Стихотворения
Опубликовано в журнале Дети Ра, номер 9, 2014
Света Литвак — поэт. Родилась в г. Ковров Владимирской области. В 1981 году окончила Ивановское художественное училище. Работала чертежницей на заводе, преподавателем детской музыкальной школы, бутафором-декоратором в ЦАТСА, помощником воспитателя в яслях-саде, лаборантом Симферопольской научно-исследовательской станции. Автор нескольких книг стихов и прозы, член СП Москвы. Печаталась в журналах «Знамя», «Арион», «Дети Ра» и др.
* * *
к позолоченному блюду
привязал большую чашку
а теперь эти предметы
перевернул их вверх ногами
серебряные канделябры
с филигранною чеканкой
обвязал тугой веревкой
и перевернул их вверх ногами
он узлы стянул так сильно
на замках и ключных связках
после жилистыми руками
перевернул их вверх ногами
поднимая взоры к небу
венгры, сербы и поляки
неподвижные стояли
он проснулся среди ночи
проходили мимо люди
развязали все веревки
все поставили обратно
и накрыли одеялом
* * *
сойдет с вапаретто,
идет вдоль канала
дитя Карнавала, садится в гондолу
с поэтом влюбленным, вся в масках и блестках
сама ступает на венецианский мост, а
хочет, выходит на остров Мурано
чтоб в бусах кружиться прозрачно стеклянна
от чьеза Сан-Поло на площадь Сан-Марко
для золота — голод, душа — для подарка
в соборе Виченцы, в палаццо Вероны
на скамьях Арены — повсюду мадонны
бледна от российских снегов поэтесса
лица пицца бьянка и кофе эспрессо
достойна поэмы любая пьяцетта
любая пьецале в пределах Венето
за сотопортего, где нет фондаменты
ступени ведут ее в апартаменты
на ужин филе фиолетовой рыбы
холодное утро врезается в небо
полоски залива сползают в болото
и вмиг отступают от крыл самолета
* * *
средь белых лилий мирно
опочили
блаженством убаюканы вдвоем
к пруду ползла прозрачная улита
калекой в развороченной могиле
увертывался мусорный учитель
под нижнечеловеческим бельем
распухший от любви остервенелой
без устали в меня вливал коней
вливал коней, пока я не вспотела
дрожащие во мне качались стрелы
мой разум стих и омрачилось тело
и омрачалось тело все сильней
фигура лодки маслом на картине
навеки притворилась, что плывет
веслом широким бухала по тине
достопочтенных непроточных вод
ее гребец не срежет желтых лилий
и вряд ли неприятеля настигнет
из бледных волн озерной полной чаши
оскаливая пасть, зевает волк
черт под землей грызет гнилой чеснок
демучий лес, сокровище ты наше
что может быть лиловых лилий краше
гора с горой и Гдаотецпов Саша
* * *
Нокимидор Акату помидор поднес ко рту,
лишь двенадцать раз в году поглощает он еду;
гложет плавленый сырок Голубоен Лилеборк,
три-четыре раза в год в этом видя прок;
каждый нонешний денек пить разбавленный чаек
вот на что себя обрек сударь Моцарь Моцарек;
строго соблюдает пост, пост его предельно прост:
никогда не ест не пьет Уравлино
Квоц.
Застревая в вороту, заревел грузомоторк,
намотавшись на валек, оборвался трос;
Нокимидор Акату, Голубоен Лилеборк,
сударь Моцарь Моцарек, Уравлино Квоц
в абсолютной красоте полетели в пустоту
вертикально горисолнц, четверо обжорц.
* * *
Однажды сутки стоял в засаде
Мусоровоз на пешеходном променаде
Скрываются подчас герои среди нас
Как ловкий фото или видео монтаж
_
В зимне-весенний период года
На льду замерзших и не очень водоемов
Ложитесь на живот, раскинув руки врозь
Иначе тотчас же провалитесь под лед
_
Я приготовлю огнетушитель
Когда раскурит сигарету мой учитель
Прицелится бычком соседям на балкон
И нанесет врагу внушительный урон
_
На Пролетарской погиб водитель
Пока глушил огнетушитель мой учитель
Кому — фонарный столб, кому — евроремонт
А нам два года исправительных работ
* * *
тот росток, выпирая наружу
так растак адресата по роже
чья намеренно длинная кожа
прикрывает лохмотьями душу
и клиент остается не нужен
а ребенок таинственно дышит
и отчетливо медленно слышит
как душа выползает на сушу
и отчетливо медленно ищет
очаги заготовленной пищи
напрягая животик орущий
находящий ненужные вещи
словно сон не сбывается вещий
убивая проходчика здесь же
выбирая оружие проще
для нужды выражения хлеще
упражнение делая общим
знаменателем прожитой жизни
чем бессмысленней, тем бесполезней
подвергаемой сонмам болезней
* * *
влажность арок влажных арок
марши, туши, вой волчонка
слившись басы опер арий
повторял детеныш волка
и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и
о-о!
в старину лихая вольница
по врагам метала молоты
обнимая волчью голову
пела голая девчонка
ошалевшая от голоду
рамш-м, рамш-мм, рамш — ммм!
ш-ш-ш-ш — шммм — ареМ!!!
* * *
Если есть что-то общее у Дмитрия Григорьева,
Данилы Давыдова,
Александра Макарова-Кроткого
и Игоря Жукова,
то нет ли чего-нибудь общего у Всеволода Некрасова, Михаила Сухотина,
Светы Литвак и Сергея Арефьева
и, тем более, у Павла Митюшева, Михаила Щербины,
Петра Капкина
и Александра Бабулевича?
* * *
как спустилась неба тьма
так повздошь стоят тела
инда членами трепещут
раздряжая прян туман
преют стебли и листва
жмутся клубни и ботва
под собакой, что хромает
зыблой пастью разверста
* * *
в огне кромешном раскаленный прут
оскаленный зазубринами раны
отправил в брак жестокий металлург
признал его плохим из-за изъяна
тот опытен, кто много повидал
кто многих домен емкости расширил
штамповки ковача не тяготят
из зависти найдутся два-четыре
высокий токарь тупо мял в руках
слегка ослеп, как сварщик после сварки
из старой кофты вырванный рукав
сажень косая, писаный красавец
отечески похлопав по трубе
рабочий брат, испытывая жалость
нес прелесть несравненную в себе
как ученик тяжелые запчасти
прочна заклепка, ровен тонкий фальц
от малых форм мороз дерет по коже
изысканная слава кузнеца
ему поможет делать, что он должен
* * *
собаки подрались в бреду бессознательной е.ли
подрались в бреду бессознательной травли и злости
в бреду бессознательной пляски за ломаной костью
расстроенной мысли от умственно трудной болезни
от склоки и дрязги в чаду омерзительной бойни
от глупой болезненной случки суки и кобели
психической свалки в пылу раздраженного зверства
терзали друг друга в томительно вздорном расстройстве
друг друга терзали жестоко неистово буйно
терзали, царапали, били, калечили, грызли
кусали и быстро зубами сдирали до крови
и быстро вертелся клубок обезумевшей своры
крутился кровавый клубок озверелого скотства
клубок кровожадного подвига зверя на звере
жестокого бл.ства однажды дарованной жизни
однажды дарованной жизни для детства и дружбы
дарованной жизни для жертвы оскаленной пасти
для бедствий собаки, смертельно укушенной в схватке
собаки, за горло хватающей бедных собратьев
для страшной нелепой возни в суете неприязни
* * *
ты был вежлив и сдержан и
сердцем был тверд
мое сердце в ответ зачерствело
был застегнут корсет беспощаден и мертв
на беспомощно слабое тело
как всегда из воды ты бы вышел сухим
я бы плакала только минутку
как назло анекдот оказался плохим
и сыграл нехорошую шутку
ты в случайных гостях пил плохое вино
ты купился не имая сраму
на плохие стихи на плохое кино
на бездарно плохую рекламу
обескровленный чай молоко на воде
атмосфера салонных улыбок
повезло поделом лебедой в бороде
неоконченным списком ошибок
деловыми людьми не уйти от судьбы
беломором задымленных комнат
где витало неслышное слово «убить»
где стоял оглушительный хохот
первосортный сюжет заварив кипятком
откровений своих повариха
я пошла напролом и зашла далеко
и нашла неожиданный выход
закрепила бандаж подкрутила корсет
натянула перчатки по локоть
это вам не мэйларт это вам не фуршет
это самая грязная похоть
соблюдала покой наблюдая разврат
отличала разлуку от случки
изощряла прием тренирующий взгляд
бестолковой транжиры и злючки
до меня доносился не хохот а смех
не визгливый а сдержанно низкий
истерический нет саркастический нет
сатирический нет сатанинский
ты точил карандаш ты затачивал нож
ты уехал в ночную разведку
ты закончил проект ты засунул чертеж
ты забыл непутевую светку
* * *
Тут вьются на затылке кудри — вот Пётр
В Москву путь из Санкт-Петербурга — звяк шпор
В уютной комнатке музея пропел рожок
В прихожей юноша краснеет пригож
Певучий тенор словно фаллос — в кулак зажат
И метафизика и лирика и эпатаж
В улыбке долька апельсина — фрукта
Сбавляет темп снижает пафос талант
Стоит навытяжку привратник — во фрунт
А пальцы ласково касаются струн
* * *
что вы видите? церковь? я завтра
обвенчаюсь в ней с милой своей
что вы слышите? песню? я завтра
буду петь ее милой своей
что ж вы плачете? слезы не лейте
музыкант нам сыграет на флейте
так станцуйте для милой моей
вы же видите — речка искрится
в синем воздухе реет орлица
ветерок долетает с полей
с доброй вестью о милой моей
что вы знаете? тайну? и завтра
я узнаю всю правду внезапно
так скажите, скажите скорей
успокойте меня, пощадите
что случилось, о чем вы молчите
отчего удручен мой учитель
покровитель мой чем огорчен
я не выдержу этих терзаний
я готов для любых наказаний
и надеюсь, что буду прощен
что вы видите? землю и воду
пробужденную к жизни природу
это солнце восходит опять
это радость фонтаном забила
это завтра уже наступило
отчего же так хочется спать
я забыл для чего это было
* * *
живей шагай, лови и щупай цель
стели теплей, люби, тащи в постель
пусть есть тоска, пускай раскрыта пасть
какое счастье просто пить есть спать
идет с косой, дает мне в руки грабли
для гребли, для табани и для травли
целует удалого нежильца
и под уздцы подводит жеребца
утрачен образ, выхолощен пыл
вниз по теченью медленно поплыл
ночной зефир — пловцов, лишенных тел
исследовал и дальше просвистел
мой мертвый жеребец кусает стремя
и, в то же время, непонятно, где я
покойник пьет, конечно врет и мрет
и на устах его холодный мед
в груди покой и медицинский сплин
завяз в крови полезный формалин
твердеет сплав, и снова прав металл
когда меня живою не застал
застал меня участницей событий
синхронный собутыльник и сожитель
культурно просвещенная нормально
я чувствую себя вполне формально
но вот, поди ж ты, речь идет о смерти
а не о мести на достойном месте
опять мораль, а значит, жизни смысл
в конце стихотворенье победил