Стихотворения
Опубликовано в журнале Дети Ра, номер 3, 2013
«Литературная гостиная» на карте генеральной
Римма КАЗАКОВА
ТРИ НОЧНЫХ ПЛАЧА
* * *
Мальчишки, смотрите, вчерашние девочки,
подросточки — бантики, белые маечки —
идут, повзрослевшие, похудевшие…
Ого, вы как будто взволнованы, мальчики?
Ведь были — галчата, дурнушки, веснушчаты,
косички-метелки… А нынче-то, нынче-то!
Как многоступенчато косы закручены!
И — снегом в горах — ослепительно личико.
Рождается женщина. И без старания —
одним поворотом, движением, поступью
мужскому, всесильному, мстит за страдания,
которые выстрадать выпадет после ей.
О, будут еще ее губы искусаны,
и будут еще ее руки заломлены
за этот короткий полет безыскусственный,
за то, что сейчас золотится соломинкой.
За все ей платить, тяжело и возвышенно,
за все, чем сейчас так нетронуто светится,
в тот час, когда шлепнется спелою вишенкой
дитя в материнский подол человечества.
Так будь же мужчиной, и в пору черемухи,
когда ничего еще толком не начато,
мальчишка, смирись, поступай в подчиненные,
побегай, побегай у девочки в мальчиках!
* * *
Я думала: найду, верну
то, что мне юность дать забыла,
а лишь в напрасную войну
ввергала все, что миром было.
Я думала: вступаю в бой,
полна решимости и воли,
а только прибавляла боль
к еще не отболевшей боли.
* * *
Храни меня, прошедшая любовь,
во благо обрати мой горький опыт,
от нежности храни, которой топят
и обращают в нищих и рабов.
Храни меня всей памятью моей.
Не дай застыть с протянутой рукою.
Скажи, неужто, испытав такое,
мы все же не становимся мудрей?
Храни от веры, страстной и слепой,
в то, что случайность обернется вечным.
…А встречный остается только встречным,
не встреченным, собой, а не судьбой.
Храни меня, прошедшая любовь,
храни! — как заклинанье повторяю.
Пусть снова, как тебя, все потеряю,
но не успеет стать всесильной боль.
Храни до той, что может в миг любой
произойти, последней-первой встречи,
до тех небес, что не согнут мне плечи,
храни меня, прошедшая любовь.
До музыки, свободной как прибой,
без томной канители патефонной,
до той руки, надежной, путеводной,
храни меня, прошедшая любовь.
До той тропы, оставленной тобой,
где безысходно прозябала я лишь,
где ты себя живой любовью явишь,
храни меня, прошедшая любовь.
* * *
Все говорят, что ты упрям и груб —
мужик, мол, от подметок до прически!
А мне не оторвать горящих губ
от губ твоих, насмешливых и жестких.
Пускай других разит субтильный шик
и жиденькая сладость лимонада…
Да, грубый.
Да, упрямый.
Да, мужик!
Мужик, мужик…
А что мне, бабу надо?!
Три ночных плача
1
В тихом, спокойном домашнем тепле
эти досадные
первые слезы мои о тебе,
первые самые.
Не вытираю, покорна судьбе,
глупая, слабая, —
первая в жизни тоска по тебе,
первая самая.
Что я могу? В мирозданье, в толпе
день дорисовываю
плачем глухим по тебе, по тебе
ночью бессонною.
Плачу, что чувству-ребенку не лгу,
как Богородица,
плачу, что жить без тебя не могу,
а ведь приходится.
А ведь придется… И к этой тропе,
будто посредники —
первые слезы мои о тебе,
первые слезы мои о тебе…
Или — последние?..
2
Пока еще не врем
запутанно и грубо,
давай с тобой умрем,
хотя бы друг для друга.
Пока еще не ложь:
фантазия, не боле!
Пока еще на грош
не накопилось боли.
Пока еще глаза
беспомощно медовы.
Пока еще нельзя
на свете без Мадонны.
Пока еще, как гость,
ты добр и осторожен…
Пока еще поврозь,
хоть как-нибудь, да сможем!..
3
Нет вопроса: быть — не быть?
Плохо одинаково.
Не успела полюбить,
а уже оплакала.
Предрассветный час. Ты спишь.
Свет в окне заплатами.
И не знаешь, что лежишь
мною весь заплаканный.
Не боялась ничего,
в пекло лезла радостно!
Отчего же, отчего
с плачем —
прочь от празднества?
Век куда хотела, шла,
что хотела, брякала.
Отчего ж — едва нашла,
а уже оплакала?
Мужики или сыны,
жаль, доходит поздненько:
если нет чему цены,
так уж этим слезонькам.
За окном, во тьме ночной —
дождь черненый, лаковый
над большой землей родной,
как и ты, оплаканной.
Эти слезы — не беда!
Слабая и сильная,
эта чистая вода —
как купель крестильная.
Я люблю тебя! Живи
под любыми флагами,
горечью моей любви
наперед оплаканный.
* * *
«Умом Россию не понять».
Ф. Тютчев
Для России нехитрым был выбор.
или — прочь отошел,
или — выпил…
Ну и правильно,
коль разобраться!
То горчим на устах,
то торчим на постах
и то славу куем,
то — богатство.
У России все — так,
через шляпу
Ни Америку к нам,
ни Европу
не приладить.
Трясет — не дай боже!
Нас умом не понять.
А какую-то мать
понимать и не надо, похоже.
Не измерить нас общим аршином
на просторе, пока что обширном.
Все нас губит —
никак не погубит!
Кто-то все же поймет
наш неровный полет —
тот, кто верит, однако,
и любит.
* * *
У стены лежит старуха:
сердце ли, усталость?
Жить ей не хватает духа?
Или — годы, старость?
Поослабли наши узы,
нет тепла в народе.
Как какие-то французы,
мимо мы проходим.
И в просторах обозримых —
холод без предела.
Неужели чертов рынок
это все наделал?
В переходах тянут дети:
«Есть хочу. Подайте!»
Что стряслось на белом свете?
Люди, отгадайте!
Но таит отгадку город.
Лишь вранье — на вынос!
То ли вправду это — голод,
то ли просто бизнес.
И жалеть я разучаюсь,
фактор неуместный.
И помалу превращаюсь
в часть картинки мерзкой.
Наступил медведь на ухо.
И на сердце, вроде…
На земле лежит старуха.
Мимо жизнь проходит.
Бьют кремлевские куранты.
Шторм качает сушу.
А слепые музыканты
Все терзают душу.
«Литературная гостиная», № 1 (17), 2007 г.; № 8 (27), 2007 г.
Римма Казакова (1932–2008) — русская советская поэтесса, автор многих популярных песен. В 1959 году Казакова была принята в Союз писателей СССР. В 1964 году окончила Высшие литературные курсы при Союзе писателей. В 1976-1981 годах — секретарь правления Союза писателей СССР. Позже была избрана первым секретарем Союза писателей Москвы, которым являлась до конца жизни. Автор многих книг и публикаций.