка —
прутьев песенка хороша!
Суйте, суйте меж прутьев личико
не стесняйтесь, моя душа!
Проходите-ка в эту комнату,
подпись бросьте внизу листка.
В нашем брюшке довольно холодно —
вы ж костлявая, без мяска.
Не дрожите-ка, не дрожите-ка,
вот, бушлатик несет конвой,
раз вы зеком тем дорожите так,
что ж не стали его женой?
Дело ваше. А сигареточки?
Привезли? Что ж молчите, а?!
Ждет вас житель сто третьей клеточки
для падения в никуда.
Валерия Балобанова — поэт. Родилась в 2001 году в Орле, учится на третьем курсе Литературного института им. А. М. Горького (семинар О. А. Николаевой). В журнале «Дети Ра» публикуется впервые.