Опубликовано в журнале Дети Ра, номер 4, 2022
Андрей Родионов, «Букеты сухих цветов»
М.: «Вест-Консалтинг», 2022
Книга стихов «Букеты сухих цветов» санкт-петербургского поэта Андрея Родионова написана ярким языком, полным неожиданных метафор. Различные трактовки символизма сухоцветов пробуждают в читателе вариативность трактовки этих самобытных текстов, начиная с заголовка. Всегда находящиеся в одном состоянии растения, по старинному поверью, способны подарить обладателю такого букета терпение и трудолюбие, их стоит держать в доме людям, желающим усилить положительные качества своего характера. Кто-то увидит в них застой и статичность, а кто-то — надежность и постоянство. В любом случае, в букете из сухоцветов главное — чувство стиля. Основную же смысловую нагрузку в это чудо флористики вкладывает даритель.
Длинная строка дает автору простор для экспериментов: делать или нет внутреннюю рифму, рифмовать очень точно или слегка расплывчато без потери смысла («предмет» — «медь», когда твердый звук встает в пару с мягким), натуралистичность и разговорный стиль, перетекающий в философское осмысление течения времени:
подсыхает остаток: улитки успели дома упереть
от вреда огородам, но, прежде, себе, и зеленая медь
не похожа сама на фольгой обернувшийся некий предмет —
это временно или так будет и впредь…
Набирая воздуха в грудь, читатель осознает: по красочности эта цветочная композиция не уступает «комплекту» из живых цветов. Мягкая на поверхности интонация поворачивается к читателю то шаркающим шагом, то сбивчивым ритмом, который отражает смятенное состояние лирического героя и добавляет объема в стихотворную строку:
я принимаю трудные слова, гружу в рюкзак тяжелые долги —
я мог и этак, мог и так, но сделал — пусть бегут круги:
нелепость повторений налицо: — я не рожден сгибаться и просить:
принять и залечить причины ран я попытаюсь сам до выноси…
Переживание отчаяния и бессилия — сложнейшая тема. О том, что привело к печальным последствиям, лирический герой Андрея Родионова вспоминает, «добивая» себя запоздалым, оттого бессмысленным вопросом: «скажи, ты этого хотел?». Если поступки привели к неправильным решениям, которые невозможно «отыграть назад», то как жить дальше? Жизнь наполнена страданием, из которого не видно выхода. Стихотворение обрывается кричащим многоточием, потому что все, что представляло ценность, — ломается.
А дальше-то что? Посреди обломков разрушенной жизни остается лишь «принять и залечить», и эти слова несут в себе боль и глубокую тоску. Сверхдлинная строка, которая читается с небольшими паузами, позволяет автору передать чувство одиночества с изрядной долей усталости, при этом его обыденность — витиевата:
словом пренебрегать до поры — покурю в холодок: о, глядишь, и легонько подул,
потолок дожидается свеженькой краски, от света страдая, съедая остатки и шум —
посижу, экономя ночами шаги электричества: этот тариф сбережет темноту,
не пуская в расход… устаканится быт — я тебе обо всем пропишу…
Вопиющий деепричастный оборот «от света страдая» буквально вынуждает читателя сопереживать курящему. Авторская строка при всей ее длинноте не терпит пустословия, и она не монотонна: читатель успевает перевести дыхание на двоеточиях и тире. Неразрывность этой строки при ее волнообразном движении создает эффект повседневности, увязания в рутине с короткими передышками. Автор не стремится наполнить каждый миг исключительными событиями. Все дело в отношении к событиям: даже одинокий курильщик выглядит здесь философом-наблюдателем, одушевляя обшарпанный потолок (ведь «дожидаться» в прямом смысле этого глагола может только живое существо). И не беда, что человек неприкаян — есть ведь в этих строках надежда, что «быт устаканится». Кстати, еще Г. Ибсен писал: «Самый могущественный человек тот, кто стоит на жизненном пути одиноко».
Эту тему автор развивает в разных вариациях. По-настоящему лирический герой Андрея Родионова нигде не укоренен, глубокий внутренний запрет на близость, страх самораскрытия отчуждает его от окружающих, отдаляет на дистанцию, необходимую для необременительного общения. И как здорово это выписано: повторы внутри строки, троекратное обращение, вводящее читателя в легкий транс, расплывчатые наречия, демонстрирующие опасность самораскрытия. Ну и рюмочка, маркер одиночества, куда ж без нее:
можешь — шляйся по миру в любовницах бывших и новых стихов,
заходя в старину с рюмкой водки, то с чашечкой кофе в руке,
пропиши далеко вдалеке приблизительно, стыдные мелочи скрой,
и умри где-то мимо торжеств, намаячив своим маяком, на чужом маяке…
Мы есть постоянная миграция от себя, уклонение от глубинной потребности в близости. Не случайно в тексте акцентируется слово «любовница». Такая позиция позволяет избежать глубокого чувства, отказаться от серьезных отношений. Внешне кажется, что все неплохо, по крайней мере, ровно: есть же встречи, романтика, а копнешь глубже — так и нет у нее ничего: ни кола, ни двора, ни своего мужчины…
Автор использует форму как помощницу в становлении композиции текста. Строка сжимается, как шагреневая кожа, а стихотворение, простираясь «вширь», на самом деле коротко, всего три строки. Визуально стихотворение обрывается, когда иссякает заложенное в него действие:
сокращая себя заведешь алгоритм в автомат выдающий не в степь или лес и в тайгу:
никуда не ходи — чохом сложится быт и пейзаж в нечитаемых мыслей строку —
вот и встретились два, а станется только один в никого…
Изысканно. И жутковато. Чем длиннее строка, тем большая смысловая нагрузка ложится на отдельное слово. Эта поэзия сложна для обывательского восприятия, поскольку в каждой строке поднимаются главные вопросы бытия. Например, нахождение человеком смысла жизни. Прекрасно, что автор не дает готовых ответов, что его лирический герой ищет, мучается, курит в холодке, но не прекращает поиска. Неизбежная конечность земного существования, отсутствие «готового» смысла жизни, предопределенного раз и навсегда, — это то, с чем рациональная часть человеческого мозга не хочет напрямую иметь дело. А вот метафорически, образно передать экзистенциальную тревожность — это пожалуйста. Андрей Родионов мастерски выписывает способ разрешения внутреннего конфликта: последовать за своими тревогами и услышать, что они нашептывают. Если, конечно, читатель не остановится на первом этапе восприятия, очарованный яркостью языка.