Опубликовано в журнале Дети Ра, номер 8, 2014
Лев Болдов, «Солнечное сплетение».
Стихи.
Симферополь, «Доля», 2014
Лев Болдов выдает стихи в книгах порционно,
неторопливо. Он не грузит читателя избытком стихов. Его книги рассчитаны на
прочтение залпом, в один заход, от начала и до конца. Чтобы читатель тоже
поймал вдохновение, и оно не иссякло до последнего стихотворения в книжке.
Поэтому Лев Болдов не издает крупных фолиантов,
неудобных в хранении и перевозке. «Солнечное сплетение» — очень удачное, на мой
взгляд, название для сборника стихов. Предыдущая книга поэта называлась
«Секретный фарватер». Лев Болдов, в сущности, все
время переиздает свои избранные стихотворения, добавляя в первую часть новой
книги то, что написалось за последнее время. В такой компоновке есть свой
резон: читатель получает и неизвестное «новенькое», и уже любимое «старенькое».
Потом, как правило, что-то из «новенького» перекочевывает в
«старенькое», и так — до бесконечности.
Есть в стихах Льва Болдова некий «патриотический сегмент». Хотя сам он, скорее,
кочевник по натуре. Родился и долгое время жил в Москве. Потом — осел в
Харькове. Сейчас — предпочитает жить в Крыму, в Ялте. Но для Льва Болдова все
это — одна большая Родина. Он никогда не призывал к пересмотру существующих
границ. А когда границы все-таки пересматривались, как в случае с Крымом, поэт
воспринимал это как должное. Забавно, что книга «Солнечное сплетение» —
текущего, 2014 года, была издана еще в украинском Симферополе. Об этом
свидетельствует аннотация к книге, написанная на украинском языке. Как же
быстро меняется жизнь!
Патриотика у Льва Болдова напрямую вытекает из его
увлеченности русской историей. Болдов считает, что в
истории не должно быть не только замалчиваний, но и выпячивания одних
исторических личностей в ущерб другим. Поэтому в своих стихах он всех посмертно
реабилитирует — и красных, и белых. Что само по себе достаточно революционно —
до сих пор в народе преобладала та точка зрения, согласно которой «нерусские»
политические деятели начала ХХ-го века надругались
над нашей верой и нашими исконными традициями.
Личностная и человеческая драма Льва Болдова заключается, на мой взгляд, в том,
что у него жизнь и творчество не образуют единого целого. Жизнь у него сама по
себе, а творчество, хотя оно напрямую вытекает из жизни, от жизни обособлено.
«Я люблю тебя, жизнь, не надеясь, что это взаимно», — с нескрываемой горечью
пишет поэт. Главный для него диссонанс — как раз это несоответствие между
жизнью и творчеством. Есть замечательная иллюстрация художницы Ирины Ганжи к той части книги, что озаглавлена «Точка невозврата». Когда стоишь под Шуховской
телебашней, вверху, в центре концентрических колец, которые поддерживают
конструкцию башни, виднеется крошечная точка. Это и есть «точка невозврата». Она мерцает там, в вышине. В поэтике поэта-перфекциониста Болдова точка невозврата
— это нежелание понижать градус своего идеала. Я бы сказал так: покоренные
Джомолунгмы снижают интерес альпиниста к вершинам, которые пониже. А дважды
взойти на один и тот же пик нельзя: время ушло, это все равно как дважды войти
в одну и ту же реку. Женский идеал для поэта не меркнет — он просто уходит в другую
жизнь, где нет места нашему герою. Вот и целая страна — тоже слетела, как с
катушек, со своих идеалов…
В поэзии Льва Болдова нет «двойного дна» и прочих словесных изысков и
ухищрений. Все у него очень просто: неоклассика. Но как же здорово он рассказывает
свои истории! Оторваться невозможно! И не надо ему закладывать никаких
третьих-четвертых смыслов: его лирика и в таком виде самодостаточна.
«Нет, я не Бродский. Я — другой», — говорит поэт. Но это «антибродское»
начало в нем — самой высокой пробы. Болдов не просто
повествует. Он — священнодействует, он все время нагнетает — до катарсиса, до
коды, до полного очищения. Драматургически и лингвистически его стихи —
безупречны.
И нет ни печали, ни страха.
Откинуты пряди со лба.
Под властными пальцами Баха
Свершается наша судьба.
Он смотрит спокойно и мудро,
Раздвинув на миг облака.
И сыплется снежная пудра
На землю с его парика.
У Льва Болдова есть одно замечательное свойство. Он не боится взять на себя ответственность за происходящее в стране, так сказать, убить в себе Молчалина. Порой даже его стихи производят впечатление «слишком громких». Но если он собирает полные залы в разных городах, значит, людям такая поэзия нужна.
Александр КАРПЕНКО