Опубликовано в журнале Дети Ра, номер 11, 2019
Сёрен Ульрик Томсен, «Дрогнувшее зеркало»
Стихотворения. Перевод с датского Марины Тюриной Оберландер
М.: «Вест-Консалтинг», 2019
В 2019 году на русском языке вышла книга датского поэта Сёрена Ульрика Томпсона «Дрогнувшее зеркало» в переводе Марины Тюриной Оберландер. Черно-серое оформление, густые тона монохромных картин юного художника Константина Вебера Чубайса погружают нас в состояние глубокой задумчивости. Черный цвет — это отсутствие света, и главная его сила — поглощение остальных цветов. Сей факт придает черному цвету тяжесть доминирования и агрессивную власть. Такое оформление книги говорит само за себя: стихи живого классика датской поэзии герметичны, замкнуты на самих себя. В тревожных капсулах текстов жизнь отдельно взятого человека, как говорят в России, катится «с ярмарки»:
В молодости я просыпался утром
и мир плыл мне навстречу
сверкающей улицей.
Теперь я вынужден вставать в зимней темноте
и шаг за шагом следовать за ним
на моих тонких ногах.
Дистанционный контраст: «прошлое» — «будущее» порождает у героя мучительную меланхолию. Общее впечатление — печали, тяжкого раздумья, тревоги — возникает сразу и без пояснений передается нам, и остается неизменным на протяжении всей книги, не имея ни возможности вылиться в более насыщенные эмоции, ни желания утихнуть. Нечто светлое — неосуществленное — витает в замкнутом пространстве:
Радио поймало далекую станцию
где хор детей
на языке похожем на русский
читает нечто похожее на поэзию
что возможно звучит переводом
стиха который я всегда мечтал написать
Каким оно должно быть, это не претворенное в жизнь произведение? Поэт предпочитает не вдаваться в детали. Эта загадочность вводит читателя в напряжение: недосказанность порождает игру воображения, словно тестируя культурный багаж воспринимающего текст. Сёрен Ульрик Томпсон в переводе Тюриной Оберландер звучит замедленно и приглушенно. Что же окружает его персонажа? Волны, соленое море, «черное чернильное море Моби Дика». Архетипический образ моря синонимичен понятию «вечность». Вода — это и первоаначальный хаос, куда предстоит вернуться всей планете, и место последнего пристанища. «Темная вода» глубоко мифологична, ее мрачные волны напоминают не только о смерти, но и о размытости самого понятия «время», его неподвластной сознанию текучести. А суша — место, где время не только линейно, но и отчасти обратимо, хотя бы и в воспоминаниях:
Но когда позже в тот же день
я остановился перед другим домом
и посмотрел на открытое окно четвертого этажа
где я сиживал в молодости
полный ожиданий и смотрел
на шумный мир
будущее началось заново
В отличие от многих других превратностей судьбы, которые могут наступить, а могут и миновать (развод, болезнь, инвалидность, стихийное бедствие и т. д.), осень жизни предстает пред нами железной необходимостью. Старость подкрадывается исподволь, оттого впечатления об ушедшем дне у поэта имеют грустный подтекст. Это другие могут позволить себе разбрасываться временем, а для его героя каждый день драгоценен:
Но сегодняшний день не был «возможным»
он был
и ушел.
И поэтому сегодняшний день был лучшим.
У датчан есть поговорка: «Не дует вечно один и тот же ветер». Все меняется, но когда мы с нетерпением ждем завтрашнего дня, тем самым мы обесцениваем сегодняшний. А ведь сегодня — каким бы хмурым оно ни казалось — необыкновенно важно. С каждым днем у нас остается все меньше времени… Вместе с тем, ощущение зыбкости, неприкаянности сквозит в этих стихах, мы не чувствуем уверенности «сейчас» и нам никто не обещает благополучного «потом». Как бы старательно лирический герой ни цементировал капсулу своего «я», тревога прорывается туда и напоминает, что
Даже младенцам снится их прошлое
неохватное и смутное
полное запахов и неясных фигур
отражающихся в покрытом лаком полу.
Даже старики чувствуют себя потерянными
сидя и вглядываясь в коммунальное пространство
внезапно вспоминая
что они лишились своих родителей.
Прошлое необратимо, будущее — под вопросом, а в настоящем неуютно. Почему нам так трудно быть в настоящем, единственном времени, которое дано в материальных ощущениях? Для лирического героя этот вопрос не праздный: перевести дыхание — значит принять и свой страх пред будущим, и тоскливое «сегодня»: от них не убежать, их можно только преодолеть. В стихах Сёрена Ульрика Томпсона тесно связаны неопределенность и фоновое одиночество, которое
…и теперь замерло в этих строках
сквозь черную решетку которых
ты смотришь на белую бумагу
плывущую под каждым стихом
Преобладание в цветовой характеристике ахроматических цветов свидетельствует о восприятии одиночества в тусклой, лишенной разнообразия тональности. Черное, белое, черное, белое… как быть, чтобы это монотонное чередование не слилось, в конце концов, в один пепельно-серый цвет? Одиночество показывает герою, кто он есть и дает возможность наполнить пустоту бесприютной души. Оставшись за кадром, это состояние «я есть» почти неотличимо от голосов ушедших, оттого читателю становится грустно, когда герой Сёрена Ульрика Томпсона кивает сам себе, отразившись в «Дрогнувшем зеркале».