Опубликовано в журнале Дети Ра, номер 4, 2011
Рецензии
Александр Вепрёв «Пейзаж с железными колесами». — М., «Вест-Консалтинг», 2011
В издательстве «Вест-Консалтинг» вышел поэтический сборник Александра Вепрёва «Пейзаж с железными колесами» (2010). Это четвертая книга поэта, основу которой составили свободные стихотворения и верлибры. Преимущественно это акцентный неметрический стих, без рифм, с разноударными строками.
Александр Вепрёв — поэт, художник, предприниматель. Родился в Кирове (Вятка). Служил в авиации Черноморского флота. Окончил Вятское художественное училище им.
А. А. Рылова. Он победитель Всероссийского литературного конкурса «Всенародная поэзия России». Член Союза писателей России. Живет и работает в Ижевске и Сочи.
Поэзия Александра Вепрёва — это, прежде всего, разговор о России, о своем месте в ней — «малой родине», о душе и Боге. Его книга читается на одном дыхании, так же, как стихи Есенина или Рубцова, влияние которых несомненно чувствуется, но, тем не менее, его поэтический голос ни с кем не перепутаешь.
Известный российский литературовед, критик Зоя Богомолова писала: «…Патриотизм, интернационализм, гражданственность, что необходимы литературе в наше сложное время становления новой государственности, казалось бы, у Александра Вепрёва «не бьет в глаза». Все это — на внутреннем, втором плане его стихотворений». «Второй план», тем не менее, проступает очень напористо. Тема России — такая немодная теперь и подозрительная в поэзии, поскольку превращается либо в неискреннее подражание «российским поэтам» (Есенин, Клюев, Рубцов), либо в государственный заказ, — очень естественно и ненавязчиво представлена в творчестве Вепрёва. Это органика самого автора: любовь к Родине и переживания за нее, ощущение того, что нигде он так не нужен, как на своей «малой родине»: «Да! Я, конечно же, лапоть вятский! / Лишь Стране преогромной не нужен… И на хер! / Кроме родины малой, хватской / да этой девки в одной рубахе…» Неустроенность быта, дорог, жизни — все эти штампы российской глубинки, все «пейзажи родины… Гудки и стуки / электропоездов / на стыках рельс, / путей железно — и пожизненно — дорожных…», — вызывают логичный вопрос:
«— Куда качусь?». Вопрос, как всегда, риторический и, как всегда, извечный для поэта, болеющего душой за свою страну. Он предполагает дорожные мотивы, которых так много поэтому в стихах автора. Ведь должна же эта «птица-тройка» куда-то прилететь. Может быть, наконец, в светлое будущее. «…А пока что шагаю, / поспешаю дорогой своей! / Рад, что будет пора урожаю… / Рад собачьему дальнему лаю / и тропинке, и стайке гусей…». А город родной (Вятка) так и остается пока стоять «На семи ветрах! / Хотя ветер дует / с запада и востока и наоборот — с севера и юга». Есть в этом ощущение бесконечной бесприютности, но российский поэт не может ощущать себя по-другому.
Иногда мир Александра Вепрёва напоминает мир Марка Шагала, но только не романтикой ослепленных любовью, летающих людей. Здесь отсутствуют розово-голубые тона, вместо людей летают коровы: «…И церковь галочья темнеет на холму, / вся в коровьем помете». Ирония в стихах, отмеченная критиками, иногда поэтическое хулиганство, но не горькое, как у Есенина, а скорее — веселое, — довольно редкое явление в современной поэзии, но еще реже авторы осмеливаются шутить над собой, а это всегда подкупает: «Я рос в родстве родных окраин: / во мне все нации живут. / Теперь пою, как басурманин, / а если выпью, как якут».
Несмотря на кажущуюся простоту стихотворного изложения, поэзия автора затрагивает самые сложные, сокровенные стороны человеческой души.
Лирический герой Александра Вепрёва возвращается, как к припеву, во многих верлибрах сборника к заманчивому слову «начинается», и строфа с этим словом, как заклинание, венчает многие его стихи: «Так начинается осень», «Так начинается город», «Так начинается страх», «Так начинается космос».
«Дворник сметает сны опавших деревьев
вместе с невидимыми снами сограждан…
В мусор!
Так начинается утро…»
Подсознательное движение начать все заново — естественное стремление живого существа. «С понедельника — новая эра. Душу вылечу, книги протру», — писала Татьяна Бек. Но в символе — в данном случае начинающегося утра — присутствует мудрое поэтическое видение того, что в каждом начале свой конец, что жизнь будет идти по спирали и повторять на новом витке прожитые уже моменты. В «начале» автора поселилась грусть, граничащая с обреченностью, понимание неизменности российской жизни в ее основе и того, что вполне определенное жизненное место героя предполагает терпение и принятие мира таким, каков он есть. Об этом не говорится откровенно, но проглядывается, прочитывается между строк.
Тема любви укладывается у Вепрёва иногда в моностих: «Дышу в снежинках голосом твоим!», а иногда в три емких выразительных строки:
«Нас объединяет небо…
Небо и что-то еще
вроде тепла и хлеба».
Объяснение прозой этой мысли заняло бы гораздо больше времени и слов.
«Поэта, певца, композитора можно определить даже по полуфразе. Судя даже по одному стихотворению. Вы — талантливый и интересный автор», — писал Вилли Токарев в письме А. Вепрёву. Но никогда настоящий поэт не будет удовлетворен тем, чего достиг: «…я никак не могу сочинить стихотворение / про цветного попугая Какаду, / которого когда-то увидел в лучах вечернего солнца».
Наталия ЛИХТЕНФЕЛЬД