Опубликовано в журнале Дети Ра, номер 3, 2014
Анатолий Хлопецкий, «Прозрение»
М.: «Вече», 2013
Новая книга Анатолия Хлопецкого «Прозрение» во многом уникальна. Прозаик
задумывается о проблемах души и перерождении человека, в первую очередь,
духовном. Герой романа — бывший предприниматель. Человек, который с
бездуховностью сталкивается куда чаще, чем хотелось бы.
В первую очередь, это православная книга, ориентированная на тех, кто
колеблется, сомневается, но кто явственно ощущает, что живет во
грехе и — окруженный грехом. Как начать с чистого листа? Как найти себя
настоящего, сбросив шоры привычного жизненного уклада. (Полезна она и истинно
верующим — каждый духовный опыт для человека, живущего с Богом в душе, —
благостен!)
Хлопецкий выбирает достаточно распространенный в литературе прием — он лишает
героя памяти, но помещает его в необычную локацию — в мужской монастырь,
расположенный у подножия Афонской горы. В этом видится метафора. Как и монахи отказываются от мирского и начинают новую, духовную,
жизнь, так и герой романа (поначалу неназванный, поскольку он не помнит своего
имени) начинает свою — новую.
Повествование полнится рассуждениями о смысле человеческого существования, о
душе и Боге. Подчас размышления отвлекают от сюжета, но это свойство
религиозной литературы. Как понять, что происходит в душе у главного героя (а
ориентирована подобная литература именно на душу, а не на тело), если не
вклинивать в повествование мысли, в том числе — душеспасительные?
В этом аспекте (а также в оторванности от цивилизации, ведь монастырь —
обособленное, аскетическое место) «Прозрение» Анатолия Хлопецкого мне
напомнило… «Робинзона Крузо» Даниеля Дефо. Не стоит удивляться сравнению. Не так давно мне попалась в руки авторская версия этой выдающейся
книги, и я понял, в каком искаженном виде она преподносилась советскому
читателю (полагаю, что исключительно сюжетная часть может быть полезна, в
основном, детям — в плане приобщения к серьезной литературе, но писал-то свой
роман Дефо, в первую очередь, не для детей). Так вот, в «настоящем»
«Робинзоне Крузо» существенное место уделено мыслям о Боге, молитвам и —
постижению души. Точки пересечения очевидны — оба героя начинают «новую жизнь»,
оба — вынуждено, оба в прошлом были не совсем духовно чистыми людьми (скажем, в
авторской версии романа Дефо Робинзон занимался работорговлей), наконец, оба
перерождаются.
Однако точнее было бы говорить об общих чертах прозы Хлопецкого с книгами
Достоевского (разумеется, мы даже не пытаемся сравнить масштабы авторов, это,
полагаю, некорректно). Идеи русской прозы — а Хлопецкий явный ее представитель
— в синкретизме развлекательного элемента с духовным.
(Запад, отметим, часто выбирает разные пути: или развлечения, или мыслей о
вечном; Дефо в этом аспекте являет собой едва ли не исключение.) Русские
мальчики, встречаясь, начинают говорить о судьбах России, а подразумевается — о
душе. О душе мыслят и говорят персонажи «Прозрения», в центре же находится
спасенный, коего монах Амвросий, серб, нарекает Антропосом.
В беседе с братом Петром звучит важная для понимания сути романа фраза: «Святые
отцы сказали: не глаза, а душу надо лечить». Можно перефразировать: не тело, а
душу. Ибо душа у народа больна.
Антропос постепенно восстанавливает память, участвует в жизни монастыря, но
прошлое не изжито в нем (пусть даже и на рефлексах), и не всегда он выбирает
верный путь в духовном своем развитии. Это нормально и даже правильно.
Невозможно с самого начала пойти верным путем, ни разу не запнувшись, не ошибившись.
Соответственно, в книге немало спорных ситуаций, которые можно трактовать
по-разному. В таких случаях Анатолий Хлопецкий чаще всего вводит авторские
ремарки, добавляя в повествование фрагменты из бесед с нынешним Патриархом, а
тогда — Его Преосвященством митрополитом Смоленским и Калининградским Кириллом.
Важные слова сказаны о желании увидеть «чудо» (и это часто разграничивает
атеистов и верующих: первые требуют проявления чуда, вторые — видят его в
мире): «Человек нередко требует от Бога чуда (это слова
Кирилла. — Е. М.). А ведь нужно только повнимательнее
вглядеться в то, что нас окружает, дабы увидеть Божии чудеса. Разве
неисчерпаемо многообразный, премудро устроенный мир с его законами не есть
самое чудесное из всего, что мы видим и знаем?». Вот чему учится Антропос, вот
к чему идет! Видеть чудо вокруг себя и в себе. А это качество дано далеко не
всем.
Вставки «от автора», отметим, достаточно органичны, поскольку композиционно
роман — «рассказ в рассказе»: автор рассказывает нам историю своего героя —
случайного знакомца, ставшего спутником автора «на время пребывания в святых
местах» — на Святой горе Афон. (Показательна беседа с будущим Патриархом о
Нагорной проповеди — одно из ключевых мест в романе.)
Итак, герой Хлопецкого обретает память и — себя. И вопросы перед ним встают
жизненные и порой жестокие для духовно незрелого человека: «Отчаявшись вырвать
хоть горстку воспоминаний из медленно оживающей памяти, я спрашивал себя: смогу
ли простить Катю, свою жену, если она вышла за другого
и счастлива с ним?» То есть, протагонист еще не обрел нового себя, раз в нем
роются подобные сомнения, значит, духовно не до конца повзрослел.
Но шаг за шагом Антропос (Данила Алексеевич — в миру) движется к этому, и когда становится готовым —
покидает стены монастыря, чтобы вернуться в мир, а затем — «укрыться под
знакомой спасительной оградой монастырских стен». Это, разумеется, не совет
читателю, который волен жить так, как полагает нужным, однако самый важный
вывод заключается в том, что герой Хлопецкого: «…прозрел, увидел, что до сих
пор в жизни его, как и многих окружавших людей, много всего бездуховного,
бесцельного, греховного». Прозревает вместе протагонистом и читатель.
Прозревает и автор. Происходит духовное становление личности — так архитектор
из кирпичиков возводит дом, только где взять кирпичи для души, как построить
дом внутри себя? И Анатолий Хлопецкий находит ответ — через обращение к Богу и
душе. Безусловно, полезная книга.
Евгений МЕЛЕШИН