Опубликовано в журнале Дети Ра, номер 6, 2012
Рецензии
Александр Трунин. «Отава августа». — М., «Вест-Консалтинг», 2012
Александр Трунин родился в 1954 году в селе Кольцово Калужской области. Окончил русское отделение филологического факультета МГУ. Стихи публиковались в журналах «Волга», «Дружба народов», «Новый мир», «Дети Ра», альманахах «Истоки», «Продолжение», коллективном сборнике «У четырех ветров». Автор книги стихов «Клевер поднебесный». Живет в Калуге. Член Союза российских писателей.
Новая книга поэта — о любви. Хотя само слово встречается в сборнике не часто, все стихи, тем не менее, проникнуты любовью, как это ни банально звучит, к жизни и Родине. Понятия часто забываемые, тема не модная. Трунин напоминает художника-пейзажиста, наполненного красками лета и осени, зимы и весны. Но тона, скорее, несколько приглушенные, при рассмотрении их возникают умиротворенность и легкая грусть:
Вода осенняя прозрачна,
течет река, глубин не пряча.
И убегают вдоль реки
любви печальные обрывы,
забвенья желтые пески
да стойкие кривые ивы.
Трунин — вестник тишины. Исходящий от его стихов белый свет расслабляет; спокойная, созерцательная, без щемящего патологического надрыва поэзия сборника «Отава августа», заставляет удивляться тому, что творчество может быть в наше время таким позитивным, что не каждый автор выплескивает на бумагу пережитые страдания, психотерапируя самого себя, погружая в бездну отчаяния и сочувствия ошарашенного бедой читателя. От небольшой книжки со светлой обложкой исходит приятная теплая аура, как и от пахнущего травой и деревней названия:
…Крадется дождик воровато,
Листва осенняя примята.
Толпятся поздние опята —
угомонились грибники.
А я сегодня бескорыстен,
искателю свободных истин
ловить удачу не с руки.
Незримой поражен опалой,
слегка промокший и усталый,
довольствуясь надеждой малой,
лесному радуюсь родству.
Никем другим уже не стану.
Я просто вышел на поляну
и в небо заново расту.
Первое, что приходит на ум после прочтения книги — это то, что в ней нет ни строчки о Боге, а, по сути, вся она религиозна. От живого источника поэзии наполняешься светом, любовью и добротой — всем тем, что исходит от Слова, взятого свыше. Поэтому и вспоминается самое родное для каждого человека, живущего в России — деревня как кормилица и первоисточник Родины, русской жизни. Вспоминается Фет с «весенним дождем» и липами, от которых «душистым медом тянет», Рубцов с его неугасающей горящей «звездой полей», деревьями, лошадьми на мосту; Есенин с «восходом солнца» или с его ночью, когда «тихо дремлет река». В поэзии Трунина, выросшей на классических традициях, природа улыбается даже там, где дело касается неласкового февраля.
В последних числах февраля
шиповник гол, колюч и розов.
Уже почуяла земля
Движение к дождям и грозам.
Светлы и близки небеса.
И облака телесно-теплы.
Веселый мастер расписал
огнями солнечными стекла.
Растет неспешный разговор
сквозь время пролитое наше.
И нами полнится простор,
как будто жемчугами чаша.
Весь поэтический настрой души автора подводит читателя незаметно к слову «смирение» — высшей благодати Бога, главному в православной вере: здесь речь идет не о том смирении, чтобы по-толстовски подставить левую щеку, когда бьют по правой, а о приобретенной мудрости в процессе жизни, об умении прощать.
Виктор Астафьев, рассуждая о поэзии, говорил, что человек, способный ожесточаться, не должен браться за литературу, потому что русская литература в большом своем проявлении всегда была мироподобной. Именно такую элегическую непретенциозную мудрость наблюдаем мы в поэзии Трунина. Ведь прощение и смирение — это всегда заработанные в боях с жизнью результаты.
Книга очень музыкальна. Если стихи Александра Трунина сопровождать «Временами года» Чайковского, то можно, сидя в кресле, наслаждаться уютом, представляя облака («Два белых облака плывут в согласии с ветром небесным»), сенокос или деревенский дом («Где-то пахнет с утра сенокосами / и бывает, словно во сне, — / коридорчик с желтыми осами / на сквозистом его окне»), или «голубое небо из легких полукружий».
Чувство Родины — главное и основное чувство, определяющее лейтмотив книги, помогает поэту решать вопрос «Кто я? Раб или хозяин / в этом гибнущем саду?». Программное стихотворение, в котором единственный раз только упоминается о тоске, помещено символично на обратной стороне обложки. Ощущая себя в «гибнущем саду» России, нельзя не заметить, что Россия для автора — основа его жизни и музы.
Наталия ЛИХТЕНФЕЛЬД