Стихотворения
Опубликовано в журнале Дети Ра, номер 7, 2014
Сергей Главацкий — поэт. Родился в 1983 году в Одессе. С 2002 г. — председатель Южнорусского Союза Писателей, с 2006 г. — председатель Одесской областной организации Конгресса литераторов Украины, с 2009 по 2012 гг. — член руководства Конгресса литераторов Украины. Выпускающий редактор литературного журнала «Южное сияние», главный редактор литературного интернет-проекта «Авророполис», председатель оргкомитета международного арт-фестиваля «Провинция у моря». Автор более 600 публикаций в изданиях Украины, России и дальнего зарубежья. Живет в Одессе.
* * *
Мне снилось, что ты меня бросила,
И — бросила нехорошо.
Мне снилось, что жить мне до осени.
Хотелось немного еще.
Мне снилось, что ты повела меня
В дурдом, чтобы больше не знать.
Мне снилось, что я, уже каменный,
Ищу тебя с неба глазами на…
на собственных похоронах.
Проснулся: и правда, что бросила.
И правда, что — нехорошо.
Прошу об одном лишь — чтоб осенью
Среди провожающих оземь иль…
иль тех, что за мной бегут — с косами,
Тебя я глазами нашел.
* * *
Спасибо за непонимание,
закрытый космос!
Сначала я, вмурованный в Коцита льды,
думал, что тебя не существует.
Кроме бликов и слез, ни движения там.
Но разноцветная икра огней фейерверка
осталась искриться в черном море,
и я понял, что такое небо.
После я, зачарованный девственностью Лимба,
приглашал тебя в свою жизнь,
рисовал тебе быстрый маршрут
Из Гитлербореи в Гиперборею.
Пока рисовал,
почти что намертво к тебе прирос,
как круги ада друг к другу,
а ты выросла андрогином,
и все боги из Красной книги возопили,
и все стихии болели мышцами,
и не было еще столько крови в мире пролито,
чем когда нам делали пластическую операцию
по разделению душ.
Но на нет и сюда нет.
На нет и сюда нет…
ПО КРОВАВОМУ СЛЕДУ
Надо пойти направо,
Надо пойти налево —
Где-нибудь да погибнешь,
Где-нибудь да воскреснешь.
Нынче такие нравы,
Нынче такие девы,
Где-нибудь просто всхлипнешь,
Где-то хлебнешь болезней.
В колких рассветных травах,
Или под кроной древа
Будет судеб распутье —
Камень, конца предвестник.
То ль против кровотока,
То ли идти на запах —
Нынче такие судьи,
Нынче такие яды.
Все испытать, потрогать
Надо нам — от столапых
Бомбоубежищ Сада
Вплоть до святилищ ада…
Надо шагнуть к востоку,
Надо шагнуть на запад —
Пробовать все нам надо,
Где-нибудь есть награда…
НА СВОЕЙ ОЛИМПИАДЕ
В жизни двух людей бывает время,
когда они становятся до неимоверного похожими,
и тогда они не знают,
сколько чужой крови прольется там, где они целовались.
И все, кто на сцене,
замурованы в реликтовый янтарь,
а ты несешь на руках то, что не можешь потерять,
и уже бежишь,
самый быстрый спринтер на своей олимпиаде,
и не замечаешь,
что самое Мир растворяется на твоих руках в тот момент,
когда таранишь финишную ленточку.
Но она же оказывается и красной лентой,
и весь этот бег по кругу
стремишься обратить в обручальный космос,
потому что ты кроме космоса можешь создать,
если мира уже нет?
И каждая цикада — о тебе,
и никаких полнолуний за всю историю,
никаких маньяков в голове,
и если это не фестиваль, то что же тогда?
Любовь как стремление к андрогинности души,
андрогинность души как высшая благость,
высшая благость как мимикрия с Абсолютом…
Это и есть наш фестиваль.
Знак хаоса,
стрелки во все стороны, но внутрь,
как центростремительное тяготение,
и пусть осужденное серебро вместо гальванического снега,
и понимаешь, что счастье вечно,
хотя призраки утверждают иное,
а когда комета упадет на тебя
и станет твоим ядром,
ты сама станешь, как звезда, и ослепишь себя.
В жизни двух людей бывает время,
когда они становятся до неимоверного похожими,
и тогда за них решают,
с кем они будут в следующем перерождении.
А иллюминатор поезда,
(Самолета? Спутника?)
вечно разделяющий бегущих,
вовсе ни при чем.
МОЙ СОЛДАТ
Мой боец, мой солдат, я теряю тебя,
Будто армию, будто победу над злом.
Если ангелы спят, когда демоны спят,
Я тобой прикрываю себя, как крылом.
Я тобой прикрывался, ты этим — жила,
Это был твой суровый солдатский паек.
Моя армия больше не стоит крыла,
О ней грустные песни сирена поет.
Твоего офицера знобит, мой солдат,
И победа над злом далека, за рекой.
Я поднялся на борт, и — уносит вода
Твоего офицера домой, на покой.
В НАШЕМ СРЕДНЕВЕКОВЬЕ
Не пройдет и нескольких кайнозойских сезонов,
не успею отпустить в небо ни одной пустельги,
я вернусь таиться
в ту стеклянную камеру обскура,
рядом с которой в другой такой же камере
таилась ты,
и дожидаться,
когда смогу дотронуться
до твоего сонного утреннего лица
своими руками.
Затем я буду сидеть на самом берегу моря,
которое всего раз за Вечность было неподвижным,
потому что спокойно было нам,
а ему было спокойно с нами,
и пойму, что никогда не покину его,
потому что люди меняются,
а оно остается нам в утешение,
заменой тем людям,
которых уже не узнать.
Потом я вернусь в тот день, когда
реки становились морями
и оттого мне было просто читать твои мысли,
прикоснувшись своим виском к твоему,
и потому никто-никто не поднимет голос
за оставленные на энной скамейке
энные солнечные очки.
И наконец, я промелькну мимо тебя
среди грохота ежей по тверди,
шума виноградной оторопи
и шепота мыслителей,
но мне только на секунду покажется,
что я промелькнул,
а на самом деле мгновение остановилось,
и я взял тебя за руку.
Я вернусь в это время
навсегда
из мира, из которого я,
как вампир,
выпил всю Любовь
ч-е-р-е-з-т-в-о-и-г-л-а-з-а,
и она сохнет во мне,
и мне некому подарить
ее сухой остаток.
Я стану небесным телом
там, в нашем средневековье,
над построенной нами Землей,
чтобы родиться твоим ребенком.