Стихотворения
Опубликовано в журнале Дети Ра, номер 11, 2015
Сергей Каратов — поэт. Автор многих поэтических сборников. Окончил Литературный институт им. А. М. Горького, публиковался в журналах «Дети Ра», «Новый мир», «Юность», «Смена» и др. Член Союза писателей России, Союза писателей XXI века.
ВИДЕНИЕ
О. Г.
Явилось и промолвило: не мешкай,
отбрось и лень, и негу, и уют…
Вон Пушкина — по строчке, по усмешке,
по трости и цилиндру узнают.
Упорство ли, судьбы ль предначертанье,
обыденным ли
жажда пренебречь —
там каждая строфа восходит к тайне,
там каждый жест обожествляет речь.
С живыми
слава
чуточку лукавит:
поэзия вне рамок и опек —
то воспарит она в умах, то канет,
явив златой или
железный век.
* * *
Давай махнем по пушкинским местам
с оказией от станции Опочка…
И след возьмет пронзительная строчка,
и молодость настигнет по пятам.
Развеемся у стен монастыря…
Гуляй, поэт, в малиновой рубахе!
Подальше от шпицрутенов и плахи,
восторженными ямбами соря.
СКАЗОЧНЫЕ ПУТЕШЕСТВИЯ
Корица, имбирь, кардамон и шафран —
Как сказочен запах неведомых стран!
Туда увлекает моя половина
Отведать их блюда, опробовать вина.
Мы ходим в музеи, блуждаем по замкам
И делаем сэлфи с Петраркой, с Бальзаком.
Стоим мы в раздумье у стен крепостных,
Глядим на людей у фонтанов цветных.
На рынке гуляем с глазами вразбег…
Когда-то бывал здесь поэт Улугбек.
Прекрасен узор, нанесенный на медь,
Вот так ты словами обязан владеть!
Как камень подогнан, как танец горяч,
Уютно кафе, восхитителен ланч!
О многом читал или видел в кино,
Душой окунуться — важней все равно!
Вот площадь, где Данте влюбился до слез.
Вот сад, где Сервантес бродил среди роз.
Вот дом, где поэмы слагал Низами.
Так боги общались с простыми людьми.
СМЕНА ВЕХ
1.
Мы были дерзки и крылаты.
Вполне возможен был арест;
Всяк знал, что он войдет к Пилату
И понесет на гору крест.
Но прокуратор был не пятым,
Да и гора была не та,
А всяк считал себя распятым,
Сживаясь с образом Христа…
2.
Но рынок наступил на горло
И песни, и моей мечты.
Кто был «распят», их всех расперло,
Размыло прежние черты.
И было много слов и зелья,
Был нескончаемый кураж,
Повсюду жаждали везенья
И попадания в тираж.
Манили блеск в грошовом сплаве
Значков и яркость пышных лент.
…Не рвись, душа, к ущербной славе,
В ней ни любви, ни Бога нет.
ЦЕНА СВОБОДЫ
Верни, душа, верни, растраченные страсти,
К Монмартру восходя, себя забыть от счастья.
В Венеции внимать поющим гондольерам
И в Финикии жить, воссозданной Гомером.
Пучину наблюдать с играющей ставридой
И белый теплоход меж Сциллой и Харибдой.
Как мрамор их стыдлив и драматична бронза,
Щедры здесь небеса до радостей и солнца!
Мне лишь закатный луч прогрел полоску жизни,
В той несвободе есть упрек моей отчизне…
Жила душа в тоске по всем земным пределам.
Но думаю, идя к восполненным пробелам:
Не правда ль, велика цена такой свободы,
Чтоб родины моей обрушивались своды?..
СТОЛЕТИЕ СПУСТЯ
Где-то в общагах брожу молодежных
В поисках вечных, почти безнадежных;
Встретить пытаюсь давнишнего друга,
Угол ищу свой в пустых комнатенках.
Нет никого из старинного круга:
Тычусь в чужие созвездья в потемках.
Снятся века мне угрюмые, давние,
Яркие камни, девчонки, свидания.
С этой беседую, с той засыпаю,
К третьей подруге шагаю с букетом.
В той ирреальности что-то кропаю,
Дама танцует, скользя по паркетам.
Музыка в сон ворвалась из реальности,
Реет оркестр в перевернутой яме…
Миг отделял меня от гениальности:
Нет ничего разрушительней яви!
* * *
Покуда не отрезана коса,
Востребованы молодость, краса,
И тела вожделенная упругость;
Востребованы
Ветреность и глупость,
Сближающие нас
На полчаса.
К НЕБЫЛИ
Я чистый лист, я лиственницы ствол,
Коры нарост и сгусток темных смол,
Я чистый, я не знал ни слов, ни слез,
Но кто-то же купил, спилил, увез.
Чем буду я — доской, бруском, столбом,
А, может, плахой, и преступник лбом
В меня упрется, телом трепеща,
И будет ждать секиры палача…
Быть может, я хотел достать до звезд,
А суждено мне превратиться в мост,
А, может, мне дано звучать альтом,
Божественно… в сиянии святом?
Я произрос, и все еще так мило,
И солнца луч, и зелень хлорофилла.
И засухи случались, и мороз,
Но я все рос, и все зачем-то рос.
Я чистый, я не знал ни слов, ни слез,
Ни увозящих к небыли колес.