Опубликовано в журнале Дети Ра, номер 12, 2014
Сергей Нырков, «В плену у
алфавита»
М.: «Вест-Консалтинг», 2014
Ценители высокой поэзии не могли не обратить внимание
на появление новой поэтической книги самобытного русского поэта Сергея Ныркова. Публикация сборника «В плену у алфавита» в
издательстве «Вест-Консалтинг» стала для современного русскоязычного читателя настолько
неожиданной, что многие не сразу вспомнили о том, что поэт Сергей Нырков
еще в 90-х годах прошлого столетия был достаточно известен любителям
поэзии на постсоветском пространстве. Но, как видим, время неумолимо и многое
забывается. Несомненно, со временем меняется отношение к событиям, и через
призму прошлого они видятся под иным углом. Так происходит и с поэтическими
предпочтениями. Конечно, сейчас большинство современных поэтов отличает
раскрепощенная манера письма, у них появилась некая независимость от традиций,
что дает им грандиозные преференции для самовыражения. Это, по большому счету,
лучше, чем ограниченные возможности в рамках соцреализма в советские и ранние
постсоветские годы. Однако эта беспредельная свобода самовыражения не могла не
отразиться отрицательно на поисках более полного раскрытия современного
лирического образа. Вследствие небрежного отношения к правилам классического
стихосложения, сегодня в массовом использовании поэтического слова на
электронных и бумажных носителях, к сожалению, произошла виртуализация всей
традиционной поэтической стилистики.
Сергей Нырков, как продолжатель традиций русской классической литературы и
бережный хранитель русского языка, сумел поднять планку современной поэзии на
достойную высоту. Как подтверждение этому, хотелось бы полностью
процитировать стихотворение Сергея Ныркова «Как слово
звучало!», которым он открывает свой новый поэтический сборник «В плену у
алфавита»:
Как слово звучало!
Вначале.
А после — все глуше и тише.
Так иволга плачет и плачет,
И горлицу рядом не слышит.
Как выйти из этого круга,
Минуя вокзалы и клети?
Построить бы крепкие струги
И лечь бы всей грудью на ветер.
Так хочется чистой водицы,
Крутых берегов с куполами,
Глядеть в загорелые лица
С упрямыми смелыми ртами.
Но я забываю их песни —
И стелется дым над погостом,
Кресты и безлюдные веси,
И чучело машет шеломом,
И ворон с глазами пропойцы
Следит за моею походкой,
Висит над Отечеством солнце —
Булыжник на ниточке тонкой,
И мечутся люди в испуге
С обрезами и кистенями,
Плывут почерневшие струги,
Раздавленные берегами,
И лист бестолково кружится,
Слетая на мутные воды…
Неужто и вправду жар-птица
На Русь прилетала свободно?
Книга эта, по современным меркам, необычная. Во-первых, она красочно
оформлена известным петербургским художником-авангардистом Виктором Буртасом. Во-вторых, авторский коллектив издательства
серьезно поработал не только над художественным оформлением сборника, но и над
его литературным содержанием. В-третьих, надо отдать должное уважение и
составителям сборника — известному русскому поэту Борису Авсарагову, ныне покойному, и современному российскому
поэту Наталье Лайдинен. Книга «В плену у алфавита»
удачно поделена на главы под названиями: «Мутные воды», «Две разных судьбы»,
«Под золотым дождем», «Прерванный полет», которые последовательно представлены
работами Буртаса «Химеры», «Метаморфозы», «Танцующий
Давид», «Автопортрет с опрокинутой головой» и дополняют динамику повествования,
давая ключ к распознанию тайных смыслов, иносказаний и притч, мастерски
заимствованных автором из Священного Писания.
Однако поэт вне времени немыслим. Он, если хотите, его продукт. Поэт выражает
свое мироощущение через образы в динамике с настоящей действительностью и в
любой отвлеченной форме не может отрываться от фундаментальных основ своего
происхождения.
Сергей Нырков в поэтическом изображении российской действительности «лихих
90-х» предельно лаконичен и правдив. В его стихах наглядно представлены и удаль
безраздельного загула, и широта русской загадочной души, и страх проникновения
в бездну творчества. Здесь автор «В плену у алфавита» органично выступает в
лучших традициях Сергея Есенина и Николая Рубцова и раскрывает русскую душу
мастерски, широко и талантливо:
На площадь Ромена
Роллана
Гляжу из окна полупьяный.
И словно отпетый мошенник
Пишу под диктовку стихи.
И имя твое забываю!
Меня по квартире качает
Голодная русская слава
И сердце печальной луны.
Творчество Сергея Ныркова, обнажая картины
современного сурового и жестокого мира, заставляет задуматься о главных и
неизменных вопросах, встающих на пути поэта. Его всегда мучают одни и те же
вопросы. Хватит ли сил, приняв «постриг» в поэтический бомонд, не погубить и
сохранить свою душу? Как «не сгореть дотла» в лучах сиюминутной славы? Как
суметь не раствориться в современном океане литературных течений? Как не кануть
«в лету» подобно судьбам тех поэтов, которых в истории литературы немало? И
самый мучительный вопрос — как не впасть в искушение «утонуть» в длительном
запое, подсмотрев свою будущую смерть?
Недаром Анна Ахматова в мемуарах о Николае Гумилёве писала, что поэт может
предсказать свою смерть «с подробностями вплоть до осенней травы…». Этот дар
предвидения и взгляд в поэтическое зазеркалье, может быть, и является вершиной
творчества и гениального перевоплощения, но, к сожалению, может сыграть злую
шутку с поэтом — привести его к катастрофе или к разладу с самим собой. И здесь
поэт Сергей Нырков не является исключением и, как многие его предшественники, в
своих предчувствиях о скорой трагической гибели «ходит по лезвию ножа»:
Заслушав всуе твой призыв,
Переступив твои запреты,
Я, может быть, останусь жив
В осколках яростной кометы.
И более того «В завещании»:
Я пройду, оставляя метель,
Нераскрытую тайну души,
Оттого, что пасхальный апрель
Подберет меня пьяным с межи.
Я оставлю декабрьский страх
И Рубцова крещенскую ночь.
Я умру на немилых руках,
И друзьям мне уже не помочь.
Его уход из литературы в конце 90-х, после смерти друга и наставника Бориса Авсарагова, на тот момент казался ему оправданным:
Я допью из кружки его вино
И пойду к нему через речку вброд.
Вон звезда слетает в его окно,
Только он там уже не живет.
Не живет мой друг. Будто тысячу лет
Словно день один. И душа болит.
Журавли до хрипа кричат в рассвет,
И тюремный конвой не спит.
На целых пятнадцать лет Сергей Нырков ушел из мира поэзии, затерявшись в суете предпринимательской деятельности. Таковы метаморфозы! Налицо «две разных судьбы» и две ипостаси — в прошлом поэт, сейчас бизнесмен. Почему нет, спросит читатель. Отвечу, поэзия не может быть «хобби», поэзия — это состояние, которое не исчезает с годами, даже если поэт очень желает освободиться от него. И я думаю, что для поэта Ныркова «хобби» является не поэзия, а, наоборот, предпринимательство. И классическая формула Валерия Брюсова, что поэт должен быть одинок, что он должен уйти из мира людей и остаться безучастным к проблемам настоящего — в реальной жизни, чаще всего, не находит своего истинного воплощения. На то в русской литературе есть неоспоримые примеры: Тютчев, Лесков и многие другие. Тем более, что Нырков в одном из своих стихотворений («К поэзии») не мыслит себя вне ее очистительной силы:
Все пережив — измену,
смерть любимой,
предательство друзей переживя,
бедой и болью негонимый,
я буду мертв.
Не покидай меня!
Я буду мертв…
Не покидай меня,
не оставляй беспомощное тело!
Я без тебя не проживу и дня.
Зачем мне жизнь,
когда душа не захотела?
Сборник стихов «В плену у алфавита», скорее всего, автобиографичен. Эпизоды его узнаваемы и соответствуют определенным жизненным ситуациям. И здесь уместно проследить отношения поэта с женщинами. И налицо — противоречивая поэтическая душа, полнота которой измеряется то безграничным восторгом, что «некрасивых женщин нет», то полным разочарованием в них:
Твои окна горят все ярче
И бледнее огни светил.
Не любила?
Какое счастье!
Я ведь тоже тебя не любил.
Несомненно, особое внимание в сборнике занимает стихотворение «Христова невеста», которое в эмоциональном смысле сродни лучшим образцам классической любовной лирики. Христова невеста — это образ чистой девы, обрученной с единым мужем — Христом. Образ женщины воплощен во вселенское существо чистоты и святости. Печальный образ трагической любви, как напоминание об утрате, проникновенно звучит в прощальных строках поэта:
Я забуду тебя и, наверно, за это останусь с
тобой,
И когда-нибудь встречу тебя у разбитой хароновой
лодки.
И забуду, что я уже тысячу лет неживой.
И еще раз умру,
Только смерть эта будет короткой.
Эволюционное начало в творчестве Сергея Ныркова находится в постоянном противоречии — в созидании внутреннего стержня и в поиске жизненного причала, которые можно обрести только через умение, как писал Карнеги, «успокоиться… и начать жить». Тогда поэт находит ответ и на эти наисложнейшие вопросы, пройдя трудную дорогу испытаний:
Я пробился сквозь сумрак ночей
К твоему золотому причалу,
Где у каждой из тысяч дверей
Ты меня столько лет ожидала.
Но «одиссея» Сергея не окончена… Мятежная душа влечет его к вершинам поэтического мастерства. Она не дает ему покоя… Она болит и негодует… Она страдает и поет… И вот потрясающие картины мира на фоне падающих звезд становятся достоянием читателей:
Летели и падали звезды,
Но в небе ночном не сгорали.
Летели и падали звезды,
И в наши дома залетали
Летели и падали звезды,
Но нас поезда увозили.
Летели и падали звезды,
И долго нам в спину светили.
Философские искания поэта Сергея Ныркова — это
главная тема его книги. Она получает свое развитие благодаря стилистическим и
композиционным находкам художника через образы Священного Писания — в
сопоставлении святого и греховного, в преодолении себя на пути к Богу и к
совершенству, в обретении веры через чистоту поэтического слова, сила которого
в эмоциональном познании истины. Все мысли поэта направлены к духовному
спасению не только себя, но и ко спасению всех
страждущих душ. Неслучайно эпиграфом к своей книге поэт поставил слова Апостола
Павла из «Послания к Коринфянам»:
«…Мудрость мира сего, безумие в глазах Божьих…»
Поэтому многие стихи Сергея звучат, как псалмы… как церковное
песнопение… На фоне «Танцующего Давида» перед
Ковчегом Завета, который вызвал в израильском народе благоговение, веру и
надежду, звучит «Псалом ХХ ВЕКА» как песнь нашего современника, обращенная к
Богу, как его горячая молитва о помощи и о спасении души!
С привкусом горькой полыни
Капли живой воды.
С именем и без имени,
Господи, — это Ты!
Тихо, как будто без голоса,
Стоишь у моих ворот.
Неужто ко мне не попросишься
В этот дождливый год?
А я Тебе стал бы кланяться
В холодных своих сенях…
Так дай мне — бродяге и пьянице —
Согреться в Твоих лучах
Книга «В плену у алфавита» — на мой взгляд, пророческая. Она открывает для читателя видение будущего. Эта книга предупреждение о том, что, отвергнув чистые помыслы, человек теряет жизненные ориентиры. Эта книга — откровение, обращенное к людям, которые так же, как и две тысячи лет назад, «еще не готовы слышать» о страшных картинах грядущего Апокалипсиса.
Не торопите меня с пророчеством,
Все, что сказано, смутно и зыбко.
Иногда и мне очень хочется
Что я слышал, считать ошибкой.
Владимир ИКСАНОВ
г. Рига, Латвия