Стихотворения
Опубликовано в журнале Дети Ра, номер 5, 2022
Андрей Дмитриев — поэт. Родился в 1976 году. Живет в Нижнем Новгороде. Окончил юридический факультет Нижегородского коммерческого института. Обозреватель областной газеты «Земля нижегородская». Член Союза журналистов РФ. Публиковал стихи и прозу в сетевых изданиях «Полутона», «Кварта», «Этажи», «Артикуляция», «45-я Параллель», «ДЕГУСТА.РU» и «Лиterraтура», в альманахе «Новый Гильгамеш», в журналах «Нева», «Дружба народов», «Крещатик», «Новая Юность», «Prosōdia», «Плавучий мост», «Байкал», «Гвидеон» и других. В журнале «Дети Ра» публикуется впервые.
* * *
Маленькие люди шелестят ногами —
будто листья осенние,
словно листья осенние
на ветках метро, в парках культуры и отдыха,
за окнами многоэтажек,
но не вникая в природу чувства
отрыва от жухлой реальности
с ее темнотой и холодом
в сторону подметенной земли,
готовой к чему-то большому,
к чему-то большому —
большому, большому…
Никто не приедет, отложи телефон с номерами.
У всех есть дела поважней нелинейных сюжетов,
записанных в сбивчивый столбик.
Сегодня всем нужно успеть
завершить фотосинтез,
вложиться в школьный гербарий,
стать прямыми потомками
прошлогодних открыток
с видами картинно увядших окраин,
готовых к чему-то большому,
к чему-то большому –—
большому, большому.
Маленькие люди знают, куда дует ветер:
это он приносит им счастье,
это он приносит им горе.
А вот откуда он, никто не ответит,
поскольку глаз не открыть
навстречу его порыву.
И ты не сиди — надевай свою желтую куртку
да шелести ногами
в зрительный контур пейзажа,
пока не слетел с катушек
или с ветки над узенькой тропкой,
ведущей к чему-то большому,
к чему-то большому —
большому, большому…
* * *
Все, что мы насочинять успели,
выложить чешуйками, продлить
голосом бамбуковой свирели,
вдеть в ушко, как суетную нить —
стало в папку сложенным вещдоком
на последней полке в закутке
пыльного архива, о высоком
говоря теперь на языке,
связанном хурмой подгнивших истин.
Муха — хорошо, хоть, не цеце —
на стекле, к которому льнет листик —
странник и изгой в одном лице.
Смотришь сквозь — и видишь только холод,
что кулак свой выдал за кристалл,
мол, среди столь грубого помола
есть пример изящного родства
льда и кислорода, но, ударом
проникая в нутряную суть
мира, лишь ментам да санитарам
свою правду выставит на суд.
Налегай на писчую бумагу,
путай след в черте клавиатур,
раз в очередном архипелаге
только так остаться наплаву.
Все, что впредь насочинять успеешь –—
грамма не прибавит к грудам слов,
не сумевшим, видя пух и перья,
обратить нахрапистый отлов
тонко в уловление оттенков,
не вернувшим блудных сыновей
ни на холст, забывший возраст (где там!),
ни от звезд, посаженных на клей
канцелярский (ты и сам — пропащий),
но тесьма увяжет каждый вздох,
может быть, с природой, где и ящер,
и вандал — лишь хищный нрав эпох…