Стихотворения
Опубликовано в журнале Дети Ра, номер 4, 2017
Дана Курская — поэт. Родилась в 1986 году в Челябинске. Проживает в Москве с 2005 года. Автор книги стихов «Ничего личного» (изд. «Новое время», 2016). Член Союза Писателей Москвы и Союза писателей ХХI века. Организатор Российского Ежегодного фестиваля современной поэзии MyFest. Лауреат российских поэтических конкурсов молодежи. Победитель международной поэтической телепрограммы «Вечерние стихи» (2014 год), победитель поэтической премии «Живая вода» (2015 год), лонг-лист международной премии «Белла» (2015 год), лонг-лист поэтической премии «Дебют» (2015 год), лонг-лист Григорьевской премии (2016 год). Публикации в журналах «Новая Юность», «Кольцо А», «Бизнес и культура», «Автограф», а также газетах «Литературная газета», «Литературная Россия» и т. д. Публикации на интернет-порталах «45 параллель», «Полутона», «Сетевая словесность», «Этажи», «Интерлит» и т. д.
МРАКОБОРЦЫ
Григорию Горнову
Распускаясь иглами в животе,
Тебя мучают мысли о темноте.
Нет, не тени о смерти и сне, но те,
Что за дверью беззвучно дышат.
Постучится мрак — не спеши открыть.
Он тобой задумал могилы рыть.
И потянет с крыльца в свою волчью сыть,
И задует звезду над крышей.
Словно в плоть вворачиваются щипцы,
Поселяют боль, наведя рубцы.
Будто в море падают мертвецы.
И ложатся на дно вповалку.
Наступает мрак — не проси огня.
Но засмейся и вдруг позови меня —
Я приду, бестолковой строкой звеня,
Принесу с собой зажигалку.
И когда на запястье взойдет ожог,
Нам навек станет ясно и хорошо,
Впереди у нас сладостный посошок.
Не сомнется трава под нами.
И когда архангел в свой затрубит рожок,
Мы с тобой купим водки и пирожок,
И взойдет рассвет на лугу чужом,
Но над нашими головами.
КОЛЫБЕЛЬНАЯ ДЛЯ ГРИШИ
если приснится смерть,
не закрывай глаза
будешь всю ночь смотреть —
утром пройдет гроза
в полдень пойдет снежок,
к вечеру будет лед
как мне с тобой хорошо —
кто-нибудь пропоет
Светел кабацкий ад —
водочный запашок
перешибает смрад
трупов, с кем хорошо
вот и пройдешь этап,
сладостно согрешив
слаб человек слаб
жив человек жив
ГРОЗА
Они вопрошали: «И с кем, Катерина, ты шлялась всю ночь?»
Они утверждали: «Мы просто хотим помочь!»
Шептали, косясь на Волгу: «Ты только скажи — зачем?»
Отвечала, рыдая: «С Борисом Григоричеееем!»
Они заставляли: «Покайся в своих грехах!»
Крестилась пред каждым — дело, мол, не в стихах.
И сверкала зарница в каждой ее слезе.
«Быть грозе! — говорили они. — Быть грозе!»
Дураки вы, это не та Катерина, это совсем другая.
Эта приехала в Кунцево на трамвае.
На скамейке бульвара сидеть удивительно хорошо.
И ее снимает на камеру сам Меньшов.
И она настоящий директор завода, не просто зам.
И Москва не верит ни грозам и ни слезам.
И в потоках воды чуть дрожат ее фонари.
«Как я долго искала тебя», — говорит.
И все смотрит, как дура, ему в глаза.
…Над Москвою в июле фигашит гроза.
КОРОНАЦИЯ В ЯБЛОНЕВОМ САДУ
Ты сманил меня в сад подышать на твои посевы.
Я стою в травяном междурядье, не помня клятвы.
Ты поверил, что я застыну здесь верным древом
И останусь с тобой до Спаса, спасая сад твой.
Подбираясь плющом к запрокинутым вверх запястьям,
Ты начнешь шелестеть про реки и их тоннели.
Ты качнешь мою спину, но не смогу упасть я,
Ведь ступни от твоих поцелуев затравенели.
Но я лягу на дно травы — как цветок нелепа —
Ты раздвинешь колени мне ветра живой рукою.
И сквозь тело твое я стану глядеть на небо.
Ты войдешь в меня ветвью, выйдя меж губ строкою.
* * *
Выйдешь ночью в поле с конем.
Все твои мысли — о нем.
И следов ваших в поле к утру не сыскать —
От таких остается лишь мел да тетрадь.
Ни о чем не жалей. Ты всегда на коне.
Помнишь фразы, что слышались раньше во сне?
Ты иди, расплетая их на алфавит.
На распутье тебе серый камень стоит.
И все ближе рассвет, и колышется рожь,
Ты к могильному камню тому подойдешь.
А на камне всего лишь пять букв «ИТОГО».
Там и примешь ты смерть от коня своего.
БОДРОВ
Я плетусь домой не своей походкой,
Я сама себе брат и его сестра.
Я надеюсь, что дома осталась водка,
И ее хватило бы до утра.
Я бреду в глубь брошенного двора
И сама себе говорю нечетко,
Что еще, наверное, не пора.
И сквозь все мои строки и злые ямбы
Раздается голос сверхгрозовой:
Я раб лампы и раб того, кто владеет лампой,
Пожелай меня — и я буду твой.
Ночь восходит над гулкой пустой Москвой.
Кто желал одиночества всуе — вам бы
Просто слышать мой горький звериный вой.
Если носишь эпоху внутри без спросу —
Приготовься, что вечность тебя слизнет.
Над Москвой еще только витает осень,
А в горах уже сходит твой вечный лед.
И не думай, что кто-то тебя поймет,
Если ты прощения вдруг попросишь.
Я беззвучно реву, прикрывая рот.
Через десять лет ты эпохе равен.
Я с большим трудом нахожу свой дом.
Избежать бы предсмертных глухих испарин.
Обмануть всех, спрятаться подо льдом.
Обогнуть этот путь как живой кордон…
…У подъезда стоит кареглазый парень
И с улыбкою смотрит на Кармадон.
* * *
К. С. Рубинскому
И вот мы выходим к мосту над рекою
И смотрим на темное долгое небо
На том берегу в благодатном покое
Звонарня на церкви застыла как небыль
И вечность ее снова пахнет левкоем
И медом и хлебом
И мы подставляем глаза под созвездья
Тот берег хранит нашу общую память
И если мы даже не вместе, мы вместе
Приходим сюда и становимся нами
Внизу под мостом что-то тяжко нас крестит
И манит и манит
Но там лишь бурлящие черные воды
Кричащее дно и смертельные камни
И если я вниз засмотрюсь хоть немного
И даже на миг отвернусь от звонарни
То ты обними меня нежно и строго
Не разрешай мне
ВОИНЫ ЗЕМЛИ
Ивану Старикову
Если грянет война,
Мы захватим вина
И уйдем защищать Аргентину.
Протекает вода.
Проплывают года.
А по ним плывут бригантины.
В Филиппинах рассвет.
И альпийский хребет
Изогнулся, как змей из Лох-Несса.
Спит Маврикий в хвощах.
Это нам защищать
Столько моря, пустыни и леса.
И когда мы с тобой
Проведем этот бой
И уедем кутить на Аляску,
К нам придет вибрион,
Словно Наполеон,
И закончит арабскую сказку.
Мы собрали всю суть,
Мы излили всю муть,
Оплатили по всем квитанциям.
И за ком Алягер
И за манию Гер
И за гидроэлектрофранцию.