Стихотворения
Опубликовано в журнале Дети Ра, номер 9, 2016
Владимир Берязев — поэт, эссеист, переводчик, публицист. Родился в г. Прокопьевске. Окончил Литературный институт им. А. М. Горького. Печатался в журналах «Новый мир», «Москва», «Северная Аврора», «Урал», «Сибирские огни» и др. Автор многих поэтических книг. Живет и работает в Новосибирске.
* * *
И стлать следов запутанную нить,
И бубенцы пустяшные носить
На осторожных и косматых лапах.
«Верблюд», Павел Васильев
Верблюды ревут за богатым юртом Тарлашкына! —
Косматое племя стремится на знойный простор,
Туда, где молчанье хранит кочевая равнина,
Покуда над нею хайджи свой
набат не простер.
Тот голос таится под куполом громом и гулом —
Во славу цветов и созвездий ликующий труд!..
И снова певцы окружают Алтай караулом.
И снова о долгом кочевье верблюды ревут…
НА УХОД ВОЖДЯ-ОСНОВОПОЛОЖНИКА КИМ ЧЕН ИРА
Умственный острый
и острый физический
перенапряг…
Вам ли понять
труд вождя тектонический —
грек и варяг?
А иудею
и вовсе по циркулю
слово Чучхе!
Я лишь сижу здесь
да зубьями цыкаю —
на кочерге.
Слова хозяин
и полный достоинства —
весь из себя!
я положил
на бесовское воинство,
миру грубя.
Ибо превыше
всего тайно-явного
выразил Ким:
«Главное
в деле главнее не главного!».
Так и сидим…
* * *
Итуруп, Кунашир, Шикотан, Хабомаи
—
Рыбаки, погранцы… А у самого
края —
Океана Великого тьма голубая,
Что прибоем накрыла меня, раздолбая.
По цепочке застав острова огибая,
Осыпается хлопьями пена рябая,
Итуруп, Кунашир, Шикотан, Хабомаи —
Все землица мне любая — не любая!
Ай, да ну как Охотское море покато,
А закатное солнце за кромку Хокайдо
Упадает и плавится в алое злато —
Всем и каждому дадено, каждому радо.
Снова катятся волны, границы стирая…
И пока не плывут по волнам самураи,
Я гляжу на пылающий шар, замирая,
В дальней дали — из дальневосточного края!
* * *
Если солдат поклонился порогу
И за ворота ступил,
Знать он душою доверился Богу
В час средоточия сил.
Выбора не было — вера и правда
Осуществили призыв.
Небу ли ведома наша награда —
То ли погиб, то ли жив?..
В страдно-кровавой работе артельной
Знает лишь Божия Мать:
Вышел ли срок тебе крестик нательный
На деревянный — менять…
* * *
Вновь маральник цветет на Чемале.
А мы возле моста ночевали…
В зверь-потоке — ворочанье
глыб
чуял каждый сквозь воздух и почву.
И на выдохе — лопались почки!
И спиртовое пламя могли б
взвихрить до неба дымные склоны.
И как будто хорала колонны,
светоистина и благодать
воздымались в Пасхальном пыланье.
И о милостивом капеллане
воздыхала алтайская Рать…
* * *
Светлый излом запрокинутых рук,
Светлых волос восходящие струи,
Русый рассвет, оживляющий луг —
В это уверую, с этим умру я…
Там, где лежим голова к голове,
Где созревает роса по полянам,
В птичьем — космическом — молекулярном
Звоне плыву по туманной траве,
Зная — сиянья не застит былье!
Вот и спасение,
Вот и свобода…
Вновь погружаюсь, не знающий брода,
В волнами ставшее тело твое!..
АРЧИН*. ДОЛИНА КАТУНИ
Мы во благодатно
беспричинном
Протоокруженье звездной мглы…
Тихо окури меня арчином,
Пеленая в облако смолы.
Только двое. Только мы и хвоя.
Только дымы ветви маховой
Да росток душевного подвоя,
Как свеча любови стволовой.
Можжевела вещее круженье…
Семенем и влагою живой
Длится двух сердец богослуженье
Пред сияньем бездны мировой.
*Можжевельник, в Азии используется вместо ладана с допотопных времен (прим. автора).
* * *
Жизни холстина разорвана…
Старой портянкой
Смотрится прежнее белое поле судьбы.
Только душа моя, жаждущей самаритянкой,
Чудо лелеет у крайней своей городьбы.
Ждет не дождется, покуда стучит ретивое,
Влаги нетленной, причастного хлеба-вина:
— Ты в духе-истине слышала Слово живое,
Значит навек и беспошлинно утолена!..
* * *
Кем даны тебе чаша и
пояс?
И почто по-тюрецки ты сжал,
Взяв за горло, душой успокоясь,
Свой чеканного сплава кинжал?
Пей и плачь! — ты в Алтае по пояс.
Край за Камнем — моленье и жаль.
Возлелей же славянскую повесть,
Сохрани Беловодья скрижаль!
У оленных камней и балбалов
Скат небесный то синь, то опалов,
Нивы русы, неграмотен Бог.
А кинжал, среди всех средостений,
Домотканое слово растений
Высекает на скалах дорог.
НА ПЕРЕПРАВЕ
Облака ледоходно-небесной
Череды — чередой
Все плывут сине-ветренной бездной
Над водой, над водой.
С думой вечной, с тоскою сердечной,
Взором долгим ли ты
Все следишь этот ход бесконечный
У паромной черты?..
* * *
Льна ль полынью или хлопка простор белоснежный
Вновь отворяешь мановеньем, движеньем одним!
Этим ли жестом очаг мой доныне храним
От одиночества и хаоса мглы порубежной?..
Прах отряхну, воротясь из далекой дали,
Нас до конца заслоняя от страха, вражды и неволи,
Дверь притворю… тихо вымолвлю: «Постели
Свежие простыни, чистое-чистое поле»…
* * *
По льду, по льду через Оби просторы,
Вдоль колеи —
Везу беду… И праведны, и скоры
Суды Твои.
Куда бежать? Везде поля пустые
И наст, и снег…
Не услыхать слова любви простые
Ужель вовек?!
Не треснет лед, разломы и торосы —
В иной зиме.
Да о былье былом одни вопросы
В грядущей тьме.
* * *
Пятницы чертова дюжина
Не уместила всего —
Холодом обезоружено
Все!.. и любовь, и родство…
Слово прощания шепотное:
— Свыкнись, оставь и прости…
Как подаянье грошовое я,
Сирый, согрею в горсти.
Словно у храма на паперти,
Жалости рад и рублю,
Стать, по христовой ли заповеди,
Ближними — души молю.
Милая, белого мела стена
Стала! — и миру не быть.
Милая, может ли милостыня
Нищего освободить?!
Может, пора, с благодарностию
Перебирая добро,
Жертвуя трезвою тварностию,
Пересчитать серебро?..
* * *
Скрип под окном. И сюита с морозным гобоем.
Нам ли с тобою возвели изо льда терема?..
Тупо и пусто лежать со взглядом, пристывшим к обоям…
Это мотив. Это итог. Это зима.
КЛЮЧ
Не возвращай…
Похоже,
Будет оно верней.
В сумочке матовой кожи
(В напоминанье дней
Наших уже навеки) —
Ключ от моей норы,
Ключ от души-беспеки,
Жизни, а не игры…
Есть потайной кармашек
Даже в миру ином.
Кроме стихов-бумажек,
Ведаю об одном —
Кончена dolce vita,
Все суета и ложь…
Но… моя дверь открыта,
Верую, что придешь.
Ключиком-колокольцем
Снова дверь отворя,
Скажешь: «Там за околицей
Звон и — заря, заря»…