Опубликовано в журнале Дети Ра, номер 9, 2010
Обсуждаем книгу
Андрей Коровин. «Пролитое солнце». Изд. Арт Хаус медиа. 2010 г.
СОЛНЕЧНЫЙ ЛИВЕНЬ
Бахыт Кенжеев в предисловии к сборнику Андрея Коровина подчеркивает, что «Коровин — поэт прежде всего жизнеутверждающий». Это не только правда, но и редкость. В наши дни чуть ли не правилом хорошего тона является соревнование в разочарованности, негативизм почитается за смелость, а среди патриотистов преобладают жалобы и похоронные плачи по России. Что ж, оснований для такой лирики в нашей действительности предостаточно.
Мимо этих настроений не прошел и Коровин:
в темное небо столицы гляжу
темное пиво отчизны глушу
темное прошлое снится
Господи как тут не спиться
Но, во-первых, тут веет легким дуновением иронии, во-вторых, — и это главное! — положительная энергетика Коровина берет верх и вместо того, чтобы спиться, он организует литературную братию, устраивает международные фестивали, постоянные вечера поэзии в «Салоне Булгаковского дома», и вообще позволяет себе все радости жизни — взаимную любовь, семью и даже сибаритство. Он заразительно любит жить, отсюда и климат его поэзии — скорей южный, чем северный. Не столь московский, сколь крымский…
Гордый и голый — стою на ветру,
Я не умру — говорю — не умру!
Чувствую радость побега.
Так по части идейной у Коровина все в порядке, однако мы уже не обязаны ставить идейность на первое место, поэтому отодвинем ее на второе и поговорим о собственно поэзии. Приведенные строки нравятся не только звукописью, интонацией, но и неожиданной ассоциацией. Побег играет двумя смыслами: убежать, вырваться из смертного круга и — дать радостный росток, побег! Да и в предыдущий цитате поэтическими бликами играет эпитет «темный» в паре с небом, пивом, прошлым…
Музыкальное чувство слова — одно из непременных отличий поэзии от прозаических высказываний. Это в особенности относится к верлибрам. Андрей Коровин с равным успехом обращается и к традиционной форме и к верлибру. Трудно сказать, что ему больше свойственно. Не могу удержаться, приведу одно его прелестное лирическое стихотворение — «Грустная сказка: о счастье»:
Что же ты наделала, милая душа?
Разрубила дерево. Как теперь дышать?
Не сиделось пташеньке на моем суку.
Улетела за море. Вот и все. Ку-ку.
Жили мы за пазухой, у кого — не знам.
Звезды были ласковы, как собаки, к нам.
Ворковала, горлица, выключала свет.
Были бы мы счастливы.
Только счастья — нет.
Пусть традиционное, но ведь явно свое — по словарю, по интонации, по современности, свежести. И все-таки. Лирических шедевров в русской поэзии полным-полно. А вот живых и убедительных верлибров — кот наплакал. Потому меня особенно порадовали удачи Коровина в этой области. Он доказал, что обладает вольным и сильным дыханием, темпераментом, напором, благодаря которым внешне прозаический текст становится поэтическим. Надо бы целиком привести «Небесные персики» или «Мазурку», ибо верлибр, как водопад, не делится на струйки, но я полагаю, что читатель ознакомится не только с моим отзывом, а и с «первоисточником». И все же — хотя бы несколько строк:
…сколько тебе городов построили и лесов посадили сколько родили для тебя женщин
сколько зрения дал тебе бог что ж ты жалуешься зараза тать твою так
люби эту жизнь пей эту чашу пока не придет срок твоей кукушки прокричать тебе
время вышло…
(«Мазурка»)
И не вздрогнешь ли от внезапно вспыхнувшей метафоры:
Господь дергает за поводок
И забирает нас к себе
В небо
(«старая ящерица на поводке»)
В «Литературной России» от 18 июня с. г. Александр Титков и Катерина Кюне в рецензии «Романтик эры мышей» убедительно с плюсом оценивают новый сборник стихотворений Андрея Коровина, но хотят и покритиковать:
«Увы, Коровину, говоря спортивным языком, иногда не хватает дыхания, чтобы удержать взятый темп».
Пытался понять, что это значит, но так и не понял. Зато со следующей фразой готов поспорить. Авторы пишут: «Временами его внутренний редактор пропускает самоочевидные рифмы (они — огни, по трапу — по этапу, всех — смех), а порой и тривиальные мысли (наг и чист рождается человек / а уходит в тоске и злобе)».
В злобе? По-моему, это вовсе не тривиально, а просто неверно. Люди рождаются одинаково, а вот помирают совершенно по-разному! Что до рифм, то любые годятся, если они к месту. Блок, например, в прекрасном (хрестоматийном!) стихотворении «О доблестях, о подвигах, о славе» рифмует подряд «снизошла-ушла-нашла-прошла-ушла»! Ну и что?
Спору нет, Андрей Коровин сам по себе, его индивидуальность хорошо прописана, «красной нитью» проходит через весь сборник, несмотря на то, что он откровенно «учитывает» все современные тенденции в русской поэзии, варится в густой и небезопасной литературной среде. Он массу веяний обращает себе на пользу, лишь изредка, перестаравшись, сбивается с тона, допускает безвкусицу (вроде «рры: и пощады нет») или невнятицу типа «когда череп дня обращался в слух», или ложные сентенции («мы завидуем мертвым покуда живем»), или совсем уж эстрадные хохмы («полезешь красотке под юбку а там уже кто-то другой»), хотя справедливости ради в последнем случае хохма искупается пафосом, прилетевшем на крыльях иронии:
она средоточье вселенной
люби же ее идиот
(«растение: женщина»)
Как бы подводя итог своей не лишенной романтики лирике, Коровин уверенно и достойно аукается с Блоком («только влюбленный имеет право на звание человека»):
в этом мире живут лишь влюбленные
да качающий их небосвод
и смело в извечную тему влюбленности вплетает то, о чем, как правило, влюбленные поэты (влюбленные в свою любовь!) не думают, сочиняя стихи:
пусть бы родился мальчик!
Интересная книга. Талантливый поэт. Слава богу, тут не скажешь: «а был ли мальчик?»
Кирилл КОВАЛЬДЖИ