Опубликовано в журнале Дети Ра, номер 8, 2012
Наталия Лихтенфельд. «В точке параллелей». — М.: «Вест-Консалтинг», 2012
Наталия Лихтенфельд (известная читателю, в первую очередь, как критик) поэт — необычный для нашего уха (и слуха), в творчестве которой объединились традиции русской поэтической школы и европейского уклада жизни. С 1992 года Наталия Лихтенфельд живет и работает в Германии, и так совпало, что в далеком 1992 году, на пороге перемен (в сознании, литературе, жизни), вышел в свет ее первый стихотворный сборник «Прощай, Шахин-Шах». Одновременно — это было прощанием с Россией и, отчасти, с русским менталитетом.
«В точке параллелей» — вторая книга Наталии Лихтенфельд, выпущенная спустя двадцать лет после дебюта. Столь долгое молчание, учитывая активное участие в литпроцессе — пробуждает естественный интерес. Первая книга после двадцати лет тишины Марины Кудимовой получила название «Черед» (ассоциация очевидна — пришел черед и стихам, и поэту); первая книга после аналогичного перерыва Наталии Лихтенфельд — «В точке параллелей». Между Россией и Германией, между читателем и писателем, между поэтом и — критиком.
Ильзочки с палочками Коха
Мучили меня
Туберкулезным кашлем
В мое лицо
А ты Спаситель
Отводил глаза
В сторону
Или говорил им:
Кашляйте громче
У нее иммунитет
Это не только о болезни человеческого организма, это — о болезни всех нас, болезни, проникшей в общество и — то ли воспитавшего в себе иммунитет, то ли — держащегося на волоске. И тогда кашель может стать «последней каплей» на весах жизни/смерти — или шагом к выживанию (а одновременно очерствению, поскольку любой иммунитет что-то убивает внутри). Эти последние строки: «Кашляйте громче / У нее иммунитет» могут стать эпиграфом к российской жизни в 90-е и, возможно, в 2000-е (беря за скобки советское прошлое, к которому, по хорошему, нужен совершенно иной, нежели диктуемый телевидением и прессой, подход). И все-таки немало стихотворений, наполненных немецким порядком в организации предложений (здесь, впрочем, дает о себе знать взгляд лингвиста), немецкими приметами времени и места, но русским духом. Поэзия Лихтенфельд не изобилует традиционными поэтизмами и поэтическими приемами. Здесь нет многоуровневых метафор и россыпи неожиданных эпитетов, стихи Наталии Лихтенфельд написаны простым, понятным языком (как тут не вспомнить Твардовского!). Это, впрочем, не стоит считать недостатком — поэтический словарь позднего Георгия Иванова составляет минимум слов, но он берет не чем-то внешним, а подтекстом.
Полтергейст
Швырялся посудой
Ломал замки
Подменял ключи
<…>
А намаявшись за день
Он спал у меня в ногах
Обнимая лапкой
Лексико-поэтический минимализм (или это — строгость?) лирики Наталии Лихтенфельд искупается четкой организованностью текста, некоторой отстраненностью от собственно поэзии, но обостренным вниманием к слову и предложению. Но вот какое дело — в этом переплетении скупости и организованности пробивается голос самой Наталии — не похожий на другие, располагающий к себе, но не сразу. Здесь опять же уместна аналогия с Мариной Кудимовой, чья поэзия поначалу отталкивает читателя (прав Евтушенко: Кудимову читать — свой мозг перепахивать). Но лишь вчитавшись, впустив в себя лабиринты слов и подсмыслов (порой эпохообразующих), понимаешь истинную глубину и душевные метания лирического героя/героини.
В стихах Наталии Лихтенфельд переусложненностей нет, и они не отталкивают от себя случайного читателя, но все-таки рассчитаны на то, чтобы вчитаться. Только при выполнении этого условия они — оживут. Ощутимая прозаизация текста — сродни фундаменту. Построить дом — задача читателя.
Окрасить стены замкнутых квартир
Я захочу, да с красками морока.
Благословлю себя на этот мир
Лиловым цветом Врубеля и Блока.
О поэзии Наталии Лихтенфельд говорить трудно (при этом интерес к ее творчеству, на мой взгляд, имеет место быть). Читая ее поэтические журнальные публикации, мне не раз и не два хотелось включить имя Лихтенфельд в рамки обзоров, но что-то все время останавливало. То ли я не мог найти подходящих слов, то ли мне чего-то не хватало в ее словах. Да и сейчас, завершая рецензию, я не могу отделаться от мысли — возможно, я не смог прочесть предложенный Наталией Лихтенфельд поэтический код, а возможно, в поэтических строках не хватало чего-то, что отпустило бы слова в свободный полет.
А может, этого и не должно быть. Может быть, поэзия критика становится сродни критической статье, только разбирается не чья-то книжка, а собственная душа. Пожалуй, эти слова на сегодня — самые точные.
Владимир КОРКУНОВ