Стихотворения
Опубликовано в журнале Дети Ра, номер 12, 2017
Ян Бруштейн — поэт, прозаик, художник. Родился в 1947 году в Ленинграде. Юность прошла в Пятигорске. Служил в армии, воевал в 1968 году на Амуре. Работал журналистом, преподавал в вузе историю и теорию изобразительного искусства. Кандидат искусствоведения. Участвовал в создании негосударственного телевидения, возглавлял крупный региональный медиа-холдинг. Стихи печатались в журналах «Знамя», «Юность», «Волга», «Дети Ра», в различных сборниках. Автор нескольких книг стихов. Живопись и компьютерная графика были представлены на семи персональных выставках. Живет в Иванове.
ЛЕТО БОЛЬШИХ ДОЖДЕЙ
Вода на единственном кабачке,
Смородина кислая, как проклятье…
Но бабочка оживет в руке,
Расправит крылья, разгладит платье.
Сейчас для нее, в этот сладкий миг,
Ни смерти нет, ни грозы трескучей…
Хотя бы ее, земля, прокорми,
Покуда мы разберемся с тучей —
Чернеет, пухнет, а в животе
Стрельба и взрывы, и плач, и стоны…
И кажется, что вода везде,
И мир опять в безнадеге тонет!
Но бабочка в дождевую тень
Летит, и в яблоню тельце прячет.
Такой вот счастливый случился день,
Такая вот выпала мне удача…
ДУШНАЯ СИРЕНЬ
Да, душная сирень, но почему
В нее с тоской закутываю морду я?
Остывший день, возможно, прочеркну,
Накину куртку старую, не модную,
И дряхлую калитку отворю,
Увижу — легкий дождь по лужам брызгает,
И прочитаю, как по букварю,
За слогом слог: судьба меня изгрызла!
Но как же я остатки берегу —
И улицу, и речку безымянную,
И на ее высоком берегу
Случайные цветы, от воли пьяные,
И в заводи — живые облака,
И птицу, что зовет издалека…
РИМРИМРИ
Эти набережные Амстердама,
По которым я никогда не ходил,
И зачитанные до дыр
Неизвестные мне переулки Парижа,
Я везде был один, и в толпе был один,
Я — прохожий, и мне здесь не выжить…
Но не раз еще буду
Камни гладить рукой
В городах, до которых я никак не доеду.
Мир мой узок, и выбраться можно по следу
На песке… но опять повторяю без сил: «А на кой?..».
Сердце просит пространства,
Вот выдай его, хоть умри!
И в мерцанье ночного дождя растворяются лица.
И кричит за окном злыми листьями битая птица:
«Рим, — кричит, и отчаянно снова — римримримри…»
ДНИ СОБАЧЬИ
Ты поживи еще долго, моя собака,
Я выплываю к тебе из ночного мрака,
Из этой жизни, ставшей глухой и плоской…
Ты не грусти, прошу тебя, моя песка,
Моя ласка, моя бесхвостая человечка,
Ты безгласна, но я слышу твои речи,
Твои плачи, твою за меня тревогу,
Дни собачьи, в которых любви так много…
МАЛЬЧИКИ
Пахнет ли кровью, воняет цветами,
Что с этой жизнью мы сделали сами?
Где наших мальчиков след?
Не оглянувшись, уходят из дома,
Время горит, как сухая солома,
Вот они, были и нет.
Только по небу следы слюдяные,
Тени от крыльев — и присно, и ныне…
Лучше б — вовеки веков!
Чтобы хоть изредка смутные вести…
Если бывает душа не на месте,
Век доживать нелегко.
Вдохом и выдохом, шагом и взглядом
Кажется — вот они, мальчики, рядом,
Что же так сердцу невмочь!
Выкриком птицы, и ветром упрямым,
Шелестом листьев — негромкое: «Мама…»
И отлетевшее прочь.
ГРАЖДАНЕ ФРОНТИРА
Смешные рыцари застоя
Любили женщин и застолья,
И фронду пафосных гитар.
А джинсы — паруса свободы
Нас выделяли из народа
И заменяли божий дар.
Когда ж все рухнуло, ребята,
И брат опять попер на брата,
И сдулся этот страшный век,
Мы потерялись в мире зыбком:
Те, кто давал нам «указивки»,
Толкаясь, вылезли наверх.
Мы стали граждане фронтира,
Но в девяностых нам фартило —
Не сгинули, хотя могли.
Нас годы рвали, словно суки,
Не дали помереть со скуки,
Не разменяли на рубли.
…Теперь ворчим по-стариковски,
Когда ночами ноют кости,
И прошлый век шумит в груди.
И говорим себе под утро,
Что это, в общем, было круто,
Но детям — Бог не приведи.