(Поэтика любви в повести А. Н. Толстого «Граф Калиостро» и в рассказе «Грамматика любви» И. А. Бунина)
Опубликовано в журнале Дети Ра, номер 11, 2015
Елена Кацюба — поэт, литературный критик, ответственный секретарь «Журнала ПОэтов». Автор «Первого палин-дромического словаря», «Нового палиндромического словаря», многих книг стихов и публикаций. Член группы ДООС (Добровольное общество охраны стрекоз). Член Союза писателей XXI века.
Чтобы понять разницу между поэзией и прозой, надо сравнить два произведения:
повесть «Граф Калиостро» Алексея Толстого и рассказ
«Грамматика любви» Бунина. Потому что в этом рассказе поэзии больше, чем во
всех стихах Бунина вместе взятых. И более того, эти два текста как поединок
между реалистом и виртуалистом.
Виртуальность принято считать атрибутом конца XX и полностью XXI века. Но я
отнесла бы возникновение этого понятия все-таки к началу века XX, когда
открытия в науке и технике позволили человеку увидеть и услышать себя как бы со
стороны. Прежде всего отделился голос — телефон,
радио, фонограф дали голосу свою собственную отдельную жизнь. Кинематограф
сделал то же самое уже с телом. А открытие Рентгена позволило увидеть организм
изнутри. Психологи обнаружили в человеке незнакомого двойника — подсознание.
То, что раньше было сферой мистики, стало реальным физическим процессом.
В обоих произведениях речь идет о виртуальной любви. Казалось бы, нет ни
телевизора, ни компьютера, а герои ведут себя, как современные люди —
переживают виртуальные романы. На самом же деле эти произведения объединяет
только место действия — дворянская усадьба. Сама по себе усадьба — некое
заколдованное пространство, пронизанное информационным голодом. Событием
становится любая мелочь, на которую в мире информационном никто бы не обратил
внимания. А если событий нет, они придумываются. Чувство тоже требует
информации — любви, и любовь возникает.
Это пространство любви — Libestraum, когда человек
переходит некую психологическую черту. Гоголевский Хома
Брут, очертивший круг, не должен из него выходить, не должен поднимать глаз.
Здесь же наоборот — человек должен войти в круг и
увидеть то, что не видно снаружи. Между внешним миром и роковым пространством
есть мертвая зона. У Толстого она вполне традиционна — это заброшенные комнаты,
где пыль, паутина, шныряют крысы. У Бунина это комната, усеянная мертвыми
пчелами. Пчела как символ сладости любви, но эта любовь смертельна, потому что,
ужалив, пчела-любовь умирает.
Герой Толстого, влюбленный в даму из портрета, оживить ее своим чувством не
может. А воплощенная в жизнь с помощью колдовства дама, конечно, соответствует
не его представлениям, а представлениям Калиостро. Но
эта комическая ситуация позволяет герою выйти из мертвой зоны и обрести любовь
к реальной женщине. Собственно, ничего и не произошло, было только некое
временное помешательство — «лунная сырость», как первоначально называлась
повесть. Написана она в 1921 году, но могла быть написана и на столетие раньше.
Это замечательная, вполне традиционная проза.
У Бунина все происходит по законам поэзии. Его герой входит в пространство
чужой любви. Объект любви ему не видим, и вообще он переживает не свои чувства,
а чувства умершего от любви человека. Здесь невольно вспоминаются слова Тургенева:
«Любовь опасна уже сама по себе. Чужое я внедрилось в
твое: ты расширен — и ты нарушен; ты только теперь зажил, и твое я умерщвлено».
Бунин написал множество рассказов о трагической любви. Везде самоубийства,
разбитые жизни. То же самое роковое пространство, войдя в которое, человек не
принадлежит себе. Обратного хода нет — сердечный клапан открывается только в
одну сторону. Выйти необходимо, ибо страдания превышают меру жизни, и выход
только в смерть. Ожидание смерти длится 20 лет, и все это время влюбленный
живет ожиданием встречи, обручившись с уже умершей возлюбленной. Образ
горничной Лушки разрастается до вселенского масштаба,
сливается с природой: «…гроза заходит — это Лушка
насылает грозу, объявлена война — значит, так Лушка
решила, неурожай случился — не угодили мужики Лушке…»
И сама книга «Грамматика любви, или Искусство любить и быть взаимно любимым»
ничего не объясняет. Это чисто поэтическое произведение, без всякой мистики,
как и возникшее в финале стихотворение:
Тебе сердца любивших
скажут:
«В преданьях сладостных живи!»
И внукам, правнукам покажут
Сию Грамматику Любви.
Собственно, весь рассказ — предисловие к этому стихотворению. Он написан в
1915 году. Идет Первая мировая война, мир рушится,
скоро исчезнет заколдованное пространство имений — пространство русской
литературы. И весь рассказ пронизан предчувствием трагедии, еще не понятой и не
осознанной.
Рассказ Бунина — это Поэзия, как самолет Сикорского, трепещущий в воздухе
подобно стрекозе.
Повесть А. Толстого — это Проза, тяжеловесный, перегруженный Титаник, тонущий в
океане новых представлений.