Стихотворения
Перевод с румынского Ивана Пилкина
Опубликовано в журнале Дети Ра, номер 9, 2018
Перевод Иван Пилкин
Мариус Келару — поэт, прозаик, литературный критик, редактор. Автор многих стихотворений, эссе, рассказов, критических статей и переводов. Публиковался в Албании, России, Бельгии, Канаде, Египте, Голландии, Италии, Японии, Либии, Парагвае, Македонии, Румынии, Сербии и Черногории, Швейцарии, Сирии, США и др. Живет в Румынии.
ОПЫТ ОДИНОЧЕСТВА
виной ли погода что разболелись связки несчастий
на меня давят движения проходящих мимо женщин
будто цветущее дыхание
иногда
вспоминаю свою тень рядом с тенью одной из них
мой свет уснул
быть может позволю в сердце вырасти другой женщине
независимо от времени года
дни наполнены пеплом
ночи могут быть как пустыня поглощающая сны
ломающая им крылья и в дар их несущая далям
все также лишенным листьев
виной ли погода что дождь заливает мое сердце
неподвижностью и молчанием
настоящее пытается войти в меня
сейчас
ведь я приложение моего прошлого
устаревшим шагом и с тоскующим по рассвету лицом
тяну занавес из мгновений и букв извивающихся на стебле слов
больше нет чувства что я всего лишь копия своей тени
смотрю на закаты и рассветы сквозь зеркало
вижу как рождается свет что заструится по моему телу
виной ли погода?
СТРАНСТВИЕ
издалека
вдоль дороги села текут
уже вижу как
черные птицы срываются с плоти дня
почки сумерек пробиваются на моем пути
издалека
вижу дома висящие словно слезы
у подножия вечера
в окнах одних
растет свет
подобно цветку жизни
с крыш других
забытых как будто всеми и никем
срываются несколько ржавых воспоминаний
одетые в вуаль полета птиц времени
старческие дома
обжитые одиночеством
постепенно высыхают
цветы не политые жизнью
никем не замеченные
сдавленные перьями облаков
которых все больше которые все тяжелее
все холоднее
боль что нельзя побороть
когда вижу старческий дом
умирающий от одиночества
темные крики доносятся вслед
с обратной стороны забвения
дорога течет дальше к городу
без раны
без остановки
ПОСЛЕ ПОКУШЕНИЯ
стоим/ скрытые образы в коробке со стенами из безвременья
в ладонях смятого слова/ забытого как морщинистая мысль
на стуле тьмы с занавесями с бахромой из воспоминаний
день без начала и уже подошедший к концу
сдавлен
морщинами настоящим-прошлым запахом старости
смыслы рушатся
в ладонях сдавленных мыслями изъеденными молью
среди которых как беззвучный пар летают
черные птицы рожденные во плоти забвения
то там то здесь
чувствуем усталый дом умирающий от одиночества
раненное слово на краю стихотворения
или как растут ветви тишины-молчания
из наших душ
мир это
комната в которой осталась
книга из которой ушли слова
забытые читателями зашитые своими тенями
в песок разбитого света
проходим среди шагов друг друга
одни сраженные ударами боли
никто не учит тебя залечивать
раны после смерти воспоминания
никто не учить тебя принимать
историю
ШАГИ УХОДЯЩИЕ ИЗ ЭТОГО МИРА
Сараево, вечер, когда-то, у Черного фонтана
он был молод
но сердце его давно было мертвым
оно еще билось
лишь из-за усталого
тела
которое отказывалось умирать
его пальцы
кидали голубям крошки
площадь у Черного фонтана была пуста
в тот миг когда мы были одни
лишь туман проходил там
будто говоря мне
что день который быть может настанет
не является ни чем-то достоверным
ни даже обещанием
его пальцы
ударясь друг о друга
словно крылья
оторванные от неба и земли
звучали как шаги уходящие
из этого мира
он был молод
но сердце его давно было мертвым
я присел возле его дыхания
смерть прошла в шаге от нас
разбрасывая листья вечности
этому дню
недостает облака
что как раз сделало остановку в моем сердце
возле его голоса
что будет жить одновременно со мной
ДЕНЬ КАК БОЛЕЗНЬ
облекает светом каждый угол окружающего мира
шкаф полный книг
из которых струятся ниточки пыли
неловко скрипит пожимая досками
книга стонет застигнутая врасплох
с ее страниц
выпрыгивают несколько скомканных слов
бегут по комнате в невообразимой кавалькаде
несколько прячутся за чашкой с водой
забытой со вчерашнего дня
около стула с которого несколько книг
покрытые грибком
устало кашляют
несколько букв проскальзывают
безуспешно пытаясь
примкнуть к хороводу слов
в конечном итоге падают на туфли у кровати
тот что в кровати
обернутый в полотно сквозь которое свет не кусает
спит с открытыми глазами
день как болезнь
опускаются торопливые сумерки
как лекарство что зреет едва
когда ночь отсекает каждый осколок света
тело встает с постели
зажигает свечу
пытается не смотреть на нее
глаза видят лишь бумажные листы
пинает ногой календарь старый как жизнь
пока день не опустится снова как болезнь
у него есть время пожить
ВЧЕРА, НА ЮГЕ ВО МНЕ
вчера
на юге во мне
Святой Георгий сошел с иконы
сорвал яблоко из бабушкина сада каким я видел его в детстве
с жадностью откусил
потом посмотрел долгим взглядом в небо
протер со стекол того забытого во времени дома
пыль накопившихся лишений
собрал фрукты затерянные в воспоминаниях
оставленные
несобранные
вспахал огород и засеял дороги
у которых было одно лишь начало
надел скелет дерева
ласками оставленными мной годы назад
потом
посмотрел долгим взглядом на село
похожее на коробку
в которой пустили ростки люди о которых он даже не подозревал
у всех тела были словно пионы
только вместо лепестков у них были руки
с помощью которых они общались
не слыша и не чувствуя друг друга
растерянно
Святой Георгий
устало вернулся
на свое место в иконе
ожидая
когда мне придет в голову побывать
вчера
на юге во мне
КАК БЫ МИР В КОТОРОМ МЫ КАК-ТО ЖИВЕМ
тем, что текут словно птичья вода
между прошлым и будущим
люди были как птицы
с ветвями вместо рук и обрезанными крыльями
чтоб не улетели
одни примеряют слова
как одежду
другие кажутся завсегдатаями какого-нибудь лагеря
связка дров у огня
которых сжигают собственные воспоминания
молча откусывают от прошлого которое больше не принимают
выплевывая по куску от своего вчерашнего тела
один из них посмотрел на меня
как тогда когда понимаешь что каждый не только умирает в одиночку
но и живет еще более одиноко чем умирает
другой расстелился передо мной
словно прозрачный ковер
я посмотрел на него/ вместо глаза у него была пуля
вместо сердца его я увидел
лишь растрескавшиеся и полные крови воспоминания
ребенок/ прошел мимо моего взора
как сквозь слезу ангела
вместо улыбки у него было отсутствие детства
вместо слов я почувствовал
лишь пальцы ненависти того кто его ударил
оторвав мой взгляд
………..
дома улицы похожи друг на друга
наслаиваются одни на другие
этому дню недостает нескольких человек
я едва их почувствовал/ пройдя словно туман сквозь этот мир
там
люди были как птицы
со слезами вместо рук и обрезанными крыльями
чтоб не улетели
НОЧЬ ВО МНЕ
НОЧЬ ВНЕ МЕНЯ
вечером в селе Сухулец, вдали от детства
ангел склонился надо мной
его глаза были облачены в мое детство
я собирал забытые надежды
на седлах скакунов ушедших дней
что обращались в пепел
тем утром я соседствовал с пустыней
в то время как руки мои сплелись
в былую ласку
с тех пор в моем теле ничего не приносит плодов
ничего с этого мгновения не остается под веками ангела
город окутан тьмой
мысли людей сходят в небеса
стены меж ними вздымаются до самых зорь
а их дыхание
их дыхание покидает их тела
как черные скакуны бегущие к смерти
песни сверчков запирают свет
всех начал и концов
ангел укрывает их своей ладонью из пыли
защищая от времени
лишь молчание
приютившись между моих век
кости без одеяния плоти
лишь оно пробирается сквозь ночь
берет меня за руку
оставляет меня на моей стороне края
ночной зори
глазами облаченными в мое детство
ангел расстилает тень
между мною вчерашним
замурованным в стену моих воспоминаний
и мной кем я еще не стал
ОДНАЖДЫ ЗЕРКАЛО СТАРЕЕТ
однажды зеркало стареет
выбеливает твой утренний образ
наливает в чашку
воспоминания
где люди давних времен
они передают друг другу слова
вырванные из плоти прошлого
с немощными тенями корней
воспоминания
разобщенные странным молчанием
будто время вдруг
сбросило с себя образ мгновений
воспоминания
словно из воска
в которых парят
образы расколотые между вчера и сегодня
обрывки слов
ты садишься лицом к лицу с твоей жизнью
вы смотрите вдаль
крылья
вдруг ставшие чужими
той же птицы
а миг тебе кажется знаком вопроса
потом день рождается снова
молчание уходит из крыльев
белизна зеркала как будто угасает
в циферблате света
время подмигивает тебе из песочных часов
надеваешь маску из мира и яда
уходишь
в пепел сумерек
ГОРОД НОЧЬЮ, ДНЕМ И КОГДА УГОДНО
джокер махает пальцами отравленными тенями любовницами
с проволочными ногами длиннее мира
освещая город легендами
украденными из странного ночного сумасшедшего дома
улицы непристойно отдаются каждому прохожему
на своих избалованных или даже грубых ступнях выйдя прямиком из алькова
или скорее из тусклой пивной
в которой души стекают в вино
голос вырванный из радио
ступает по заблудшим нищим
словно речь с буквами из фальшивых старых слов
похотливые квартиры открывают ширинку
перед лицом ночи что обнимает их своими руками
опьяненным алкоголем лампочек что льются словно приливы
в диком плотоядном экстазе
как объявление о свадьбе без молодоженов
с меняющимися любовницами что вдыхают
тьму отказы и сложенные в ряд отсутствия
в сердцах запертых в клетки приличий
среди кварталов раздавленных
страхами и лишениями
по улице-гетере текут как подвешенные
на сухие блоки жизни
три трамвая раскачиваясь на горячих колесах
от огромной тоски по людям
с неоновыми глазами залатанными туманом
с запахом асфальта бензина и журналов смоченных в вине
город походит на закрытое тело на простыне
из алчных и бесплодных глаз
все это город
хищник
ПОКИНУТОЕ СЕЛО
нынешней Румынии,
где вечность умирает неспешно в одном селе за другим
деревья пустились скитаться
тенью следуя за людьми словно щенки на привязи
некоторые даже умерли
сумев доползти до края кладбища
времена года без названия протекли по дорожной пыли
среди следов от подошвы тех кто здесь был
сплетая воспоминания среди детства оставленного детьми
на берегу заводи откуда ушло кваканье лягушек
дни
пепельные или опьяненные светом селятся вечер за вечером
позволяя похищать себя ночам облачающим село
в котором нет никого кто бы видел сны
среди домов
дорога спешно развлекается
лишь она еще помнит
что вечность очень-очень давно родилась в селе
ЕГО ПОСЛЕДНИЙ ПОРТРЕТ
на смерть моего отца
Тень прислоненная к стене
лицом к лицу с телом изображенным
в бесконечных гранях крика — пир боли-хозяйки
Глаза отчаянно шлют боль по судорожно сжатым рукам
сторонящимся слов
Окно
до крови обласканное ладонями солнца
вдыхают свет
Ладони
когда-то ласкавшие бегство к любви женских грудей
сегодня
с трудом сдерживают бег дыхания — амулет жизни
Мир бездны начинает стройку в его сердце
одаривая его миражом рая
убежищем от страха
Тень спокойно погружается отбрасывая чувства
за пределы желаний в молитву и воспоминания
Перевел с румынского Ивана ПИЛКИН