Опубликовано в журнале Дети Ра, номер 2, 2022
Юрий Влодов. Портреты
М.: Издательство Евгения Степанова, 2019
Игра слов, когда одно входит в пазы другого, словно подчеркивает остроту мысли, в данном случае заостренной иронией, как в кратких стихах Юрия Влодова из цикла «Полушутки в полушубке»:
Александру Солженицыну
Высокую планку блюдет Солженицын!
Он Бродского сек за словесный понос…
На Музе Толстого мечтал ожениться,
Но Муза Толстого воротит свой нос…
Андрею Вознесенскому
Вознесенский! Андрэ!
Вам в нетленку? — антрэ!
Точность удара, направленного в бубен конкретной судьбы, словно извлекает из оного дополнительный звук…
Влодов некогда растворился в плазме народной, выдохнув: Прошла зима. Настало лето. // Спасибо партии за это…
И была в пряной краткости стихотворения такая мощь, что запоминали, не подозревая об авторе.
Отчасти — и история Советского Союза отлилась в двустишие Влодова.
Книга «Портреты», которая вышла в Издательстве Евгения Степанова в популярной серии «Авангранды, пропитана культурологическим воздухом в той мере, в какой очевидно, что человечество не способно без него дышать.
Портрет подразумевает проникновение в суть: умение показать в одном человеке сумму состояний, им испытанных, словно свернутых бутоном.
Здесь — букеты людей, великолепный человеческий цветник, поскольку речь идет о людях повышенной яркости.
История, встающая в полный рост: и Дон Кихот — не менее реальный, чем ваш сосед — прорисовывается жестко, но с юмором:
У Дон-Кихота — жуткая работа.
Такая человеку не с руки.
До помраченья, до восьмого пота
Идальго атакует ветряки.
И латы дребезжат аляповатые…
И старое ломается копье…
А мельницы все крутятся — проклятые…
Все крутится земное Бытие.
Да, крутится, меняется антураж, сущностное остается, и вечно оно неприглядно.
Мы увидим Робинзона и Дон Жуана, увидим глазами поэта, которым открыты лабиринты психики, спрятанной в героях.
В сущности, каждый — бездна в телесной оболочке.
Рублёв поднимется в метафизический рост, и финал стихотворения даст точное определение души России:
Андрей Рублёв — отнюдь не Мономах.
Но княжий у художника размах!..
По-царски он творил свои иконы.
В искусстве застолбил свои законы.
Его Спаситель встал над Палачом,
И смотрит иронично и строптиво.
…А над рекой все шепчет ни о чем
Душа Руси — юродивая ива.
Влодов сплетает волокна истории и метафизики так, что становится яснее многое, более выпуклым делается нечто зыбкое, более объемным — казавшееся не значительным, а на деле…
Татаро-монголы промчатся, промелькнут сюжеты Грозного и Петра, и всюду будет тот же великолепный метод: смешения философского осознания бытия и ироничного отношения к нему.
При блеске строчек, отточенных, как под инструментами ювелирами, это превращает чтение поэзии Влодова в серьезную внутреннюю работу, облегчаемую, однако, мерой комического.
Разумеется, пойдут стихи о поэтах: об Анненском, Есенине. Маяковском, о многих…
Призмы останутся теми же: остро наводимые на объект исследования… И — будто все немножко не всерьез.
А ведь правда — жизнь секунду длится, чем ближе к концу, тем отчаяннее убеждаешься в этом.
Так, что метод Юрия Влодова оправдан.
Что дополнительно подтверждается циклом, завершающим книгу «Портреты», — «Полушутки в полушубке».