Опубликовано в журнале Дети Ра, номер 1, 2019
Сергей Попов, «Песни и пляски»
М.: «Издательство Евгения Степанова», 2018
В 2018 году книжная серия «Поэты ХХI века» пополнилась сборником стихов воронежского поэта Сергея Попова. Для меня «Песни и пляски» оказалась книгой и предсказуемой, и неожиданной. С одной стороны, весь сборник — это мир отдельного человека, в котором он существует день ото дня. От автора не ждешь лозунгов, каких-то «острых» чувств. Основной принцип организации стихотворений — описательно-рассудительный. Повседневность захватывает стихи: в них вторгаются «мюсли с кефирным продуктом», дорога на работу, каждодневный стресс наемного работника: «Как бы не опоздать…» Вот он выходит во внешний мир — и поэтизирует набивший оскомину осенний пейзаж:
Глубокой осени свеченьем
прошиты холод обложной,
ложбинный пах, портвейн с печеньем,
земля с небесным ополченьем,
прозрачный купол неземной.
С другой стороны, должна признаться, что стихи Сергея Попова — это пространство господствующей статики. В этой книге она проявляется особенно отчетливо. Суета, присущая рабочим будням, со стороны кажется бурей в стакане воды. Даже христианская тематика не довлеет над героем: рождественская благодать, как детский сон, скоротечна:
Но нынче бестрепетный сон малыша —
живая защита отвесного света,
покуда пришельцы глядят не дыша
и видят пещеру, и веруют — эта.
Я бы сказала, что Сергей Попов — поэт повседневности, которая включает в себя не только рабочий день, строгое начальство и вечерний «оттяг» у телевизора. Поэтический талант автора говорит нам в первую очередь о важности смысла, который человек придает каждому прожитому дню:
перетеки в затаившийся свет
ляг на сетчатку финал сочини
неразрешимого в памяти нет
из пустоты проступают огни
что это кто это и почему
выдумай сам а не спрашивай тьму
Кого-кого спрашивать? Опустим этот щекотливый момент обращения к антагонисту света, а посмотрим, как над культурными явлениями советского периода глумится «бравурный» хорей, скрепленный парной рифмовкой:
Славы ахиллесова пята —
то свинца, то меди маята
напролет, навылет, на убой…
Песня не расстанется с тобой.
Пристрастие к похвале в свой адрес подобно поеданию «быстрых углеводов»: эффект моментальный, а последствия далеко идущие, начиная от голодного «сосания под ложечкой» и кончая повышением уровня сахара в крови. И не случайно именно в этом контексте так иронически, завершая стихотворение, звучит цитата. Традиции советского песенного творчества давным-давно исчерпали свой пафос. Идеология уже не влияет на повседневность. Нынче время застыло в стихах, как и всюду в России:
Рожки да соль помола грубого…
Чем закрома твои полны?
Общагою на Добролюбова?
Невнятным комплексом вины?..
Вы представьте, каково это. Вроде бы вы не делаете ничего преступного, оснований для самобичевания нет, но внутренний голос так просто не заткнешь. «Комплекс вины» — клише, подброшенное в обиход психологической наукой, как нельзя лучше сочетается с эпитетом «невнятный»: разворошенная совесть колется, вешает на человека до кучи — и то, за что он, по сути, не несет ответственности, отягощает и без того не спокойное сознание. Разве виноват обитатель общаги, что «сидит на макаронах»? И как метко употреблено слово «закрома». Лирический герой Сергея Попова — русский интеллигент, чувствующий всеобъемлющую, глубокую вину за происходящее в России, за «Полубезумные от нищенства/ дворы в разоре и беде…». Кто-то ухмыльнется, мол, фантомная боль. Им-то, спокойненьким, чистеньким, неведом побудочный раздрай, когда
Вовсю ревет «Червона рута»,
идут «Родопи» на ура —
бутылка розового «брюта»
весьма пользительна с утра.
Самоощущение лирического героя Сергея Попова таково, что осознание своей моральной ответственности перед людьми и обществом не дает ему ни расслабиться, ни забыться. По-моему, это свойство истинного поэта. Читая «Песни и пляски», не раз убеждаешься в правоте В. Брюсова, который сказал: «Поэтический талант дает многое, когда он сочетается с хорошим вкусом и направляется сильной мыслью… Только культура ума делает возможной культуру духа».