Опубликовано в журнале Дети Ра, номер 3, 2020
evapishet (Наталья ПЕЙСОНЕН), «Ева пишет стихи»
М.: «Вест-Консалтинг», 2019
Имя «Ева» в переводе с иврита означает «дарующая жизнь». Согласно Библии, так звали жену Адама, древнюю праматерь человечества. Адам, впервые осознав свое одиночество, ощутил потребность в друге и сподвижнике. Создание Евы из ребра подчеркивает двуединство мужского и женского начал, возможность утверждения жизни человека в любви, поскольку «нехорошо человеку быть одному». Восполнив его сиротство, Ева была призвана стать единственной, горячо любимой «половинкой»… Но после грехопадения это имя начало олицетворять собой и страсть, и чувственность, и хаос низвержения на грешную землю. И все же ее сущность осталась неизменной — воспламенять чувства и дарить жизнь. Не потому ли это имя стало частью псевдонима Натальи Пейсонен, чьи стихи наполняет сила, идущая от неистового сердца:
А моя любовь не знает конца и края.
Я с ней ссорюсь, гоню ее, вышибаю
из недр то ли сердца, то ли дурной своей головы,
но она вцепилась в меня, увы.
Человек — сложное существо. Эмоции порой захлестывают его, и «накрывают», и даже «вцепляются», будто верблюжья колючка. Автор не стесняется подробно описывать те состояния, которые хотя бы раз в жизни мучили каждого из нас: постоянная концентрация мыслей на любимом человеке, вот это стихийное, пламенное чувство, когда бросает то в жар, то в холод, и кажется, будто по собственной воле выбраться из пекла невозможно. Ты ее в дверь, она в окно. Такая страстная любовь, как правило, ничем не заканчивается, но оставляет в душе следы на всю жизнь. Evapishet «подкупает» читателя искренностью своей немного витиеватой лирики:
Я как сад дрожу, предчувствую и молюсь:
Если ты меня слышишь, Боже, даруй нам встречу.
Это грустная песня, это осенний блюз,
это поздняя часть моей несуразной речи.
И ни о чем не думается, и не спится, и не хохочется. Специфика образа лирической героини evapishet — ее доверительный, полушепотом, разговор с читателем. Нам она дает почитать свои письма, с нами делится и ответами на них. Пишет она вроде бы просто, и местами наивно, но есть в ее стихах и тонкость обращения с адресатом, и подзабытое ныне понятие «деликатность». Посмотрите, из чего складывается счастье ее лирической героини: «гулять вечерами», под покровом сумерек, поскольку «счастье любит тишину». И просит она вроде бы самую малость, аккуратно, нежно. Но как много в этом расплывчатом «когда-нибудь» надежды на прочные отношения, на единство с любимым человеком:
Если мы с тобой когда-нибудь совпадем,
где-нибудь на пространстве старого континента,
обещай, что тогда сойдемся и снимем дом
в несколько счастливых квадратных метров.
Станем гулять вечерами, скрываться днем,
мерно тянуть портвейн из простых стаканов.
Просто пообещай, что однажды станем
ближе, если когда-нибудь совпадем.
Однако представленные в книге произведения — это не только любовная лирика. Второй сборник автора содержит стихотворение, написанное по мотивам фильма Тенгиза Абуладзе «Покаяние». Об этом фильме написаны уже десятки статей и рецензий, так что обращение к столь трагической, насыщенной метафорами притче требует от автора мастерства и смелости. Доверительная интонация, обусловленная повествовательным характером речи, обращения, взывающие к диалогу, плавная ритмика текста передают те оттенки смысла, которые в разговорной речи выражались бы голосом. Живой голос говорит нам о том, что расплата придет. Раньше или позже, но она неотступна:
Покаяние, Кети, пронзает ночами насквозь,
и всплывают, и вдруг, проступают какие-то лица.
И ты думаешь, Кети, что если сейчас же напиться,
то получится выдохнуть — кажется, вновь удалось.
Покаяние — очистительное действие, идущее из глубины души, в отличие от раскаяния, которое можно из человека вытянуть («чистосердечное признание» укорачивает срок наказания!). В наше время, когда слова о «дороге к храму» успели превратиться в устойчивое выражение, вера, надежда и любовь — постоянные составляющие лирики поэтессы. Стихотворение завершается фразой: «дождь начинается». Дождь —олицетворение жизни, а поскольку падает с неба и обладает очищающими свойствами воды, то и очищение:
Покаяние, Кети, случится однажды, как гром.
Ты проснешься, ты вздрогнешь, ты вспомнишь застывшие слезы.
Кети, дождь начинается. Чертовы эти прогнозы!
Мы промокнем. Пойдем. Не тревожься, родная. Пойдем.
«Каждая дорога ведет к церкви, к Богу, и он — последний судья», — напутствует старуха. Этой христианской идеей заканчивается фильм. Пойдем, промокнем, обновимся — вторит ей из двадцать первого столетия evapishet. Что здесь создает особенно светлый тон? Во-первых, пренебрежение общественным мнением («прогнозы» названы «чертовыми», поскольку любое предсказание будущего — от лукавого). Во-вторых, универсальная поэтическая связка-ассоциация «дождь» — «слезы», которая вкупе с религиозным понятием «покаяние» подводит нас к вопросу: да, раньше попирали храмы, теперь затеяли массовое строительство, но кто эти новостройки одухотворит? Благодать Святого Духа не поспешит излиться, если сам человек не приложит усилий к ее стяжанию. И как удачно вплетается в ее стихотворение один из самых благодатных библейских образов, символизирующих изобилие и плодородие, как, например, здесь: «Польется как дождь учение мое, как роса речь моя, как мелкий дождь на зелень, как ливень на траву». (Втор. 32:2)…
Избравшая себе столь говорящий творческий псевдоним Наталья Пейсонен знает, что из любви Божественной возникает и человеческая любовь — единственное существующее на Земле состояние, не признающее ни прошлого, ни будущего:
Ты положишь меня куда-нибудь меж страниц,
чтоб никто не узнал на карточке наших лиц.
Все пройдет. Все потом изменится, там вдали.
А глаза у любви зеленые. И твои.