Опубликовано в журнале Дети Ра, номер 11, 2014
Ауканье над Веной
Читая стихи Сергея Попова («Зинзивер», № 6 / 2014), меня не покидало странное ощущение. С одной стороны, налицо владение формой, встраивание слова в метр, с другой, то тут, то там проявляющаяся (нарочитая?) перенасыщенность. Словно поэт пытается высказаться, максимально точно передать и окружающий мир, и состояние лирического героя. Пространство наполняется образами, бурлит, взаимопроникает само в себя, и мне становится немного душно. Объяснение находится не только в лирическом, но и техническом началах этих текстов (полагаю, здесь присутствуют отголоски профессии поэта); точность и пропорция схватываются с первых строк:
мерцают сызнова над
Веной черепичной
диезы праздника без имени, и весь
бедняцкой прихоти, бессоннице скрипичной
то там аукается пригород, то здесь
Звукопись ненарочитая, эффект переклички, блики и мерцания (ауканье —
ощущается!); внешняя сторона текста находит подтверждение на
внутренней, технической.
Несколько прозаических — стихотворения в прозе — текстов дополняют подборку.
Это типичная проза поэта — в меру лирическая, в меру отстраненная, построенная
на скрытой внутри метафоре — относительно мира и себя в нем, по ощущениям,
шорохам и звукам.
Читатель на крючке
Георгий Геннис («Зинзивер», № 7/2014) уютно чувствует себя в пространстве верлибра. Есть такое понятие, как состояние читательского комфорта. Однако это ощущение у Генниса обманчиво. Убаюкивая плавными словами (без ярко выраженных эмоций; перед нами разговор доверительного свойства), автор добавляет (когда сразу, когда погодя) деструкцию, и тогда читатель ловится на крючок: он расслабился, а его подсекают:
Обратив к солнцу свой голый горб
в траве сидит Иванова Лидка
Ни рук у нее ни ног — ОНА ИНВАЛИДКА
Из воронки влагалища — яростный ритм
барабанные дроби
и голос велящий взбодриться
Лидка взмахивает обрубками плеч
ворочает бульбами бедер
иногда встает на мостик
упираясь в землю культями и лбом
а то рухнув ничком
выгибается голову запрокинув
Горб можно расстегнуть с помощью молнии
Кроткер вынимает из кожаной полости
пакетики чая
губную помаду
зеркальце
ворох опавших листьев
И вжимаются пальцы в подлокотники кресла, и ощущение ужаса и естественности (они — такие же люди!) не отпускает, чтобы разрядиться финальным аккордом, сакральным в своей отчужденности от реальности и профанным по отношению к «признанным» таинствам:
Оботри говорит она
Он достает полотенце и начинает промакивать
пылкую усеченность женщины
Теперь там — взглядом она приглашает его к себе вниз
откуда еще сквозит
слабеющий дух
возвышенных достижений
Кроткер ложится
пальцами раздвигает складки
зрит ее темноту
СЛУШАЕТ ШОРОХ
В РЕПРОДУКТОРЕ ЛИДКИ
«Ростовский текст» Виктора Петрова
Увлекаясь в последние годы журнально-газетными публикациями, мы упускаем
(тем самым обедняя) такую грань «Литобоза», как обзор
книг, тогда как в первые годы существования рубрики
немалая часть разборов посвящалась книжным новинкам. Тем временем на
редакционную почту приходит немало заслуживающих внимания изданий… О некоторых из них — наши сегодняшние заметки.
«Болевой порог» Виктора Петрова (М.: Издание журнала «Юность», 2014) — книга,
тождественная названию. Филигранно работая над техникой, автор создает
лирические описания, которых действительно много: они соседствуют с ощущениями
(есть и полностью лирические тексты), что позволяет увидеть родственность в
поэтике Петрова со стихами, например, Твардовского (не берусь, конечно,
сравнивать).
Нередко стихи Петрова публицистичны (полагаю, в этом он
следует поколению шестидесятников, в первую очередь, Евтушенко; такие стихи —
лично подмечено — отлично воспринимаются на слух), некоторые их них посвящены
миазмам настоящего и прошлого (вот вам и болевой порог — до какой степени душа
способна впустить в себя окружающее, чтобы не нанести незаживающий рубец на
сердце?). Немало описаний, пейзажных особенностей Ростова-на-Дону, в котором и живет автор. В текстах Виктора Петрова можно
отыскать отголоски локального текста, в нашем случае, ростовского, когда
художественно осмысляется и преломляется в авторском восприятии (мне кажется
наиболее продуктивным выделение локальных текстов в спайке с биографическим
компонентом) и топографическая, и духовная действительности. Вот некоторые
характерные примеры:
Ростовский Шанхай прилепился к булыжному
спуску…
Ветер шел вразвалку вдоль тюряги,
Лаяли собаки за стеной.
Горе горькое — поэты ли, бродяги? —
Шли по Горького — не по Сенной.
Спуск булыжный асфальтом закатан:
Воз за возом, лишь скрипы возов.
И прощальное знамя заката
Опустил над затоном Азов.
Полагаю, если выискать еще больше «ростовских» стихотворений в корпусе текстов автора, город предстанет перед нами: отразится, воссоздастся, — проявится, как фотография. Вот она — альтернатива краеведческому канону. Творческая.
Исписывайте страницы!
Разностилевое владение формой Кирилла Ковальджи — секрет Полишинеля. В новую книгу поэта, отмечающего в начале 2015 года 85-летие, под названием «Сонеты» (М.: Союз писателей Москвы, 2014) вошли, соответственно, сонеты разных лет. Временной диапазон текстов впечатляющ: от созданных в юношеском возрасте до написанных в последнее время. Юношеский максимализм семнадцатилетнего поэта отчасти умиляет:
Исписываю первую страницу.
За нею много чистых. Сколько их!
На белом фоне нет стихов моих,
Но знаю, что они должны родиться.
Но наивность оказалась не спонтанной; годы и мириады текстов подтвердили
право этих строк на существование. Лирический посыл
студенческих стихов («Ну а сердце?.. Лучше о рябине /
Спойте песню, только о причине / Ничего не спрашивайте вы») сменяется
мудростью пожившего человека («Когда, дрожа, слились во мраке двое — / Взойти
звезде в утробной темноте. / Стремится материнство мировое /
К единству в бесконечной полноте»).
В этой оппозиции и кроется главная прелесть сборника — читателю наглядно
демонстрируется творческий путь автора, взросление, которое куда красноречивее
ответов на вопросы на творческих вечерах и советов молодым писателям. Ответ
наивен, вечен и прост (но для многих «хотящих» невозможен в силу необходимости
упорного и многолетнего труда!): исписывайте страницы!
P. S. На Форуме молодых писателей этого года (прошедшего, как известно в
«Не-Липках», «Звенигородском
РАН») Кирилл Ковальджи спросил меня: удался ли
представленный и венчающий небольшой сборник венок сонетов. Отвечаю с
журнальных страниц: «Удался». Но — в гармонии с другими сонетами, создавшими
единственность стиля/текста и преемственность формы. Хотя преемственность,
конечно, уходит корнями во времена оны.