Стихотворения
Опубликовано в журнале Дети Ра, номер 4, 2014
Екатерина Янишевская — поэт. Родилась
в 1990 году в Одессе. Автор публикаций в следующих изданиях
«Южное Сияние» (Одесса), «Дерибасовская — Ришельеская» (Одесса), «Меценат и Мир» (Москва), «Новая
Реальность» (Челябинск), «45-я параллель» (Ставрополь) и ряде других.
Член Южнорусского Союза Писателей. Финалист поэтического конкурса III
Международного арт-фестиваля «Провинция у моря —
2013».
* * *
продавец канареек отлично продает канареек
нет ничего, что у него получалось бы лучше
он мог бы приковать тебя к батарее
но на это нужен особый случай
продавец канареек знает столько о певчих птахах
чем кормить, как летают, как часто меняют перья
ему дороже всего канарейки. что
дашь ему ты, бумагу?
он не продаст тебе канарейку — он больше тебе не верит
у продавца канареек тысяча канареек — трепетные невесты
продавец не знает радеть ему или спиться
двадцать пять лет канареек. торгует
на хлебном месте
но до сих пор не продал еще ни одной птицы
* * *
зима никогда не кончится — столько снега
и зачем ты купила леля фланелевое пальто
догрызаешь меня словами — человек нужен человеку
но мы шуток не шутим леля: это совсем не то
человеку нужна хоть бы лайка отзывчивая собака —
мокром носом уткнуться в колени пока он читает кинга
человеку нужно уметь не бояться плакать
от колотой раны блюзом на старых (ничьих) пластинках
человеку нужен рюкзак. дорожная
куртка-косуха
карта мира от антарктиды до новой гвинеи
а ты заладила леля мол нужно чтоб кто-то его послушал
да пусть вполуха
когда человеку больно. иначе еще больнее
ты серый загнанный кролик
в плену нерешенных задачек
и даже пальто твое, леля
неуместное неудачное
и холод так подло стреляет — просто напропалую
можно, я тебя поцелую?
* * *
любить тебя все равно что плыть в очень мелкой
воде,
то и дело касаясь дна, перебирать ногами
допивать из пластмассового стакана остывший египетский каркаде,
складывать и раскладывать сложное оригами
любить тебя все равно что запускать в безветрие змея
пытаться скормить в зоопарке волку размоченное печение
срезать для букета другой невесты тигровые лилии и камеи
на подтопленной лодке бесстрашно спускаться по неизвестным течениям
и не любить тебя все равно что вдохнуть самый черный
сандал
душной афинской ночи и дать разорваться сердцу маленькой птицы
стать зачинщицей безрассудной пальбы на улице, устроить скандал
зажать педаль газа и вылететь в колею, не имея желания остановиться
и не любить тебя все равно что дать себе съежиться и умереть
отрезать пути к отступлению когда воевать станет поздно
не оживит глаза ни одна дорогая оправа ни одна
телефонная сеть
не поможет услышать твой голос тогда когда он — как воздух
и не любить тебя все равно что любить тебя до предела
что мне с тобой делать
* * *
ты и была той сюзанной,
которая летом учила норвежский
искала в бергене вереск неделями собирала хворост
никогда не спрашивала где я бегаю северные пробежки
и насколько я на сегодняшний вечер холост
ты и была той сюзанной, которая сдувала с меня
пылинки
гладила под столом колени солила лосось на завтрак
звала меня слиться в неравном и сладостном поединке
чтобы скорей провалиться в завтра
ты и была той сюзанной, которая по-настоящему не
любила
исключительно обладала, на что никогда не хватало сил
я тебе благодарен за завтра и завтраки многое все же было
я себе благодарен, что я тебя упустил
* * *
по погонам холодными брызгами дождь как упрек
электрички нырнули во мглу. мы
одни на этом вокзале
мой полковник, донельзя меня любивший, на что ты меня обрек
я устала от свиста пуль от горючих ночей цхинвала
вся наша близость проходит под барабанную дробь
когда игла патефона выводит военные страшные марши
мой шелковый пеньюар заменяет клубок парашютных строп
и в твоих глазах вижу себя лет на двадцать старше
мой полковник как я узнаю панельный немецкий дом
где всегда заготовлена пастила и в зеленое выкрашен подоконник
если в среднем окне не увижу твой профиль, точнее, его излом,
ненаглядный стрелок бесконечно живой покойник
но только любой поцелуй полковника оставляет на теле шрам от его зубов
любое прикосновение полковника пахнет порохом и окопом
завтра брошу полковнику под ноги всю мою злую несбывшуюся любовь
а еще через время уеду куда-нибудь автостопом
* * *
первый раз оказался сильным, когда никто его не просил
вынул себя из петли и руки не дал об угли обжечь
вспомнил манку из детства, в жару — абрикосы, а в самый мороз — кизил
и тарани с базара — костлявая соль да желчь
первый раз оказался взрослым когда никто не хотел, чтобы он взрослел
собрал чемоданы вылез из всех не своих домов арендованных им квартир
представлял в голове войну, перекрестный допрос, приговор, расстрел
смачно плюнул под лавку, спросил продавца в бакалее а
где тут ближайший тир
первый раз оказался смелым, когда ни к чему совершенно было смелеть ему
застегнулся под самое горло, купил себе лыжный костюм, промокаемый анорак
вечерами шатался по улицам прятал волосы в локти тонул в сигаретном дыму
как-то раз даже в театр и в ложе дождаться не мог бутерброд, антракт
первый раз распланировал время когда ежедневник в цене наконец упал — тем лучше
первый раз купил галстук когда стало пошлым на галстуки тратить шелк
первый раз она закрыла двери на самый хитрый замок и спрятала где-то ключик
первый раз он сказал открывай, я твой. я к тебе
пришел.
* * *
не помогут психотропные средства, купленные в
аптеке
не помогут монополии и картели —
ведь у вас нет рефлекса обнять любимого человека
и целовать, оставляя следы на теле
спишь не с теми с кем хочешь и даже не с теми с кем можешь
шепчешь девам-дикаркам на ухо павших героев мифы
ты — оноре де бальзак, но
где шагреневая у тебя кожа
ты — поэт-футурист, но где твои гениальные рифмы?
ты можешь быть тем, чье имя найдут между строк в Новом Завете
ты можешь стать и родным лжецом и нестерпимой обузой
но если ты сам караваджо, то почему не рисуешь
портреты?
где твоя лира, ангел? где твои блюзы, блюзмен?
и пускай у тебя нет платинового альбома, тяжелый рокер
железный кузнец, не сковавший еще ни одной подковы
я верю в тебя и ни в кого больше. так
верят только пророкам
и докторам, дающим надежду на новый приток крови
* * *
так хорошо здесь сожгли уже весь тростник
путь к деревне свободен в ярчайшую из ночей
я хочу еще
я себе завела плечо чтобы кто-то к нему приник
я себе завела плечо…
я несла через воду брод. решето
в воде.
в сите пару мальков беззатейная мелюзга
на прощание не целовал — быть большой беде
на прощание не приласкал…
по пути расплескались под чистую вскормленные мальки
и я сгорбилась как крестраж на тяжелый гроб
я себе завела две маленькие руки
чтобы лодочкой их сложить дав отпить сироп…
у крестьян атмосфера что нужно то спасы
то маковей
кличут есть пироги с абрикосом пока еще горячо
так хорошо здесь смотри какое плечо
как удобно лежать на нем глупой башке твоей