Опубликовано в журнале Дети Ра, номер 2, 2021
Александр Казинцев. Сила земли.
М.: «Издательство Евгения Степанова», 2021
Земля — символ материального мира. Она консервативна. Олицетворяя преемственность традиций, стабильность, иерархичность (например, смену поколений), стихия земли склонна к созерцанию, философскому осмыслению мира и неспешной рассудительности. Она была дана человеку, согласно христианскому вероисповеданию, в полное владение и распоряжение: «И благословил их (людей) Бог, и сказал им: «Плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею…»»/Бытие 1:28/. Русский человек еще не полностью утратил это понимание: именно в России в XIX веке, в противовес рационалистичному европоцентризму, набирала силу деятельность почвенников, направленная на сближение образованного населения с простым народом на основе религиозно-этнических ценностей. И по сей день «русская идея» противостоит либеральным тенденциям, что не может не отразиться в поэзии.
«Сила земли» — сборник стихов Александра Казинцева, в который вошли произведения, написанные в разные годы, преимущественно — в молодости. Стихотворения, представленные в этой книге, продолжают русскую поэтическую традицию, а о времени их написания (70‑е гг. XX в.) можно догадаться лишь по художественным деталям: скатная крыша, водосточная труба — особенности массовой городской застройки тех лет.
А магия вечера — вне времени и пространства:
Но блещет скат у водостока,
и крыши золотом горят,
и кавалькада красных окон
летит на огненный закат.
Каков энергопотенциал! Мы знаем, что скоро наступит ночь, что красный отряд потухнет, но мужество, с которым угасающий свет вступает в неравную битву, вызывает восхищение. Художественный образ, созданный автором, и нас настраивает на борьбу: тьма не вечна, никогда нельзя сдаваться… Оборвав сюжет финальной точкой на пике полета, Александр Казинцев вынуждает нас достраивать, разворачивать, продолжать сюжет «за кадром». Что это, если не настоящая поэзия?
Случилось так, что название стало для книги пророческим. Александр Иванович покинул нас, не успев подержать ее в руках. Оттого столь пронзительно звучит строка одного из стихотворений: «и вечность зелена и глубока». Зеленый цвет в Православии — символ вечной жизни и благодати Святого Духа. Это основной цвет облачений священнослужителей в великие православные праздники: День Святой Троицы, Вход Господень в Иерусалим и день Святого Духа. Но зеленый — еще и очень «земной» цвет. Это — лето, жаркое кипучее, это Москва, которая «окунулась в листву»:
Но длится зеленая мгла,
но солнце в любое мгновенье
ударит в верхушку ствола
в разгар трепетанья и пенья.
Казалось бы, идиллическая картина, но и тут глагол «ударит» рушит статику пейзажа. Свет для поэта отнюдь не ограничивается «сиреневым воздухом» лета, когда хочется греть бока на солнышке и «город рвется на дачи». Он — животворящая энергия, дарящая нам возможность видеть и воспринимать окружающий мир. В стихии света мир и человеческая душа обретают единство. И от поэта требуется особая тонкость в обращении со словом, чтобы запечатлеть наиболее текучие, бесплотные, подвижные стихии — свет и воздух:
И как будто на картинке, где-то
виденной, знакомой и родной, —
все идут в тугих потоках света,
Захлебнувшись твердой белизной.
Светлые мотивы сменяются поистине драматической картиной мира. Вольный размах поэтического мышления усиливает общую пророческую интонацию стихотворения. Высшая реальность, которая питает человеческую надежду, внезапно вызывает благоговейный страх. Это и есть особенность русской поэтической картины мира — основная роль образов света и мотива света, образующего русское пространство — как внешнее, так и внутреннее.
О чем бы ни писал Александр Казинцев, текст выходит за рамки заданных бытовых событий. Так, «Сила земли» — стихотворение, давшее название сборнику, — длинное, описательное, рассказывает о солдатах, которых пригнали с учений на обед. Сначала в тексте господствует повествовательная интонация, но один из них, лежа на мху, вдруг чувствует первозданную тягу земли — и в последних строках соприкасается с вечностью:
И на себя я с высоты глядел –
там тело опустевшее лежало
на жестком мху, на прошлогодней хвое,
меня наполнив силою земли.
Поэт напоминает нам простую истину: мы все умрем. Как не вспомнить библейское: «в поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят, ибо прах ты и в прах возвратишься» (Быт. 3:19)! Помни смерть — и не захочешь мирской суеты. Хотя смерть и воспринимается нами как нечто неизбежное (чему быть — того не миновать), все же переход из временной жизни в вечную есть духовное явление. Память смертная способна удержать человечество от полного нравственного распада.
А ведь человек изначально светел и чист! Отголоски этого состояния мы находим в стихотворении «Благодарение». Перед нами предстает солнечный летний день, «огромный, как будто кантата», наполненный теплом и покоем. Лето движется к равноденствию. Душе благодарящего хорошо по одной простой причине: она в согласии со Всевышним, с миром и людьми. С какой любовью поэт завершает это стихотворение:
И в блаженные эти мгновенья
всё мне кажется — это за нас
мир громадный и полный значенья
превращен в благодарственный глас.
В одном из своих последних интервью, говоря о будущем России, Александр Казинцев призывал: «Все зависит от наших усилий… За будущее надо бороться!» Действительно, самое главное — не быть равнодушным. Человек способен на многое. А начинать можно с малого. Например, реагировать на чистую поэзию — этот дар человека, жившего словом, — не только умом, но главное — сердцем.