Опубликовано в журнале Дети Ра, номер 2, 2016
«Крым, я люблю тебя»
М.: «ЭКСМО», 2015
В сборник рассказов «Крым, я люблю тебя» вошли 42 произведения писателей из
Москвы, Петербурга, Киева, Нью-Йорка, Хельсинки, Торонто, Ялты… Хочется, прежде всего, выразить большую благодарность
составителю книги Ирине Горюновой за огромный подвижнический труд, потому что,
без всякого сомнения, выход сборника стал одним из самых заметных культурных
событий ушедшего года. Это одна из тех книг, которые украсят полки личных и
общественных библиотек и будут любимы множеством почитателей современной
русской литературы. Почему? Прежде всего, потому, что концентрация искренней
любви во всех произведениях сборника чрезвычайно велика, она просто стекает с
его страниц, как упоительный крымский воздух, замешанный не только на запахах
моря, горных трав, можжевеловых рощ, но и на удивительной истории этого края,
неповторимых культурных особенностях полуострова, уникальных литературе и
живописи.
Крым давно уже стал не местом отдыха, одним из множества существующих в мире
курортов — туда люди едут не за «олинклюзив», не за
тем, чтобы жариться на солнце в окружении типовых пятизвездочных гостиниц возле
бассейнов с типовыми пальмами, рассаженными вокруг руками умелых дизайнеров.
Как говорилось лет пять назад, люди среднего достатка отдыхают на Средиземном
море, а каникулы в Крыму — прихоть только для богатых. Это, конечно, шутка, но
то, что Крым предоставляет, — это, как говорилось в известном советском фильме,
только для истинных ценителей: «это не ширпотреб, это индпошив». Хотелось бы
повторить за героем Ирины Шухаевой: «У нас с вами
разное солнце». Тот, кто понял это, навсегда будет «невидимой пуповиной связан
с этой землей» (Андрей Коровин, «Крымские сновидения»).
Для героев буквально всех рассказов сборника время, проведенное в Крыму,
является незабываемым приключением и переживанием, зачастую переломным моментом
в жизни, становящимся поводом для осмысления ее, для осознания самого себя,
своих внутренних побед и поражений.
Первая любовь московского школьника, случившаяся с ним в евпаторийском
санатории-интернате, и все события, окружающие эту историю, стали для мальчика
этапом познания законов внешнего мира, воспитания настоящего мужчины, тем, что
оказало влияние на всю его последующую жизнь (Евгений Степанов, «Школьники из
Евпатории»).
Обыкновенный, казалось бы, — для человека неопытного, конечно, — пеший поход
под палящим солнцем по горам вдоль моря от одного населенного пункта до другого
становится испытанием не только для тела, но и для души, за один день навсегда
меняющим что-то в химическом составе личности. «Мне было чудно и одиноко. Я
ощущал необратимую органическую перемену… Заранее грустил
и тосковал, что с этой звездной ночи я буду только остывать, черстветь, и стоит
торопиться, чтобы успеть записать чернилами все то, что увиделось мне в часы
великого крымского зноя» (Михаил Елизаров, «Зной»). «Спасибо, Господи, что
позволил мне дойти, спасибо, что спас… Под утро
вернулись девчонки и приснился Оцеола Мидл, любующийся ошметками на моем носу. И не было всю эту
ночь на побережье дикаря счастливее меня» (Анастасия Комарова, «Дикари»).
Герои большинства рассказов находят в Крыму, прежде всего, себя и становятся
сильнее. Не покидает при этом уверенность, благодаря и личным ощущениям от
Крыма, и мастерству авторов сборника, что ни в каком другом месте ничего
подобного с ними не могло бы случиться. И неважно, способствовала ли этому
любовь, как у Вари из рассказа Яны Асмис «Крымский
пейзаж на счастье», или глубокое разочарование, которое постигает, например,
Полю из рассказа Ирины Говорухи «Танго». Солнце Крыма
не только согревает и обжигает тело человека. Оно, как исполинский Бог, делает
из человека — Человека, как из наброска законченную картину: «Поля слушала и
понимала, что ничего подобного не сможет из себя достать. Ведь душа не обожжена
и даже толком не прогрета. И нет на ней тех рубцов, по которым нужно идти, как
по битому стеклу… Лишь тот, кто встретил любовь, а
потом ее потерял, может танцевать танго» (Ирина Говоруха,
«Танго»).
Если говорить о литературных достоинствах книги, признаюсь, весьма часто
ощущаешь себя этаким довольным гурманом, вновь и вновь перечитывая отдельные
строки или абзацы. «Словно бы псы господни затравили ангела — такой был в тот
вечер немыслимый закат. В виноградной небесной зелени клочья воспаленного
пурпура мешались с фиолетовыми внутренностями, с карамельными тонами
растерзанной ангельской плоти, а два огромных облака казались оторванными
крыльями» (Михаил Елизаров, «Зной»). «Проходившая мимо с плошкой меда диких
пчел Полигимния остановилась на миг, чтобы послушать Генкины мысли. Улыбнулась
и, насвистывая, пошла дольше по лунной дорожке» (Даниэль Орлов, «Колокол на берегу»).
«Слева от нее круглились серые мощные каменные купола мечетей. Тысячелетний
ветер выдувал мертвые крики из пустых домов. Двери зияли засохшими ранами. Рана
в виде креста, рана в виде полумесяца. Купол — всего лишь срез круглой дыни.
Луну распилили надвое, а она так кричала» (Елена Крюкова, «Зодиак»).
«Задумаешься о чем-то — и уже темно. Ночь. Так всегда в Крыму» (Фарид Нагим, «Швы жизни»). «Пена схлынула, осталось
несколько густых клоков. Потом только я понял, что это осколки керамических
плафонов. Фонарь стоял, словно облетевший цветок» (Фарид
Нагим, «Встреча в октябре»)…
Невозможно пересказать и процитировать всю книгу. Она грандиозна и щедра, как и
сам Крым, вдохновивший ее авторов. Достаточно сказать заинтересовавшемуся
читателю, что там еще и Андрей Битов, и Людмила Коль,
и Вадим Левенталь, и Платон Беседин,
и Александр Грановский — перечень великолепных писателей можно еще долго
продолжать. Закончить свое объяснение в любви к волшебному Крыму хочется тем,
чем и заканчивается сборник: «К нему я иду в свой сон и пойду умирать, чтобы
навсегда остаться с ним» (Татьяна Успенская (Ошанина),
«Мой Коктебель»).
И еще: УРА! РУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА ЖИВА!!!