Рассказ
Опубликовано в журнале Дети Ра, номер 12, 2012
Проза
Игорь ХАРИЧЕВ
ПРАВДА ОЩУЩИЗМА
Рождение ощущизма
Рассказ изобретателя
Меня давно просили поведать, как появилось то изобретение, которое коренным образом изменило жизнь в масштабах нашей планеты. Но у меня не было времени. Вы, надеюсь, понимаете, как трудно руководить большой бурно развивающейся корпорацией, открывшей отделения в большинстве стран мира, занимающейся производством широкой гаммы принципиально новой продукции. Теперь структуры выстроены, работают надежно и эффективно. Я могу немного передохнуть. И найти время для рассказа.
Все началось десять лет назад. И знаете с чего? С творожных сырков. Да, представьте себе, изобретение, изменившее мир, давшее начало ощущизму, породили глазированные творожные сырки. Ну, и… моя голова.
Почему сырки? Дело в том, что мой сын покинул тогда Россию и обосновался в очень далекой стране — Новой Зеландии. Там было все, что нужно для достойной жизни: приветливые люди, хорошие порядки, прекрасные окружающие пейзажи, экологически чистая еда. Но там не было одной малости: глазированных творожных сырков, которые мой сын любил с детства.
Мы с ним часто общались по скайпу, и он говорил мне о своей тоске по творожным сыркам. И в один день я спросил себя: «Почему я могу передать свои мысли, свое изображение, свой голос, а творожный сырок — не могу?» Мечта о телепортации — старая мечта человечества. Поначалу я думал о том, как сделать ее реальной. Хотя бы для творожных сырков. Позже возникла другая мысль: а что, если для начала научиться передавать ощущения в режиме онлайн? Скажем, я ем творожный сырок, а все остальные, кто получают мои ощущения, чувствуют все то, что чувствую я. До мельчайших нюансов. Тотчас я понял, что если эти ощущения удастся передавать в режиме онлайн, их можно, кроме того, записать, и тогда каждый, кто пожелает, воспроизведет их тогда, когда ему захочется, и там, где ему удобно. Это казалось перспективным.
Я активно взялся за работу. Не выходил из лаборатории по несколько дней. Прежде всего требовалось выяснить, как мы получаем ощущения? Разумеется, сигналы от органов чувств поступают в мозг. Это известно давным-давно. Однако я должен был узнать, в какие области мозга приходят сигналы от конкретных органов чувств и каковы эти сигналы? Как они связаны с конкретными ощущениями? Это заняло около двух лет. По их прошествии я детально разобрался в том, какие сигналы возникают в органах чувств, каким образом попадают в определенные области мозга, создавая те или иные ощущения. Теперь можно было приступать к созданию экспериментальной установки.
Еще через год я создал ее. И тотчас вызвал сына. Он прилетел в Москву, приехал ко мне в лабораторию. Я усадил его в соседней комнате, надел на голову принимающий шлем, а сам с передающим шлемом устроился за стенкой и начал есть глазированный творожный сырок. Свежий, вкусный, купленный незадолго до того. Я съел его с огромным удовольствием. А потом пошел к сыну.
— Как? — небрежно поинтересовался я.
— Грандиозно, — с восхищением проговорил он. — Как будто я съел его сам. Как тебе это удалось?
Я снисходительно улыбнулся:
— Три года неустанной работы.
— Три года… — задумчиво повторил он. — Это интересно, даже потрясающе — то, что ты придумал. Только зачем?
— Ничего ты не понял, — спокойно проговорил я.
Мне уже было понятно: так можно наслаждаться любой едой. И при этом не получать лишних калорий. Человек наслаждается, а ни единой калории! Наслаждайся сколько хочешь. Чем хочешь. И где хочешь. Без малейшего ущерба для фигуры. Мечта гурмана. Я уже задумал создать библиотеку ощущений от употребления самых разных блюд всех кухонь мира. Кстати, недавно я завершил осуществление этой мечты. Столько лет на это ушло. Зато теперь каждый может использовать содержащиеся в кулинарной библиотеке десятки тысяч записей ощущений, чтобы ознакомиться с разными кухнями и самыми экзотическими блюдами. Рай для истинных ценителей изысканной еды, любителей экзотических блюд. И поваров, которые хотят добиться полной адекватности своей продукции.
Успешная работа экспериментального образца требовала дальнейших шагов. Я не стал создавать предприятие в России. Зачем мне лишние проблемы? Там, если ты создал успешное предприятие и у тебя нет «крыши», то есть каких-то значительных людей в правоохранительных органах, его отнимут в два счета, а будешь сопротивляться, окажешься на долгие годы в тюрьме. А крыше надо платить, и немало. К тому же и она не дает полной гарантии — те, кто позарились на твое предприятие, могут оказаться сильнее найденной тобою «крыши». Я об этом знаю не понаслышке. Один мой приятель отдал две фирмы. За так. Одну — в середине девяностых, бандитам. После того, как ему взорвали машину, он понял, что лучше уступить. А вторую фирму отняли милиционеры. Он подписал документы на передачу после того, как просидел полтора года под следствием. Так что в третью созданную им фирму он нашел в качестве своего заместителя жену полковника ФСБ. Она ничего не делает, только зарплату получает. Но если появляются проблемы, активность начинает проявлять ее муж. Другому знакомому повезло меньше: едва он наладил свое дело, появился генерал МВД, который сообщил, что выходит на пенсию, и ему нужна обеспеченная старость. Так что мой знакомый должен решить, уступить свое дело мирно или заиметь проблемы. Знакомый после долгих колебаний выбрал второе. И вскоре его убили. Что касается меня, то я занимался наукой. Там царили схожие порядки. Получая грант на исследовательскую деятельность, я должен был вернуть чиновникам сначала пятьдесят процентов, а потом — семьдесят от выделенных средств. А на оставшиеся деньги выполнить заявленную работу. Вот почему я в качестве альтернативы наладил контакт с американскими коллегами, и часть исследований, которыми занимался прежде, проводил в США. Меня там хорошо знали в двух университетах.
В общем, я перебрался в Соединенные Штаты. Что ни говори, а бизнесом лучше всего заниматься там — никаких препятствий, полное содействие во всем. Гораздо больше шансов найти инвесторов. И, самое главное, намного проще воплотить новаторскую идею в нечто реальное. Это давняя трагедия русских изобретателей — а я считаю себя русским, хотя у меня еврейские корни — изобретая что-то принципиально новое, они редко могли запустить в производство свое детище на родине.
Место для осуществления своих планов я выбрал самое подходящее — Силиконовую долину. Но в этом была печальная ирония. Представьте себе — я уехал от того, что породило мою идею и вызвало появление моего устройства: глазированных творожных сырков. Разумеется, в Америке их можно найти, но там они дрянные. Такие вкусные, как в России, бывают только в странах Балтии. Однако я вынужден был чем-то жертвовать на пути к успеху.
Демонстрационный экземпляр оборудования был готов через пять месяцев. К этому моменту я уже понимал, что мое устройство позволяет все, что может захотеть человек. Не только насладиться любой едой, но и попробовать, что испытывают любители экстремальных развлечений — горнолыжники, дайверы, парашютисты; как это — испытывать самолеты или погружаться на дно морское, лететь в космос. Именно это привлекло инвесторов. Богатые перспективы. Я передавал им ощущения от дегустации некоторых блюд, от употребления хорошего виски, а потом, пользуясь произведенным эффектом, рассказывал об открывающихся возможностях.
— Господи! Это невероятно!.. — слышал я. Разумеется, звучавшее по-английски. — Трудно поверить… Думаю, ваше изобретение будет иметь успех.
— А представьте себе, какой интерес вызовут, скажем, ощущения военного, участвующего в боевых действиях, или астронавта, совершающего выход на поверхность Марса, — тут же говорил я. — А разве не любопытно испытать то, что ощущают представители опасных профессий; спортсмены, устанавливающие рекорды; выдающиеся артисты, играющие свои лучшие роли?
— Думаю, вы правы…
Я видел, как зажигались глаза потенциального инвестора. И самозабвенно продолжал:
— А ощущения, которые испытывает поднявшийся на самую высокую вершину альпинист? Или спустившийся в самую глубокую пещеру спелеолог? Можно записать любые ощущения. Нужны только деньги. И время. Но потом эти записи можно предложить потребителям. И те купят их. Потому что чужые ощущения интереснее, ярче книг и фильмов.
Мои речи после того, что человек успел почувствовать действие устройства, прекрасно убеждали. Мне удалось получить достаточно средств, чтобы существенно расширить мою лабораторию, нанять сотрудников, а главное — открыть производство в Китае. Так возникла самая крупная сейчас на Земле корпорация «Sensations».
Устройство было доработано и производилось крупными партиями. Мои инженеры продолжали работать над его совершенствованием. Но я полностью переключился на другое. Поскольку понимал, что главное теперь — создание коллекции ощущений. И чем богаче она будет, разнообразнее, тем больше шансов на успех. Вот на что я потратил следующие три года. Но в итоге не только прочно встала на ноги корпорация «Sensations», в итоге родилось новое направление: ощущизм. Жизнь ощущениями. Чужими. Самыми разными. Непременно яркими. Ощущизм — это получение необычных ощущений без риска для жизни и здоровья. Без траты времени на получение навыков или оттачивание мастерства. Без траты денег на далекие поездки или дорогое оборудование. И это, помимо прочего, способ существования. Гурманы без конца наслаждаются ощущениями от поглощения изысканных или экзотических блюд. Трусливые, но любопытные люди — ощущениями от опасных путешествий или рискованных авантюр. Ощущения каскадеров, совершающих феерические трюки, экстремальных спортсменов и путешественников, рискующих жизнью, летчиков‑испытателей, осваивающих новые самолеты, подводников, совершающих рекордные погружения — все стало доступно. Мужчина может познакомиться с ощущениями женщины, а женщина — мужчины. Особые ценители могут испытать ощущения приговоренного к смерти в момент казни. Между нами, и ощущения, которые испытывают представители противоположного пола, особенно во время полового сношения, и ощущения умирающего преступника сразу привлекли очень многих. И продолжают привлекать. Такова природа людей. Но и все остальное тоже находит своих потребителей.
Чужые ощущения оказались полезны не только для развлечения: они помогают врачам лучше понять, что и как болит у их пациентов, судьям — действительно ли подсудимый говорит правду, а осужденный испытывает деятельное раскаяние, учителям — насколько разобрался в материале ученик, инженерам — удобно ли работать на придуманном ими устройстве или оборудовании, избирателям — чем на самом деле движим политик. В итоге повысилась эффективность здравоохранения, судопроизводства, образования, инженерного дела, политической системы. Чужые ощущения помогают супругам лучше понять друг друга. В итоге уменьшилось число разводов.
Благодаря ощущизму наш мир стал добрее. В самом деле, если вы можете ощутить все то, что ощущают самые богатые люди Земли, платя при этом совсем другие деньги за какие-то вещи или удовольствия, вы не станете завидовать им, чувствовать себя обойденными или, что еще хуже, неудачниками. Вас никогда не заразит ненависть, если вы получите возможность разобраться в ощущениях человека с другими взглядами. Ощущения жертвы, прочувствованные преступником в качестве наказания, заставляют его навсегда отказаться от насилия.
Ощущизм быстро распространился по Земле. Что может быть проще: купил специальный шлем, оплатил получение по Интернету интересующих ощущений, и наслаждайся. Надоело, скачивай другие ощущения из тех сотен тысяч, которые есть. Студии по созданию записей ощущений появились в большом количестве. Я специально не патентовал этот вид деятельности. Мне хотелось, чтобы так и было — обилие создающих записи и, соответственно, обилие самих записей. Зато производством шлемов, — принимающих, передающих, — занимались и по сей день занимаются только предприятия корпорации «Sensations».
Записи ощущений становились все более яркими, увлекательными. Киностудии мира, вслед за киностудиями нашей корпорации, полностью перешли на фильмы, воплощающие сюжет через последовательность ощущений. Зритель стал действующим лицом кинофильмов. Он получал ощущения главного героя или нескольких героев. То есть, и в кино ощущения взяли верх. Как и в телевидении, где главными стали ощущения участников и очевидцев происшествий. Не мне вам рассказывать, сколь достоверно воспринимаются такие фильмы и репортажи с места событий. По сути, человек получил возможность проживать много жизней. Ведь когда мы получаем чужие ощущения, связанные с какими-то событиями или действиями, мы не только превращаемся в соучастников чужой жизни, мы на время становимся другими людьми.
Весь мир теперь живет чужыми ощущениями. Они становятся все разнообразнее, ярче. Где предел? Не знаю. Человек ненасытен по своей природе. Во всем. Наверно, в будущем появится еще что-то. Не берусь предугадывать. Но на ближайшие десять-двадцать лет ощущизм будет определять нашу жизнь. Его потенциал еще далек от исчерпания. Так что мне рано уходить на покой. К тому же я — человек дела. Праздность для меня мучительна. Я хотел бы трудиться до последнего дня.
Меня часто сравнивают со Стивом Джобсом и Биллом Гейтсом. И даже ставят выше их. Что я могу сказать по этому поводу?.. Не мое дело — давать оценки самому себе. Но, кажется, кое-что стоящее у меня в этой жизни получилось. Ну, а мой сын возглавляет сейчас отделение корпорации «Sensations» в России. Жизнь там более-менее наладилась. А глазированные творожные сырки — по-прежнему вкусные.
Тупик ощущизма
Рассказ антиощущенца
Чужие ощущения — вещь крайне увлекательная. А те, которые получены в необычных обстоятельствах или во время опасных событий, захватывают полностью. Неудивительно, что люди подсаживаются на них, как прежде подсаживались на наркотик. Я тоже прошел через это.
Настырная реклама сделала свое дело — я зашел в магазин и попробовал воспринять чужие ощущения, используя демонстрационный шлем. Снял его я только после того, как продавец принялся тормошить меня со словами: «Простите, но здесь еще есть покупатели». Попробовав, я тотчас занял денег, купил шлем. И превратился в ощущенца. Я бросился в чужие ощущения, как бросаются в водную стихию жарким днем. Я реально ушел в иные миры. Потому что каждый раз, включая новую запись ощущений, я становился другим человеком. Влезал в чужую шкуру. Жил чужой жизнью.
Ощущизмом захватил меня — я тратил на него все свободное время. Я перестал встречаться со своей девушкой. Ни единой минуты не хотелось тратить на посторонние дела. Она звонила мне, а я не слышал айфона, потому что другие звуки вбирали мои уши. Потом она приезжала ко мне, но я не открыл дверь, потому что дверной звонок впустую потревожил тишину за пределами шлема.
Через неделю она подстерегла меня у двери в мою квартиру, когда я возвращался с работы.
— Ты завел себе другую подругу? — сходу спросила она. Лицо у нее было строгое, решительное.
— Нет, — удивленно ответил я. — С чего ты решила?
— Ты не отвечаешь на телефонные звонки, не открываешь дверь! Что еще я должна была подумать?!
Вяло усмехнувшись, я открыл дверь, показал ей рукой: заходи. Я сразу провел ее туда, где проводил большую часть домашнего времени, усадил в кресло. Ее лицо источало недоумение — что я хочу от нее?
— Здесь мое новое увлечение, — пояснил я и протянул ей шлем. — Надень.
— Зачем?
— Затем, чтобы понять, почему я не отвечал на звонки.
Моя подруга надела шлем, и я включил запись ощущений известного артиста, играющего главную роль в новой версии фильма «Титаник». Лиза так и не сняла шлем до конца фильма, а это целых три часа. Я не стал ее тревожить, мне хотелось, чтобы она прочувствовала то удивительное наслаждение, которое дают чужые ощущения.
Когда Лиза сняла шлем, вид у нее был несколько растерянный.
— Видишь, как это увлекает, — усмехнувшись, проговорил я. — Стоит надеть шлем, и ты выпадаешь из текущей жизни. Тут уж не до звонков по айфону и в дверь.
Она помолчала некоторое время, а потом спросила:
— А запись ощущений… главной героини есть?
— Такая запись есть. Но я ее не покупал.
Она медленно кивнула.
— Прости, что я надолго исчез. Только сейчас я понял, что мы с тобой давно не занимались сексом. Идем. — Я взял ее за руку, потянул, увлекая за собой в соседнюю комнату, где была спальня.
Заниматься сексом не менее приятно, чем вкушать чужые ощущения. Хотя, погружаясь в последние, напрочь забываешь о сексуальных желаниях.
Теперь я старался не забывать о Лизе, и поскольку она перестала отвечать на телефонные звонки в нерабочее время, я позвонил ей на работу — в отличие от меня, лишенного права заниматься личными делами, пока я пребывал в офисе, она, будучи бухгалтером небольшой фирмы, не отключала телефон в рабочие часы.
— Сначала я пропал. А теперь ты пропала, — посетовал я.
— Понимаешь… я тоже купила шлем, — невозмутимо сообщила она.
— Вот как? Это хорошо. Но нам не стоит забывать друг о друге.
— Да, — рассеянно подтвердила она.
— Может, встретимся вечером?
— Давай, — без всякого энтузиазма согласилась она.
Мы встретились у нее и занимались сексом. Но сразу после этого она ушла в другую комнату. Минут через десять я решил посмотреть, чем она занята, и обнаружил ее на диване — она сидела голая со шлемом на голове. Я сел рядом, обнял ее.
— Не мешай, — с досадой проговорила она.
— Может, продолжим? — предложил я.
Лиза не услышала моих слов — ее слуховые рецепторы воспринимали совсем другие звуки. Я предпочел оставить ее в покое.
Утром я поинтересовался:
— Что ты вчера воспринимала с таким увлечением?
Она ответила не сразу, будто решала, стоит мне сказать или нет?
— Ощущения женщины, оказавшейся ночью в доме с привидениями.
Я опешил.
— Это… интересно?
— По-моему, да…
Так я потерял ее. После еще одного раза мы перестали встречаться. Нас ничто более не объединяло. Она полюбила совсем другие ощущения. Ей нравились всякие ужасы: ощущения приговоренных к смерти, умирающих от болезней, преследуемых маньяками. Я не мог одобрить такой выбор. Это полная глупость. Жизнь и так полна трудностей, зачем добавлять отрицательных эмоций? Это был чуждый для меня взгляд на мир. Но выявился он только благодаря ощущизму.
Я отстранился от прошлого. Теперь для меня не существовало ничего, кроме чужых ощущений. Я вбирал их подобно губке. Жаль, что приходилось отвлекаться на работу и на сон. Это была данность, с которой приходилось считаться. Но если бы записи ощущений длились дольше, я бы потерял работу. И уж, конечно, забыл бы про сон. Трудно контролировать время, когда поглощаешь чужые ощущения.
Так я жил, не думая о будущем, теряя дни, месяцы, годы. Мне было не до того. Как и большинству тех, кто живет на Земле. Но в какой-то момент я вдруг споткнулся. Я пресытился ощущениями, которые испытывали другие люди. Наступил момент, когда я начал совершать странные поступки. Я не помчался домой с работы — свернул с привычного маршрута и остановился около парка. Бойко светило майское солнце. Я гулял по пустынным дорожкам, смотрел на деревья, на щебечущих птиц, на синее небо и удивлялся: как я жил без всего этого? Почему напрочь утратил потребность наслаждаться созерцанием природы, ощущением своей связи с окружающим миром? Я видел, что мир этот прекрасен. Странная мысль пришла вдруг ко мне: «Зачем я столько лет прятался от себя?»
Вернувшись домой, я не притронулся к шлему. Я посвятил время давно забытому развлечению — стал слушать музыку. И это было прекрасно. Звуковые колебания проникали в мои уши, потому что так хотел я. И это были те звуки, какие хотел я. А потом я пошел в магазин и купил продуктов. Впервые за долгое время я решил приготовить себе нормальную еду, а не довольствоваться «быстрой пищей». Я наслаждался вкусовыми ощущениями, получаемыми от блюд, появившихся благодаря собственным усилиям.
Мне хотелось размышлять о себе. Я вдруг понял, что, постоянно влезая в чужую жизнь, я на самом деле не живу своей жизнью. Каждый раз, когда включаю запись ощущений, я теряю время, отпущенное мне. Да, это увлекательно — воспринимать мир через чужие чувства. И… обманно, поверхностно. Ибо не я совершаю поступки, принимаю важные решения. Это уход от настоящей жизни.
А еще у меня появились подозрения, что ощущизм придумали для того, чтобы нас стало меньше на Земле. Население нашей планеты слишком велико. Все больше проблем с чистой водой, с продуктами питания, с отходами, которые не успевают перерабатывать. А тут универсальное средство, подходящее даже для мусульман: ощущения уважаемого муллы, ведущего службу, или первоклассного чтеца Корана, читающего суры. И для буддистов: ощущения тибетского монаха, давно преодолевшего мирские искушения, достигшего высот единения с космосом. Верующий погружается в них, окружающий мир исчезает. А рождаемость — падает.
Я вдруг затосковал по Лизе. Мне захотелось увидеть ее. Я позвонил ей, но телефон не отвечал. Я поехал туда, где она жила. Мне открыла незнакомая девушка, нескладная, худая, в сильных очках. Она смотрела на меня с недоверием.
— Мне надо увидеть Лизу? — объяснил я.
— Здесь нет никакой Лизы, — нервно произнесла девушка.
— Она жила здесь. Раньше.
— Раньше? — Девушка задумалась, потом с тревогой глянула на меня. — Вы имеете в виду ту, которая выбросилась из окна?
— Из окна?..
— Это случилось до того, как я переехала сюда, — заверила она.
Почему-то я не сомневался, что так оно и было: выбросилась, покончила с собой. Решила прекратить свое существование. Девушка смотрела на меня выжидающе.
— Простите… — пробормотал я и отправился восвояси.
Именно после этого я стал антиощущенцем. Яростным. Жажда деятельности обуревала меня. Однако одному сложно предпринимать какие-нибудь акции. К счастью, я нашел единомышленника. Это случилось так. Я стоял около магазина «Мир Ощущизма», ближайшего к моему дому, и смотрел на витрину, размышляя, что было бы неплохо разбить ее. И уничтожить все, что находится за ней. Мимо меня проскальзывали в обе стороны люди, не замечающие меня. Многих из них поглощали раскрывающиеся автоматически двери магазина. Других — выплевывали, одарив фирменным пакетом, набитым отвратительным товаром — записями ощущений. И вдруг один парень остановился около меня, глянул пытливыми глазами.
— Простите, что отвлекаю. Но, по-моему, вы никого не ждете.
— Вы правы, — осторожно отвечал я. — Но что из этого?
— Я думаю, что вам не нравится то, что продается в этом магазине.
— Возможно, вы опять правы. Только что это меняет?
— То, что я, быть может, нашел единомышленника… — Он смотрел на меня как-то робко и, одновременно, с надеждой.
Честно говоря, я сразу почувствовал симпатию к этому немного полноватому парню. Почему-то я был уверен, что он не мошенник. И потому проговорил:
— Вы не против, чтобы мы выпили кофе? За углом есть неплохой ресторанчик.
Он с готовностью кивнул. Мы направились на соседнюю улицу и вскоре заняли один из столиков подле окна с выведенной золотом надписью «Теремок». Точнее, мы видели слово «комереТ». Пока мы шли, я пытался решить, с чего начать разговор, но так и не придумал. Когда мы расположились друг против друга, я посмотрел на странного парня вопросительно:
— Только кофе или, может быть, что-то еще?
— Нет, — он приподнял руку, — больше ничего не надо.
Едва официант удалился, я перевел взгляд на человека, сидевшего напротив:
— Что, все-таки, вы имели в виду, говоря про единомышленника?
Тот виновато улыбнулся.
— Давайте для начала познакомимся. Меня зовут Алексей. А вас?
— Михаил, — не слишком охотно выдавил я.
— Очень приятно. Что касается единомышленника… — Он выдержал паузу, а потом продолжил тем же тихим, аккуратным голосом. — Возможно, мне показалось, но вы так смотрели на этот магазин. С ненавистью. И я подумал, что вы тоже ненавидите ощущизм, считаете его тупиком в развитии человечества.
Он сказал то, что мне хотелось услышать. Но я растерялся. Долго молчал. Тут принесли кофе. Положив кусочек сахара и помешав ложечкой, невесело произнес:
— Насчет тупика — это верно. Если люди своей собственной жизни предпочитают чужую, как еще это назвать? Тупик и есть. Только что с этим делать?
— Бороться, — решительно выдохнул он.
— Как?
— Всеми возможными способами.
Он оказался решительным, этот робкий парень. Ради великой идеи он готов был на многое. В нашем дуэте он стал заводилой. Он подталкивал меня к действиям.
Мы начали уничтожать магазины, продающие записи ощущений. Мы устраивали поджоги. Научились делать бутылки с зажигательной смесью. Классический «Коктейль Молотова». Вечерами, надев шапочки с прорезями для глаз, врывались в пространства, заполненные цветастыми коробочками с записями, и с криками: «Долой ощущизм!» бросали свои бомбы. Клубы огня вздымались там, где падала бутылка. Пламя быстро охватывало полки, уничтожая пластмассовые коробочки вместе с находящимися внутри дисками и более компактными коробочками с флешками, на которых таились гигабайты записей ощущений. Какая это была прекрасная, завораживающая картина! К сожалению, я не мог вдоволь насладиться ею — мы с приятелем вынуждены были бежать с места преступления.
Мы подожгли шесть магазинов. Три огонь уничтожил полностью, один — наполовину, а в двух пожар удалось быстро потушить, там ущерб оказался небольшим.
После шестого поджога нас поймали. Это оказалось несложно, хотя мы совершали преступления в разных частях города. Нас вычислили по мобильным телефонам.
На суде ни я, ни мой товарищ не скрывали: я, мы — антиощущенцы. Пользуясь возможностью, мы старались отстаивать наши взгляды. «Мы выступали против ощущизма, — страстно говорил я, — потому что мы видим губительность этого образа жизни для человечества. Человек должен жить своими ощущениями, а не чужыми. Только так он может реализовать свой потенциал. Записи чужих ощущений подобны наркотику. Они захватывают человека целиком. Мы не имели другой возможности бороться за свои идеалы, кроме как уничтожая записи ощущений. По этой причине мы устраивали поджоги. Но я прошу учесть высокий суд, что мы никакой выгоды от этого не получали. Мы поступали так из высоких побуждений». Мои объяснения не слишком подействовали на суд. Но пресса отреагировала на них.
Теперь я сижу в тюрьме. Но я не жалею. Я сделал хоть что-то полезное в своей жизни. Может быть, в будущем люди оценят сделанное нами.
А вам я вот что хотел бы сказать: живите своими ощущениями. Пусть они будут не такими яркими, как чужие. Но это — ваши ощущения. Что может быть ценнее на этом свете? Ничего.
Игорь Харичев — прозаик, публицист, общественный деятель, секретарь СП Москвы, председатель ревизионной комиссии СП XXI века, генеральный директор журнала «Знание-сила». Живет в Москве.