Опубликовано в журнале Дети Ра, номер 11, 2011
Рецензии
Андрей Сизых. «Аскорбиновые сумерки». — М., «Вест-Консалтинг», 2011
Сборник «Аскорбиновые сумерки» составляют стихотворения, исполненные «и явного страха, и тайной надежды». В них звучит голос, который скорее пойдет против себя самого, против кого угодно, но только не против правды.
Я там, где тревожные ритмы,
Где рифмы куются для битвы
С князьями безверья и тьмы.
Стихи Андрея Сизых честные и горькие. Но вместе с тем, пронизанные несказанным светом — может быть совсем слабым, но вполне достаточным для того, чтобы различить тех, кто ранен и попытаться помочь им, дать прибежище всем, кто нуждается:
А еще можно снова пророком не стать
И прослыть городским идиотом,
Подвизавшимся сирых любовью спасать
И достраивать храм по субботам.
«Горе высшей пробы» помогает отбрасывать лишнее — все мелкие обиды и житейские неурядицы. Стихи Андрея Сизых высокого уровня — как технического, так и нравственного. И если вчитаться, то видны и раскаянье, и любовь к отечеству, и подлинное геройство — расплачиваться «за звучащий прежде смех», не сметь никому жаловаться, жить там, где указал Бог (пусть и в заброшенной глуши). Это ли не подвиг — самый что ни на есть, о котором никто никогда не узнает. Но это, вместе с тем, и данный человеку дар послужить — стать солью земли, а значит, хотя на время предотвратить ее гниение. И в этом обрести «смысл и дух» и, несмотря ни на какие ужасы мира, не потерять веру:
И буду я, как истинная твердь,
Встречать разволновавшиеся воды,
В их глубине пытаясь разглядеть
Всех высших правд недрогнувшие своды.
Сотни раз мне приходилось слышать словосочетание «потребительский рай», и вот первый раз я слышу — «потребительский Гулаг». Не каждый способен на лексическом уровне так точно указать, что общество потребления ведет к гибели. Что бы это уловить и выразить именно таким образом, надо очистить свое сердце, сделать его таковым, чтобы истина могла беспрепятственно заходить в него.
Душа спешит покинуть темный грот
И свет находит в ней покой и отклик.
А сердце очищается затвором, сердце очищается смирением и любовью — может, мир и меняется, а действенными по-прежнему оказываются именно эти способы. И сердце усталое, в котором уже давно «нет желания сравнивать — кто и сколько терпел», такое сердце перестает бежать от правды:
но текучую медь откровенных до фальши волос
но точеное мастером похоти гибкое гладкое тело —
все оставить однако до срока до знака пришлось
потому что ни с кем как с тобой так душа не болела
до сего дня любитель банальных пикантных острот
разучился шептать я распущенно глупости в ушки
и танцую уныло с азийскою скукой фокстрот
затворившись в стихах словно рак-недотрога в ракушке
Это книга человека созидающего, может когда-то и рушившего, но теперь уж точно всем сердцем возжелавшего созидать. Человека, в котором жива «тоска по бессмертью». В котором уже отбушевала бесшабашность и глупость молодости. А что пришло на смену?
Кончается время гаданий,
Как кончилось время потех.
Исчез в невеселье недавний
Беззлобный мальчишеский смех.
Забылись победы и беды,
Во всякие годы лихи.
Остались стихи не допеты
И недопрощены грехи.
Это строки из стихотворения «BONA FIDE», что в переводе с латинского значит «честно; вполне искренне». Это те слова, которыми можно лаконично охарактеризовать весь сборник — «вполне искренне». Пройдя полжизни — лирический герой не хочет врать. И говорит об этом не вставая в позу, без тени самолюбования — но серьезно и мужественно:
Когда так давно за сорок уже про себя не лгут.
Как бы ни было на этой земле, в этой стране «безжалостных отеческих гробов» — отчаиваться рано, потому что здесь еще может разливаться звучание честное, открытое, без самооправдания, без желания что-либо доказать. Звучание, которое услышав раз, больше уже ни с чем не спутаешь.
не сбежавший поныне из забытого богом угла
я впадаю в унынье и тоска как тупая игла
проникает под кожу и к душе пробивает проход
я обычный прохожий вдоль железной дороги невзгод
«Я — обычный прохожий». Наверное, с тем же смирением святой жизни люди говорят о себе, что они великие грешники.
Наталья МАМЛИНА