Опубликовано в журнале Дети Ра, номер 8, 2014
Александр Говорков, «Краткостишия»
М.: «Библиотека журнала “Дети Ра”», 2013
Вышедшая в 2013 году в издательстве «Вест-Консалтинг» в серии «Библиотека
журнала “Дети Ра”» книга поэта и эссеиста А. Говоркова
«Краткостишия» целиком состоит, как сказано в
предисловии, из коротких (иногда длиной в одну строчку) стихотворений. Жанр
«миниатюрной поэзии», что бы ни говорили мы о его разновидностях, будь то хокку, рубаи или вот «краткостишия», безусловно, один из самых сложных, прежде
всего потому, что, как утверждает автор того же предисловия, существует такая
поэзия на «минимальном словесном пространстве». Но в этом-то и главная
опасность для поэта. В попытке выразить свою идею, используя минимальный набор
художественных средств, он заранее должен ожидать от читателя, что тот особое
внимание обратит на как раз идею, мысль. И уж тут поэт должен иметь, что
сказать, да еще и не впасть при этом в поучительный тон, не принять на себя
роль ведуна или учителя жизни. Ведь если идти вслед за мыслью, выраженной в
предисловии, «вдвойне» интерактивный характер «краткостиший»
предполагает «творческую медитацию» читателя, «додумывание
и досоздание».
К чести автора книги надо признать, что во многих стихотворениях взята высшая
планка в достижении поставленной цели. Хотя не обошлось, на мой взгляд, и без
примеров того самого излишнего поучительства («вся в
прошлом / вся в будущем / страна без настоящего») и даже некоторого судейского
приговора: «Нерожавшая женщина / зеркало в доме слепого». Досадно, наверно,
потому, что в книге действительно много настоящих, не побоюсь этого слова,
маленьких шедевров — и по мысли, и по простору для той самой «творческой
медитации». Одно из лучших стихотворений встречает читателя уже на первой
странице. В нем лаконично и безупречно выражено то, что можно назвать
сверхзадачей поэзии, смыслом ее существования, что является сильнейшим
аргументом в спорах вокруг поэзии: что важнее — форма или содержание в ней.
«Евроремонт поэзии / удобные выключатели, скрытая проводка / строки больше
током не бьют / не жалеют, не зовут, не плачут». Что тут еще добавишь? Разве
только еще одно стихотворение поэта, посвященное силе Слова: «внезапно придет
сумасшедший и вещий, / переименует привычные вещи / и солнце, его нареченное
словом / уйдет за ним, как за гаммельнским
крысоловом».
Вообще, когда я начала читать эту книгу, у меня в буквальном смысле перехватило
горло от волнения: так быстро и бурно захватили разнообразные эмоции, вплоть до
восхищения, что захотелось не просто осмыслить, а даже нарисовать на бумаге то,
что замелькало перед мысленным взором. Выражаясь словами самого А. Говоркова, его поэзия весьма ощутимо и очень часто бьет
током. К примеру, кажется, вся вселенская горечь неотвратимой конечности Жизни
в одном этом стихотворении: «Пирамида — остановившееся время / умер последний
фараон / и некому перевернуть песочные часы».
Космическое полновластно присутствует в поэзии А. Говоркова. По силе проживания этого космического его поэзию
можно сравнить, наверно, только с Лермонтовским
«Выхожу один я на дорогу». Одиночество человека в пустыне ночи с размытыми
границами между землей и небом… Размывание границ чувствует у поэта сама
природа, ведь это, соглашаешься немного ошарашенный,
правда: «…и шумят тревожно листья леса / это ночь пытается взлететь».
Удивительное ночное волшебство, которое пронизывает саму душу: «Как много неба
на земле! / а есть ли небо / на небесах?» Тем более, если дело происходит
зимой, тем более, если в России: «Словно лунная пыль / снег на землю осел / стала космосом русская ночь». Конечно, это не «живописательные» стихи, а мировоззренческие, так же, как у
Лермонтова. Разница только в восприятии космической иерархии. У классика
«пустыня внемлет Богу, и звезда с звездою говорит». У Говоркова Бог тоже есть, но он не далеко на небе, как
непререкаемый спикер какого-то вечного заседания, он все время рядом («каждая
пуля / куда-нибудь да попадает / невидим в осенних
кустах / кровоточащий Бог»). Может, поэтому лирический герой как будто все
время пытается встать вровень с Богом («творение
творящее творца»), а иногда даже пожалеть его, возможно, накладывая свое личное
ощущение бесприютности на Создателя: «Переплыв космические реки
/ Бог спешит согреться в человеке». И любовь (как будто она не дар Божий!)
декларируется лирическим героем книги, как некий аргумент в споре с Богом:
«Ветхий завет / Новый завет / беззаветная любовь». И луна у А. Говоркова — «глазок надзирателя в небе / свет из-под двери
родительской комнаты», и говорит поэт о «всевидящем оке одиночества»… Ропот
этот напоминает спор поколений, бунт детей против отцов, который
безусловно и закономерно кончается «возвращением блудного сына», осознанием
своих ошибок, приведших к невозможности познать высшую истину с заменой
постепенного процесса на скоропалительные поверхностные вкушения от Древа
познания — без глубины, без кропотливого труда, без терпения и смирения. И вот
результат: стихотворец, как неумелый творец — слышит голос Бога, а выразить услышанное зачастую не в силах: «…Адам сотворил грехи / в
тысяча первую ночь творения… / … хожу, подбираю стихи, / выпавшие из
стихотворения…». Необыкновенно трогательно и другое стихотворение А. Говоркова: «стою на развалинах дома / уцелела лишь яблоня, посаженная отцом / …вот здесь спала Ева / дул
северный ветер / и у яблока был упоительный вкус…». Здесь только боль человека
от осмысления прожитой жизни, рыдание блудного сына в объятиях давно уже все
понявшего и простившего Отца.
Как будто повинуясь законам жанра, поэзия А. Говоркова
не изобилует большим количеством образов, их мало, все время повторяющихся, но
одновременно с тем претерпевающих постоянные метаморфозы. Земля и небо, ночь и
луна, прошлое и будущее, зима и лето, зеркало (по-моему, самый зловещий символ
в творчестве поэта) и белый лист бумаги, они все время вступают в диалог друг с
другом, иногда перетекают одно в другое, иногда притворяются одно другим, но
рифмуются какой-то главной внутренней рифмой. Творчество — «бумажный голубь», выпущенный
на волю, а, может, «стая перелетных мыльных пузырей», улетающих на солнце? «Сложит бабочка крылья / станет будущим прошлое». Или еще
лучше, сочнее: «граффити на стенах домов / письмена / первобытного будущего».
Зима у А. Говоркова не просто время года, ему придана
какая-то мистическая мощь, это у поэта время для понимания, осознания,
подведения итогов («рентгеновский кабинет зимы»). Да что же такое — его зима?
Это всепрощающий Бог: «под медицинским халатом зимы / голое тело / сестры
милосердия»? Или наоборот — искуситель? Или и то, и другое, по-древнерусски,
не по-христиански: «выпал снег / замел дорогу/ возможна
тысяча путей»? И сам лирический герой, как будто тоскует по этому времени
экстремально напряженного существования — и физического, и духовного: «живу /
как елочная игрушка летом / завернутая в пожелтевшие
обрывки газеты / в ящике от посылки». И еще шире, в космическом плане, зима и
лето так противопоставлены у А. Говоркова друг другу,
что внутренне вздрагиваешь, как от брейгелевских
сюжетов: «там, где вместо снеговой завесы / в окнах листья на ветвях качаются,
/ не живут внутри метели бесы — / по домам, проклятые, скрываются».
Россия — одна из главных и, наверно, самая больная тема в творчестве поэта. Что
в этой боли — личные переживания, наложенные, возможно, на переживания
гражданина и патриота? Не знаю, но больно становится вслед за поэтом и
читателю: «отцом подаренный полтинник / я потерял на берегу реки / полтинник,
гривенник, страну»; «русскому человеку / вольно вопреки
/ строить мост не через реку — / вдоль реки»; «прочитав “Российскую историю” /
ужаснулся Лев Толстой… / хорошо, что не дождался граф / наших дополнительных
томов»… Сказать по правде, стихи этой темы, хоть и остры и бесспорно
талантливы, не вызывают у меня такого восторга, как, например, следующие:
«душил телефонную трубку, тряс / но так и не заставил ее / заговорить твоим
голосом». Может, потому, что я женщина, мне понравилось это стихотворение. А
еще вот это: «мозг — вот настоящая тюрьма! / снова мысль, переодевшись словом / не сумела, не сошла с ума». Как же это верно, как
же я согласна! Но это мое субъективное восприятие. Уверена только в одном,
такую же бурю эмоций и размышлений вызовет книга А. Говоркова
у любого, кому посчастливится взять ее в руки. Да я и сама сказала далеко не
все, что на самом деле хотелось бы…
Ольга ДЕНИСОВА