Опубликовано в журнале Дети Ра, номер 11, 2015
Камиль Хайруллин — литературовед. Окончил физический факультет и аспирантуру Казанского университета. Кандидат философских наук. Автор более 70-ти научных работ, в том числе двух книг «Философия космизма» (2003) и «Космизм: жизнь-человек-ноосфера» (2015). Издал два сборника своих стихов и в соавторстве два нотных сборника песен. Публиковался в коллективных поэтических сборниках («Галерея-2,3,4») и периодической печати (журналы «Вопросы философии», «Философские науки». «Философия образования», «Культура и время», «Казань», «Аргамак.Татарстан», «Зинзивер», «Дети Ра», «Зарубежные записки», газеты «Татарский мир», «Звезда Поволжья», «Поэтоград», «Литературные известия» и др.). Автор статей о жизни и творчестве Н. Гоголя, М. Лермонтова, А. Блока, В. Хлебникова, Н. Заболоцкого, В. Мустафина, К. Васильева. Лауреат премий журнала «Зинзивер» и газет «Поэтоград» и «Литературные известия». Член Союза писателей XXI века.
По всей
Вселенной Красный Взмах…
Н. Власов-Окский
Вселенная меняется лицом,
Вселенная на капитал восстала
Широким огненным кольцом
Рабочего интернационала.
В. Казин
Биенье сердца я соединяю
С движеньем солнц, кружением планет.
В. Кириллов
Скоро исполнится 100 лет Октябрьской революции. Как бы к ней не относиться,
но она оказала существенное воздействие не только на развитие России, но и на
ход всей мировой истории в XX веке. У одних революция вызвала страх, вражду,
ненависть, а у других породила великие надежды, огромный душевный подъем и
вдохновила на большие дела.
Надо сказать, что в начале прошлого века немало людей в европейских странах
жило ожиданием прихода новой эры в истории человечества, при которой совершатся
кардинальные перемены в существующем миропорядке. Дело в том, что произошла
научно-техническая революция. Появились радио, кино, авиация. Электрический
свет вошел во многие дома. Получил развитие автомобильный транспорт. Делимость
и сложность строения атома, относительность пространственно-временных
характеристик и отношений и другие физические открытия сформировали новую
научную картину мира.
Дух новаторства проявился и в художественной сфере, в литературе, философии и
даже религии. В России состоялся мощный взлет духовной культуры. Многочисленная
плеяда выдающихся русских философов, ученых, поэтов, писателей, художников,
композиторов вышла на культурно-историческую арену конца XIX и начала XX века.
Тогда же сформировался как направление философской мысли и русский космизм в лице своих творцов: Н.
Федорова, К. Циолковского, В. Вернадского и др. (Подробнее о космизме см.: Хайруллин К. Х.
Космизм: жизнь-человек-ноосфера. Казань, 2015).
На волне революционного вдохновения в России возник и пролетарский космизм, который я рассматриваю как разновидность русского космизма. В ее создании главную роль сыграли пролетарские
поэты. Среди них было немало революционеров-подпольщиков, прошедших через
царские тюрьмы, ссылки и побывавших в эмиграции.
Первая мировая война ускорила крах отжившего самодержавного строя в России, а
Временное правительство оказалось несостоятельным в деле решения проблем,
лавиной обрушившихся на страну. Октябрьский переворот и приход к власти
большевиков не были случайными в историческом развитии России. Лозунги большевиков «Мир
— народам!», «Заводы — рабочим!», «Вся власть — Советам!» были, как правило, на
«Ура!» восприняты народными массами, бурлящими в революционном подъеме.
Российский народ в своем большинстве поверил Ленину и его партии и пошел за
ним. Другое дело, что эти лозунги так и остались лозунгами. Мира не наступило,
а развернулась тяжелая Гражданская война с огромными жертвами, разрушениями и
лишениями, с голодом и разрухой. Заводы не были отданы рабочим коллективам, а
земля — крестьянам. Власть Советов была больше показной, и утвердилась
непререкаемая монополия на власть и истину большевистской партии, оппоненты
которой заносились в списки врагов народа и государства, уничтожались
карательными органами и в лучшем случае высылались из страны. (Советское
правительство было коалиционным совсем недолго, когда в него помимо большевиков
входили и левые эсеры.) Человек, высказывающий свое недовольство политикой
большевиков, мог легко получить ярлык контрреволюционера, белогвардейского
агента, наймита мирового капитала или еще какого-то
представителя враждебных темных сил. Были в первые
послереволюционные годы и реальные массовые выступления против большевиков.
Наиболее известные из этих антибольшевистских выступлений — это кронштадтский мятеж и тамбовское восстание крестьян.
Но люди, восторженно встретившие Октябрьскую революцию, несмотря на все беды,
лишения и трудности, продолжали жить верой в наступление светлого будущего,
хотя в утвердившейся жестокой политике военного коммунизма было весьма трудно
узреть ростки благостного и свободного будущего. Не просматривались они и в
условиях наступившего затем НЭПа, связанного с
некоторым возвратом к рыночным отношениям.
Революционные перемены и провозглашение большевиками установления диктатуры
пролетариата в России породили дух свободы и волну энтузиазма в рабочей среде. На этой волне и возник так называемый Пролеткульт —
культурно-просветительская и литературно-художественная самодеятельная
организация рабочих (точнее сказать, совокупность таких организаций:
московской, петроградской и др.), сыгравшая заметную
роль в первые послереволюционные годы в жизни страны. Эта организация,
окончательно сформировавшаяся в сентябре 1917 года, достаточно быстро обрела
массовый характер. Пролеткульт имел свои ячейки на заводах и фабриках, свои
студии, клубы, а затем появились и целые театры. Издавалось более 30 журналов и
альманахов, большими тиражами выходили сборники пролетарских поэтов и
писателей. В литературных студиях с лекциями выступали В. Брюсов, А. Блок, А.
Белый, Вл. Ходасевич, К. Чуковский и другие известные поэты и писатели.
В качестве главной стратегической задачи выдвигалась задача создания новой
пролетарской культуры, свободной от негативных особенностей прошлых культур,
связанных, как считалось, с их служением интересам эксплуататорских классов.
Идеологи Пролеткульта рассматривали искусство и литературу как оружия классовой
борьбы. А. Богданов полагал, что, если партия
ведет политическую борьбу и организует политическую жизнь страны, а профсоюзы
занимаются экономикой, то Пролеткульт должен управлять всеми культурными делами
и вести классовую борьбу на культурном фронте. С точки зрения этого теоретика
Пролеткульта, последняя — это автономная организация, относительно независимая
от партии и государства. С критикой такой точки зрения выступил Ленин,
стремившийся изначально поставить под жесткий тотальный контроль ВКП (б) всю
жизнь страны в ее разнообразных сферах. (В советское время установка о
направляющей и руководящей роли партии обрела характер идеологического
заклинания, повторяемого бесконечное число раз.) Ленин справедливо
раскритиковал левацкие заскоки некоторых деятелей Пролеткульта, отрицавших
культурные достижения прошлого и преемственность в культурном развитии. В то же
время он стремился загнать пролетарскую организацию в жесткие административные
рамки. После этой критики и принятия соответствующих постановлений ЦК ВКП (б),
касающихся культурной политики, деятельность Пролеткульта стала замирать.
Пролеткульт превратился в один из малозаметных отделов Наркомата просвещения,
который в 1932 году прекратил существование. Следует отметить, что пролетарские
поэты и писатели в 20-е годы образовывали различные творческие группировки и
ассоциации: «Кузница», «Космист», «Рабочая весна»,
«Молодая гвардия», «Октябрь», ВОАПП, РАПП и др. Большинство ведущих поэтов
Пролеткульта (А. Гастев, М. Герасимов, В. Кириллов,
В. Князев, И. Филипченко, И. Ионов, А. Крайский и
др.) было репрессировано и погибло в сталинских застенках в конце 30-х — начале
40-х годов прошлого века. Ужас сталинизма заключался не только в огромном
количестве его жертв, но и в его иррациональности. Ведь уничтожались люди,
горячо преданные социализму и идеям коммунизма. Совершенно невозможно
заподозрить казненных пролетарских поэтов в том, что они стали врагами народа, антисоветчиками, шпионами, контрреволюционными заговорщиками
и т. п.
Не могу не остановить внимания на уже упомянутом А. Богданове. Это был не
только один из основоположников РСДРП, оппонент Ленина, исключенный затем из
этой партии, но и замечательный ученый и мыслитель-космист.
Он — экономист, философ, врач, естествоиспытатель, наконец,
писатель-фантаст, автор утопических романов «Красная звезда» и «Инженер Мэнни», где события происходят на Марсе и вырисовываются
контуры возможного коммунистического общества. С Богданова во многом
начинается отечественная традиция, связывающая научно-технический прогресс и
космическое будущее человечества с коммунизмом и получившая развитие в
советской фантастике (романы И. Ефремова, А. Казанцева и др.). Кроме того, он —
создатель тектологии («всеобщей организационной
науки») — теории, предвосхитившей ряд идей системологии
и кибернетики. Богданов — основоположник института переливания крови, ставшего
затем носить его имя и погибший в 1928 году при проведении медицинского
эксперимента на самом себе. Не без влияния идей Н. Фёдорова он выдвигал проект
переливания крови старикам от молодых («отцам от сыновей») в целях омоложения и
продления жизни.
В чем же Богданов видел необходимость создания новой пролетарской культуры? Он
ее видел в том, что только такая культура и позволит пролетариату выполнить авангардную роль в революционных преобразованиях
мира. И, как считал Богданов, прежде всего, требуется социалистическая
культурная революция в сознании пролетариата для того, чтобы социализм смог
утвердиться в обществе в целом. Отсюда вытекала важность широкого разворачивания
просветительской работы в рабочих массах. И Пролеткульт стал активно проводить
такую работу. Но когда Пролеткульт начал ограничиваться в
самодеятельности и обюрокрачиваться, Богданов вышел из этой организации (это
произошло уже в 1920 году), отдалился от политики и посвятил себя
научно-исследовательской и врачебной деятельности (подробнее о жизни и
творчестве Богданова см.: Ягодинский В. Н.
Александр Александрович Богданов (Малиновский). 1872–1928. М., 2006). Следует добавить, что Богданов, в отличие от
некоторых других деятелей Пролеткульта, никогда не выступал с позиции отрицания
культурных ценностей прошлого и резко критиковал строки из стихотворения
пролетарского поэта Кириллова, ставшие знаменитыми:
Во имя нашего Завтра — сожжем Рафаэля,
Разрушим музеи, растопчем искусства цветы
(Пролетарские поэты первых лет советской эпохи. М., 1959, с. 228; далее этот
сборник при цитировании и ссылках на него будет обозначаться ПП.)
Поэзия Пролеткульта полна ликования, восторга, пафоса, оптимизма и ощущения безмерного
расширения жизненных горизонтов вплоть до вселенских масштабов. Она выражала то, что «фабричный горемыка стал восторженным солнценосцем» (Левченко М. А. Индустриальная свирель:
Поэзия Пролеткульта. СПб., 2007, с. 15). Громче всех
звучит лейтмотив: «мы победили и теперь все сможем». Объединяющийся и
сплачивающийся пролетариат, сбросивший наконец оковы
старого угнетавшего его мира, станет великой силой, способной разгромить любых
классовых врагов, преодолеть все преграды, завоевать весь земной шар и повести
человечество к звездам. В творениях пролеткультовцев
стал вырисовываться образ исполина-рабочего, растущего «из железа» и ощущающего
полную свободу и безмерное могущество. У Гастева этот
исполин заявляет: «Все проходит через мои руки и орудия… Всюду
иду со своим молотом, зубилом, сверлом. По всему миру… Шагаю
через границы, материки, океаны. Весь земной шар я делаю родиной» (Гастев А. К. Поэзия рабочего удара (репринт. изд.). СПб.,
2013, с. 37). Фигура гиганта-пролетария нашла свое выражение также в
изобразительном искусстве. Скульпторы стали лепить (художники — рисовать)
огромные фигуры рабочего, нередко держащего в руках земной шар. Надо отметить,
что гигантомания — это весьма заметная черта пролеткультовских творений.
В стихах Кириллова даже звучит мотив обожествления пролетариата как
освободителя и спасителя человечества, когда поэт называет пролетариат
«Железной Мессией», сравнивая его с Христом:
Думали — явится в солнечных ризах,
В ореоле божественных тайн,
А пришел к нам в дымах сизых
С фабрик, заводов, окраин.
<………………………………… >
Новое солнце миру несет,
Рушит троны, темницы,
К вечному братству народов зовет,
Стирает черты и границы.
Знак его алый — символ борьбы —
Угнетенных маяк спасительный,
С ним победим мы иго судьбы,
Мир завоюем пленительный
(ПП, с. 233).
Чувства поэтов Пролеткульта переполнял революционный романтизм. Они были убеждены в том, что Октябрьская революция лишь начало, и ее пожар, сжигающий старый миропорядок, скоро перекинется на другие страны, и произойдет Великая Революция. В те времена возникли Советские республики в Баварии и Венгрии, просуществовавшие, правда, недолго. Происходили революционные волнения и в других странах. Попытка установления Советской власти была предпринята даже в такой патриархальной стране, как Персия. Лозунг «Пролетарии всех стран, объединяйтесь!» тогда воспринимался не только как утверждение пролетарского Интернационала, но и как призыв к осуществлению Всемирной Революции. Этот призыв звучит в стихотворениях В. Князева и С. Образовича. Первое называется «Набат за рубежом», а второе — «III Интернационал». Вот строки из них:
Прочь власть царей, холопов капитала!
Долой рейхстаги, дворню богача!
Пора настала сбить их с пьедестала
Ударом пролетарского меча!
(ПП, с. 273).
Пролетарии всех стран!..
Разрушим Старое и на его костях
Мозолистым Октябрем
Мирового Совдепа стяг
Взметнем!..
(ПП, с. 307).
Другой призыв, выражающий необходимость единения народов во имя нового миропорядка, дан в стихотворении И. Ионова:
Во имя равенства и братства,
Германец, русский и француз,
Сойдитесь с миром и сомкнитесь
В один союз!
(ПП, с. 384).
Пролетарские поэты безоглядно верили в победу Всемирной Революции:
Завтра, завтра рухнут своды
Черных тюрем мировых,
И обнимутся народы
На гнилых обломках их!
(Автор — В. Князев; ПП, с. 279).
В своем возвеличивании революции и вытекающих из нее перемен и перспектив пролеткультовцы шли еще дальше и придавали им космический
характер. Для них революция — это не только планетарно-земное, но и вселенское
событие, открывающее возможности переделки всего мироздания, переустройства
иных миров с помощью человеческого труда и разума. Поэтому поэзия Пролеткульта
пронизана пафосом не только классовой борьбы и социально-политических
преобразований, но и дерзновенного покорительства природы,
космоса и Вселенной. Пролеткультовцы верили во
всесилие не только мирового пролетариата, но и научно-технического прогресса.
Приведу ряд стихотворений, имеющих космическую направленность.
Зарей крылатою одеты,
Мы в небо дерзостно взлетим,
Громокипящею кометой
Прорежем млечные пути.
Космические миллионы,
Вонзимся в старый мир Стожар,
В созвездиях белых Ориона
Взвихрим восстания пожар.
<………………………………>
Воздвигнем на каналах Марса
Дворец Свободы мировой,
Там будет башня Карла Маркса
Сиять как гейзер огневой.
(Автор — М. Герасимов; ПП, с. 197–198).
Можно отметить, что в стихах Герасимова встречаются весьма оригинальные образы космического характера: «Сгребли мы лунною лопатой/ С мундира неба ордена»; «Ковшом Медведицы черпнули/ Мы счастье Вольного Труда!» (ПП, с. 203).
Трактором разума вскроем
Рабских душ целину,
Звезды в ряды построим,
В вожжи впряжем луну.
<………………………………>
Что нам до мудрости тощей —
Пепельной пыли веков.
Нашей бунтующей мощи
Нет и не будет оков.
К нам, кто сердцем молод,
Счастье возьмем борьбой!
Ныне восславим молот
И Совнарком мировой.
(Автор — В. Кириллов; ПП, с. 240–241).
Летите выше, выше, люди,
На Марс, на Орион, на Льва —
Но чтоб дышали вольно груди,
Чтоб не кружилась голова.
Спознайтесь вы с наукой гордой,
Как спознавались с молотком,
И в вольном небе стойте твердо,
Как у себя за верстаком.
(Автор — Н. Полетаев; ПП, с. 340).
В поэзии Пролеткульта звучит призыв — никогда не останавливаться на достигнутом и всегда двигаться вперед:
Кто скажет: «Я достиг», тот — труп окаменелый,
Кто вымолвит: «Довольно!..» — тот умрет…
Бессмертен взлет безумный, дерзкий, смелый,
Вперед, всегда вперед, без отдыха — вперед!
(Автор — А. Крайский; ПП, с. 402).
Максимализм, стремление охватить космическую беспредельность выражают такие строки стихотворения В. Александровского:
Я выпил сотни солнц. И все мне мало.
Все мало мне. Но сердце не грустит.
<………………………………>
Я — всеобъемлющий, чье имя Пролетарий,
Идущий к новым солнцам и мирам.
(ПП, с. 111).
Пролетарские поэты всячески прославляют Труд, который в результате революции становится свободным, раскованным, вдохновенным и выходит на космические просторы, обретая вселенский характер.
Люди, птицы, звери,
Селения и города,
Для всех открыты двери
Вселенского Труда!
(Автор — М. Герасимов; ПП, с. 220).
Рвутся времени красные кони
Из туманных надорванных пут,
Рвутся в мир, где на огненном троне
Восседает раскованный труд.
(Автор — В. Александровский; ПП, с. 93).
Поэтически возвеличивается не только Труд как таковой, но и то, где и с помощью чего он осуществляется. Это — завод, фабрика, станок, молот, кран, башня, машина.
Раскованный рукою жаркой,
Завод, сжигая немощь лет,
Встал торжествующий и яркий
Весенним солнцем на земле…
(Автор — С. Обрадович; ПП, с. 310).
Гастев писал: «Иду на завод, как на праздник, как
на пиршество» (Гастев А. Указ.
соч., с. 15). Наверно, можно говорить в какой-то мере
и о сакрализации индустриального труда и его орудий. Ведь в произведениях пролеткультовцев завод стал рассматриваться не только как
сфера производства и формирования рабочего как нового хозяина жизни, но и как
священное место, где рождается принципиально новая культура неразрывной связи
человека и железных машин и откуда разворачивается гигантская растущая мощь сил
кардинального преобразования всей системы бытия.
Огромные краны, башни, молоты, станки, рисуемые как одушевленные существа,
оказывались активными живыми участниками глобально-космической деятельности
наряду с людьми. Гастев представил образ исполинского
крана, который стал «единым чудовищем… с глазами, с сердцем, с душой и
помыслами», с текущей в нем «металлической кровью» (Гастев
А. Указ. соч., с. 21). Он
предположил возможность фантастического проекта вынесения этого монстра в
космическое пространство («укрепим его в эфире») и с его помощью даже изменения
орбиты движения Земли. «Мы сдвинем, сдвинем нашу родину-землю. Эй, вы, тихие потребители жизни! Разве вы не видите, как
неудобно посажена земля, как неловко ходит она на орбите? Мы сделаем ее
безбоязненно-гордой, дадим уверенность, пропитаем новой волей» (Гастев А. Указ. соч.,
с. 22).
Гастев — это весьма интересная фигура среди поэтов
Пролеткульта. Он был не только поэтом (его стихи в прозе достаточно высоко
оценивали В. Маяковский и В. Хлебников), но и теоретиком Пролеткульта, а также
научной организации труда. Гастев — основатель и
директор Центрального института труда (ЦИТ), ставшего знаменитым своими
рекомендациями по рационализации труда, повышения его производительности и
использования рабочего времени с максимальной эффективностью. В слаженной,
сплачивающий трудовой коллектив работе завода как единого механизма, Гастев видел праобраз будущего
общества, в котором жизнь потомков все более обретает машинно-автоматический
характер. Такой взгляд на будущее был обусловлен и тем, что Пролеткульт
утверждал принцип всеохватывающего коллективизма, приводящий, в конечном счете,
к принижению личностного начала в человеке и игнорированию его индивидуальности
и личных интересов. Такой подход таил в себе антигуманистические тенденции, поскольку
растворял личность в коллективе и вел к тоталитаризму. Но пролеткультовцы
усматривали в сплоченном коллективе лишь несокрушимую силу, способную творить
грандиозные дела и побеждать классовых врагов. Логика у них была проста: при
старом строе царили эгоизм, индивидуализм, разобщенность, а при новом теперь
должны торжествовать коллективизм, солидарность, единство. Всесилье
коллективного «мы» выражают следующие строчки из стихотворения В. Кириллова:
Все — мы, во всем — мы, мы пламень и свет
побеждающий,
Сами себе Божество, и Судья, и Закон.
(ПП, с. 229).
Гастев был убежден в том, что в будущем роль
технологий, техники будет неуклонно возрастать и даже произойдет слияние
человека с машиной. Он допускал возможность того, что в результате грядущей
научно-технической и индустриальной революции, охватывающей как недра земли,
так и дали космоса, произойдет рождение нового искусственного постчеловеческого существа. Об этом говорится в его «стихопрозаическом»
отрывке под названием «Мы посягнули»: «…Кругом закованный сталью земной шар
будет котлом Вселенной, и когда, в наступлении трудового порыва, Земля не
выдержит и разорвет стальную броню, она родит новых существ, имя которым уже не
будет человек. Новорожденные… сразу двинут всю землю на новую орбиту,
перемешают карту солнц и планет, создадут новые этажи над мирами. Сам мир будет
новой машиной, где космос впервые найдет свое собственное сердце, свое биенье»
(Гастев А., Указ. соч., с. 34).
Другой поэт Пролеткульта — А. Маширов-Самобытник —
называл техническое царство будущего: «Мой любимый, мой железный, мой родной
машинный рай» (ПП, с. 297).
Гастев и другие поэты Пролеткульта игнорировали
возможность негативных последствий индустриального и научно-технического
прогресса, чрезмерного вторжения техники в человеческую жизнь, хотя тема «бунта
машин» уже в их времена поднималась в научно-фантастических произведениях
некоторых писателей, например, В. Брюсова.
Следует отметить, что творчество Гастева с его
устремленностью к человеко-машинному будущему послужило материалом для Е.
Замятина при написании им романа-антиутопии «Мы», а также для создания К.
Чапеком пьесы «R.U.R.», где впервые появилось слово «робот».
Теперь можно выделить и перечислить характерные особенности пролетарского
космизма. Последний выразил мировую пролетарскую
революцию, освобожденный труд как коллективную миросозидательную деятельность,
объединение человечества и освоение всего пространства земного шара и космоса в
их взаимосвязи. Подчеркивалось главное: именно пролетариату как самому
революционному и организованному классу доступна всемирность, и он способен, сокрушив иго мирового капитала,
установить коммунистический строй на всей планете и повести единое человечество
в небесные просторы и к обживанию новых миров.
Характерные черты пролетарского космизма — это
утопизм, классовость, вера во вселенскую миссию пролетариата, культ революции,
индустриального труда, завода, машины, гигантомания, титанизм,
тотальный коллективизм, постановка задачи создания новой коммунистической
культуры и нового типа человека, увязывание космического будущего человечества
с построением коммунистического общества. Следует признать то, что пролетарский
космизм носил во многом лозунговый, поверхностный характер
и не отличался той смысловой глубиной и многосторонностью, которые, скажем,
были присущи космизму А. Блока или В. Хлебникова,
первый из которых принадлежал к символистам, а второй
— к футуристам. Я уже не говорю об учениях самих основоположников русского космизма. Слишком упрощенно создатели пролетарского космизма понимали и природу человека, и историческое
развитие общества, и перспективы его будущего.
Пролетарский космизм, в отличие от
других форм космизма, несущих в себе общечеловеческое
содержание, имел классовую направленность (объединение людей на классовой
основе) и не оставлял в будущем места обывателям, противникам существующей
власти и др. Кроме того, в нем проявлялся коллективизм, по сути растворяющий в
себе человеческую личность и утверждающий безоговорочный приоритет общественных
интересов (главное — народ, людские массы). В данном отношении он —
противоположность христианскому космизму,
исходящему из самоценности каждого человека. Хотя и пролетарский, и христианский космизм
сходились в понимании важности великого общего дела, объединяющего людей
(покорение стихий природы, борьба со смертью и др.).
Таким образом, есть основания говорить о пролетарском космизме как особой форме космизма.
Но «век» его был весьма не долог — не более десятка лет. Ну, а пик его развития
приходился на 1918–1920 гг. А потом кончилась гражданская война, волна
революционного восторга и вдохновения, пыла революционной борьбы спала, надежды
на скорую мировую революцию не оправдались. В условиях разрухи и голода, необходимости
вполне земного конкретного восстановления народного хозяйства, поэтические
призывы и прожекты глобального преображения земного шара и Вселенной выглядели
все более неуместными и абсолютно фантастическими. Мечта о коммунистическом и
космическом будущем человечества в сознании людей стала уплывать все дальше и
дальше в будущее. Когда наступило время НЭПа, многие
из числа революционных романтиков испытали горькое разочарование. Душевный и
творческий кризис проявился и среди поэтов Пролеткульта, и в их стихах
космический пафос, космическая образность и символика начали исчезать.
Следует отметить и то, что на поэзию Пролеткульта за ее космизм
обрушилась достаточно резкая критика. Космизм
критиковался из-за его утопичности, абстрактности и оторванности от жизненно
важных повседневных проблем. Против космизма
выступили и некоторые поэты. А. Безыменский в
стихотворении «Поэтам “Кузницы”» писал:
Довольно неба
И мудрости вещей!
Давайте больше простых гвоздей.
Откиньте небо! Отбросьте вещи!
Давайте землю
И живых людей.
(Цит. по: ПП, с. 69).
Отдельные поэты Пролеткульта позитивно восприняли критику и призыв «спуститься с небес на землю». Незачем ставить невыполнимые сверхчеловеческие задачи типа изменения орбит Земли и планет, зажигания искусственных солнц и т. п., и поэзия должна выражать реальные цели общества, движущегося по пути создания социализма. Как сказал И. Садофьев:
Мы немало скакали по свету
И пыталися солнце поймать,
Не пора ль, не пора ли поэтам
Человечьей дорогой шагать!
(Цит. по: ПП, с. 68).
Заканчивая рассмотрение поэзии Пролеткульта, хотелось бы сказать, что ее космизм сыграл заметную роль в формировании
коммунистической веры с ее культами и символами. Возьмем, например, всем хорошо
известный герб СССР. Это — изображение огромных серпа и молота на фоне земного
шара в лучах восходящего солнца в обрамлении колосьев, перевитых красной
лентой, на которой на языках союзных республик написан лозунг «Пролетарии всех
стран, соединяйтесь!» В верхней части герба пребывает пятиконечная красная звезда.
Герб символизирует союз рабочих и крестьян, объединение равноправных союзных
республик в единый союз и выражает идею интернациональной солидарности народов
СССР с трудящимися всех стран планеты Земля. Нет сомнений в том, что герб в своей сути имеет планетарно-космический характер.
Изображения солнца, земного шара и звезды прямо говорят об этом. А вместе они
плюс гигантские серп и молот, соразмерные со всей Землей, символизируют идею
всемирной революции, ее победу и космическое признание. Да, космос, а именно
солнце, на стороне этой революции, поскольку солнечные лучи снизу словно
поддерживают земной шар, где впервые к власти пришли трудящиеся классы —
пролетариат и крестьянство, и эта власть должна быть распространена по всей его
поверхности во всех странах. То, что солнце изображено снизу восходящим,
очевидно, означает приход новой эры в истории человечества. Красная звезда
сверху как символ единства пролетариата на всех пяти земных континентах,
ставший затем и символом Красной Армии, способной освобождать трудящихся от
рабства и нищеты в международном масштабе, также выражает идею планетарной
революции, всемирной диктатуры пролетариата и всемирной советской республики. В
послереволюционные годы всерьез обсуждались перспективы экспорта революции в
другие страны, а с образованием по инициативе Ленина Коминтерна красная звезда
стала и его знаком. Словом, пролетарский космизм явно
определяет характер советского герба.
Космизм в пролетарской поэзии ушел в прошлое. Но это
не означает, что он ушел из русской поэзии вообще. Помимо пролетарской поэзии
он заметно проявлялся в символизме и футуризме. Космизм
как мироощущение или как его идеи, установки, устремления можно обнаружить в
стихах В. Брюсова, К. Бальмонта, Вяч. Иванова, А.
Блока, А. Белого, В. Хлебникова, В. Маяковского, М. Волошина. Даже такой творец
любовной лирики и воспеватель земной природы и русской деревни, как С. Есенин,
в революционный период (1917–1918 гг.) пережил глубокое увлечение космическими
устремлениями в своем творчестве. Писали стихи и ученые-космисты:
А. Чижевский, Н. Морозов. Значимой фигурой в русском поэтическом космизме стал позднее Н. Заболоцкий. Явное оживление
космических устремлений в русской советской поэзии произошло в 50-е — 60-е годы
XX века, когда был запущен первый искусственный спутник Земли и осуществился
выход человека космическое пространство. Но тема «Космизм
в советской поэзии» — это предмет уже другой статьи.