Стихотворения
Опубликовано в журнале Дети Ра, номер 9, 2019
Ольга Иванова — поэт. Родилась в Москве. В 1995 году окончила Литературный институт им. А. М. Горького, отделение поэзии (творческий семинар Олеси Николаевой и Владимира Кострова). С 1997 г. состоит в Союзе писателей Москвы. Публикуется в периодике с 1988 г.: «Новый мир», «Континент», «Дружба народов», «Интерпоэзия», «Литературное обозрение», «Арион», «Дети Ра», «Зинзивер», «Новый берег», «Новая реальность» и т. п. Выпустила восемь книг стихов.
Юнне Мориц
простые стихи
Ю. М., В. Д.
1.
плачевно позорище яблочка цела,
бессилье его велико
[харибда и сцилла — харизма и сцена] —
поэта, смотрящего мимо прицела,
пуляющего в молоко…
где цель высока — ни словца холостого,
контрольного — ни одного…
поэт — это снайпер, а всякое слово —
прицельная пуля, врачевство Христово,
златая пилюля Его,
ни стати, ни сути не спрячешь от коя —
как совести первый укол…
где яблочко — всякое сердце людское,
живое, румяное, словом — людское…
*а если, по ходу, оно не такое,
то слово — осиновый кол.
2.
не жалейте любови народной
ставьте лайки и шлите конверты
вопреки стороне оборотной
бытия безотзывной оферты
в личный ад, в нутряной геркуланум
им как без вести кануть — без вести
занавесьте им окна туманом
и звезду в изголовье повесьте
не сморгните без шума и пыли
[зацените – иными словами]
маякните – пока не уплыли
тормозните – пока еще с вами
в этом городе, в этом июне
эти души
[грядущие книги]
говорите о юности Юнне
и дарите цветы Веронике
* * *
Не хватало, чтоб дух лебезил!
И — как спьяну, дрожа —
Я булыжник швырну в лимузин.
Проезжающий мимо бомжа.
Татьяна Бек
сами — в драндулете
семьи — в шоколаде
кто все эти леди
кто все эти дяди
нумера-мальдивы
фуа-гра на блюде
кто все эти дивы
кто все эти люди
а чуток отъехай,
выдя за ворота —
у ворот, как лазарь,
стонет глас народа
во рубле, валюте —
нищеброду-йети —
кто все эти люди!
кто они — все эти!
чуток про смерть
«смерти нет» — говорит один
а другой говорит [уже
быв-да-сплыв на одной из льдин
на всю голову — фаберже]
«смерть придет и найдет», а смерть
ясен пень — она есть, и есть
*на минуточку* жесть и смердь
и на выходе — жесть и жесть
мы-то знаем, что тут — транзит
рассчитавшись на инь и ян
неспроста ж отовсед сквозит
спой нам песню про «гладь-визит»
[пусть и гонево],
Мирзаян!
* * *
не разумея ху из ху, с календаря
за слоем слой, как шелуху, пообдеря
будней и празднований злую круговерть
куря гангрену и мучительную смерть
как это водицца – пока еще топчусь
во избежание обуздывая чуств
нелегитимных и непрошеных музык
силлаботоники *етить его* язык —
а штобыдабы в толчее белковых тел
о вродевыходе в натуре не бухтел
рептильным рэпером с эстрады мозжечка…
короче, доброе, камрады!
с днем сурка!
из цикла «декалог»
здрава буди, силлабопаника!
ибо tabula rasa паблика —
где уже ни кнута, ни пряника
ни атлантики, ни кораблика
ни бордюра, ни, б…ть, поребрика
ни фортуны перста облыжного
тока рубрика, тока реплика
в виде литер…
а что до ближняго —
ни раба его ни села его
ни вола его ни осла его
ни того его ни сего его
ни [на выходе] самого его
несмеяна
во экстазе неслиянна
[хоть ее озолоти]
имя шельме — несмеяна
жало смерти — во плоти
не застеливай постэльку
шаловливою рукой
теребя ее бретэльку
[будто в бурях есть покой]
занавесив занавестки
шняги нежные гоня
тема смерти — на повестке
наздревающего дня
вороша шмотья ошметки —
не дошаришь до души
не смеши ея подметки
и подмостки не смеши
* * *
ради тихого щастья —
ожидая годо
фальшаком угощаться
без суда и УДО
в эту ultimу thule
заводное «ту би!»
тупо стоя на стуле
с-под воды не труби
забытья принцедатства
боле не береди
где байда — дожидаться
уходя — уходи
ноктюрн
эвридикина клятая думка
мирозданья неслабый брейк-данс
куры уникума-межеумка
ну и весь остальной декаданс
где сморгнув купидонову напасть
искривимши мучительно рот
амфибрахий звучит как анапест
и ровнехонько наоборот
Люде Секацкой
Перешагни, перескочи…
Ходасевич
где голова снята под нуль,
но делова — как секретарша,
минуя май, июнь, июль
под бэк-вокал словесных пуль
и траблы траурного марша
(пущай слышнее с каждым днем
его медляк минор-бемольный),
переиграем — и шагнем
двуглавым шахматным конем —
в расстрелльный список
/зимний… смольный…
Лене Фроловой
нехай отлютовали надо мною
земная нега с болью неземною,
да эта в эпилоге правота —
едва ли в оправдание врата,
а дар — едва ли дверь, скорее — бездна,
как водится, разверста и любезна,
а вот в обрат — как черная дыра —
задраена еще позавчера.
но то, что было в ней душой живою
[прикручено незримой бечевою,
как пугало, к поганому столпу] —
ни дня не позабавило толпу,
и как ни тлело то, что было — тело —
как в этом клятом пекле ни коптело,
треща по швам, на выходе оно —
как феникс, воскресать обречено,
и где по-новой fantasy питая,
на финише — все та же запятая,
да на холсте [с каемкой золотой] —
все то, что там,
за этой запятой.
И. Т.
на незримые эти увечья
сквозь незримые слезы глазея
где любая душа человечья —
как дитя посреди колизея
[как в котле — в этом теле варима
да словами когтима — как львами
на руинах реального рима
*вроде слогана «мысленно с вами»]
в соцсети зависали витии
кладенцы кто куда понацеля
да нигде не видать византии
и поэзия — не панацея