Беседу вел Евгений Степанов
Опубликовано в журнале Дети Ра, номер 3, 2016
Константин К. Кузьминский (1940 — 2014) —
человек-легенда. Поэт, составитель знаменитой антологии советского авангарда и
андеграунда 60-80 годов «У голубой лагуны», он был
притчей во языцех нью-йоркской, московской и питерской
богемы. Эмигрировал в 1974 году.
Я познакомился со стихами Кузьминского, с его
«Лагуной» много лет назад.
В 1992 году я получил стипендию на изучение в Женеве творчества выдающегося
русского философа Николая Лосского. Часами просиживая в библиотеке Женевского университета, я
(каюсь) изучал не только философские трактаты академичного Лосского,
но и совсем неакадемичных поэтов, прозаиков из «Голубой
лагуны». Потом судьба занесла меня в Нью-Йорк. В один прекрасный день мне
оказалось негде ночевать. Мой приятель Коля Решетняк
стал обзванивать своих знакомых. На предмет моего устройства. Согласился меня
принять… Костя Кузьминский.
* * *
Брайтон. Две тесные комнатки. Кухня, где возлежит Маэстро. Рядом три огромные борзые. Очаровательная жена Эмма готовит бутерброды и чай. А мы беседуем. Вечер-другой…
* * *
Потом мы много общались с Кузьминским в 90-е
годы, дружили, ссорились… Он даже грозился убить меня
за то, что я не полностью напечатал его поэму «Девочка из Днепропетровска».
Сейчас все эти распри ушли на второй план. Ясно одно: К. К. Кузьминский сделал большое дело, составив свою антологию «У
голубой лагуны». И поэт он был подлинный.
Это, разумеется, только фрагменты интервью, которое мы сделали в 1992 году.
Впервые оно было опубликовано в газете «Подмосковные известия».
Поэт Константин К. КУЗЬМИНСКИЙ:
«НЕ НАДО ПИСАТЕЛЯ РЕДАКТИРОВАТЬ!»
— Костя, для начала расскажите, кому принадлежит копирайт на антологию «У
голубой лагуны», как она создавалась?
— Копирайт принадлежит мне. Хотя создавалась она на материалах самиздата,
который принадлежал всем. По этому поводу однажды здорово пошутил мой любимый Вагрич Бахчанян: «Искусство
принадлежит Ленину. Народ». Сосоставитель антологии —
Григорий Леонович Ковалев, он слепой с шести лет. Если какие-то гонорары за публикацию антологии начнут поступать (Кузьминский в 1992 году предоставил мне право публиковать
ее в России. — Е. С.), я бы хотел, чтобы Вы не забыли про Ковалева.
Архив для антологии я собирал, начиная с пятьдесят девятого года. Объясню —
почему? Чтобы познакомиться с творчеством нашего поэтического поколения, мы
должны были быть знакомы лично, а также перепечатывать тексты друг друга. Вы
удивитесь, но первые книжки Бродского, Наймана, Бобышева, Рейна (которых я считаю своими литературными
оппонентами) были составлены мною со товарищи. С
Бродским мы ровесники и познакомились, когда нам исполнилось по восемнадцать
лет. В шестьдесят втором году мы с Григорием Ковалевым и Борей Тайгиным составили книжку Иосифа. В шестьдесят пятом году
она вышла на Западе. Честно говоря, я немного обижен на Оську, что он никогда
не вспоминает, кто составил его первую книжку, кто ему носил корректуру на
правку и так далее. Но это — к слову. Не ради славы мы все это делали. А ради
удовольствия. Если бы, скажем, составление антологии не доставляло мне радости,
я бы никогда даже палец о палец не ударил.
— Каков ее тираж?
— Практически нулевой. Первый том вышел тиражом шестьсот экземпляров, второй —
пятьсот… далее — и того меньше.
— Как расходились книги?
— Двести пятьдесят экземпляров заказывали слависты американских университетов,
сто пятьдесят шло на Европу, сотня расходилась по авторам. Сейчас полных
комплектов антологии днем с огнем не сыщешь. Даже в
американских университетах далеко не всегда есть полные комплекты. В Корнельском, например, нет первого тома. Спер
Юз Алешковский. Но я не жалею — книга попала к
благодарному читателю.
— Как воспринималась (воспринимается) антология в читающем американском
мире?
— После первого тома была дюжина восторженных статей, после трех — шесть. Потом
— ни одной. Надоело. Антология, вполне можно сказать, остается фактом
самиздата. Оттого, что все это отпечатано типографским способом, она не
перестала быть самиздатом. Все же попытки напечатать «Голубую
лагуну» в России провалились. А нужна она, конечно, только на Родине.
— Когда Вы составляли свою антологию, Вы редактировали авторов?
— Никогда. Я писал послесловие, комментарий, что угодно, но никого не правил.
— Костя, у Вас необычная жизнь. Женились пять раз,
учились на биофаке Ленинградского университета, специалист по змеям, сутью
жизни стала нонконформистская литература, единственным авторитетом почитаете
батьку Махно, Вы всегда в окружении поклонников и поклонниц. Вопрос у меня
личного характера — какое главное жизненное наблюдение Вы сделали?
— Наблюдений, Женя, много. Но вот что я Вам скажу. Оказывается, Гашек и Кафка
жили в одно и то же время в одном и том же городе — Праге. Но какой разный
космос они увидели. Вы понимаете, мир огромен, необъятен. И мир искусства
необъятен. Только не надо писателя, художника (в широком смысле этого слова)
редактировать. Радуга тем и сильна, что у нее много цветов. Я бы хотел, чтобы
Вы, когда будете печатать в России антологию, помнили об этом.
Беседу вел Евгений СТЕПАНОВ
1992