Мемуары
Опубликовано в журнале Дети Ра, номер 8, 2010
Наследие
ОБ ОТЦЕ
Александр Никанорович Харичев родился под Оренбургом в 1919 году. Перед Великой Отечественной войной проходил воинскую службу в Среднеазиатском военном округе, получил звание сержанта. Осенью 1941 года был направлен на командирские курсы «Выстрел». Участие в боевых действиях начал на Курской дуге лейтенантом, командиром стрелкового взвода. Прошел с боями до границы СССР, освобождал Польшу. Майором, командиром батальона воевал на территории Германии, участвовал в Берлинской операции в составе 1-го Украинского фронта, затем с частями фронта совершил бросок в Чехословакию, освобождал Прагу. Войну закончил 18 мая в Моравских горах, где пришлось отбивать атаки эсесовских частей, прорывавшихся к американцам.
А. Н. Харичев — кавалер многих боевых орденов и медалей, в том числе ордена Александра Невского, двух орденов Великой Отечественной войны.
После войны закончил Академию им. Фрунзе, дослужился до звания полковника, был командиром полка, служил в штабе Прибалтийского военного округа. Умер в 1995 году в Риге.
Игорь ХАРИЧЕВ
Александр ХАРИЧЕВ
НАКАНУНЕ БЕРЛИНСКОЙ ОПЕРАЦИИ
Отход с плацдарма
Вот уже которые сутки то в атаке, то на марше солдаты моего батальона преследуют отходящие в глубь немецкой территории подразделения фашистов. Позади у нас уже были реки Одер, Бобер и другие важные рубежи. После вчерашнего вечернего боя солдаты батальона, прошагав всю ночь, конечно были рады команде «Стой, привал». Надеялись, что после этого последует команда на отдых. Но прошло 15 минут, раздалась команда «Становись», а затем «Шагом марш». И снова продолжалось движение. Ясно, что в колонне в это время было нерадостное настроение, появлялось уныние, усталость, дрема на ходу. Но в колонне были солдаты, которые не поддавались скуке и усталости и пытались поднять настроение боевым друзьям и себе.
Ашот Кишимян, увидев пробегающего мимо посыльного батальона Петьку Короткова, крикнул ему «Слушай, будь другом, узнай там у начальства, куда фриц девался. Всю ночь на плече тащу пулемет, а фриц не попался. Может, он уже на Ла-Манше портянки сушит». Петька остановил свой бег и сказал: «Ашот, я тебе и без начальства отвечу. Во-первых, на Ла-Манш ни фрицев, ни тебя наши союзнички не пустят. А во-вторых, это ой как далеко. Надо знать географию». Ашот прямо взорвался: «Слушай, ты, география, зачем мне география, если у меня дома есть ишак, и он довезет куда надо, а второе, я туда не собираюсь». Петька убежал, Ашот продолжал что-то говорить, а колонна хохотала. В это время к Ашоту подошел старшина роты: «Опять нарушаешь шумомаскировку? Смотри, накажу». Ашот взмолился и просил старшину не наказывать его: он и в самом деле хотел знать, куда фриц делся. В колонне опять смех.
Тут последовала команда: «Подтянуться», и рота зашагала быстрее, а впереди уже гремел бой. К голове колонны подъехал командир полка Стеновой. Он ознакомил нас с обстановкой и поставил батальону боевую задачу. 3-й батальон захватил мост через реку Нейсе, отводной канал и мельницу, ведет упорный бой. Наша задача расширить плацдарм влево, после прохода моста очистить берег реки слева, овладеть фольварком, по нашему — обособленно расположенным помещичьим хозяйством и закрепиться по берегу водоотводного канала. Зона моста обстреливается артиллерией фрицев. Не останавливая движения колонны батальона, я поставил командирам рот задачу преодолеть мост, определил и боевой построй батальона после моста.
Атаку начала 1-я стрелковая рота, она располагалась на левом фланге, и ей пришлось преодолевать большую дистанцию. Вслед за ней бросилась в атаку 2-я рота, она действовала в центре. После нее настала очередь 3-й роты. Пулеметная рота повзводно с ротами прошла. За 3-ей ротой галопом двинулись повозки минометной роты и 45-мм орудия. За нами пошел сосед справа — 2-й стрелковый батальон. Солдаты, разгоряченные бегом, оживились, шутили и подтрунивали друг над другом. Рассказывая, как тот или другой бежал зигзагами или обнимал немецкую землю во время разрыва снаряда. А некоторые тревожились тем, что фриц опять побежит, и им не удаться поспать. На что командир отделения Мирошник заметил: «Дурни вы, дурни, если фриц упрется, то многие из вас в лучшем случае будут отсыпаться в госпитале или медсанбате, а в худшем — на том свете. Так что лучше пусть фриц бежит дальше».
Если 2-я и 3-я роты продвигались вперед пока без стрельбы, то 1-я рота уже не раз выкуривала отдельные группы немцев из окопов вдоль берега Нейсе. Командир 1-й роты был опытным командиром, в этом знал толк. После выхода на берег водоотводного канала роты начали закрепляться. Внезапно зазвучали выстрелы. Лейтенант Кузнецов, выйдя на свой правый фланг, увидел, что 2-й роте в фольварке немцы оказывают упорное сопротивление. В тыл оборонявшимся он послал группу автоматчиков с пулеметом. Вскоре немцы, услышав стрельбу в своем тылу, ослабили сопротивление, начали отходить, бросив орудие, 3 миномета, 10 фаустпатронов. Они быстро отошли за канал, взорвали за собой мост и скрылись в лесу.
2-я рота после овладения фольварком вышла на берег водоотводного канала и начала закрепляться в 150 метров западнее фольварка. 3-я рота без одного взвода заняла оборону правее 2-ой роты, бок о бок с соседом справа — 6-й ротой 2-го стрелкового батальона. Когда мы прибыли в фольварк, были удивлены: на карте обозначены только дом и строение, а в усадьбе стояло еще 5 строений барачного типа, где, как скоро выяснилось, находился небольшой завод походных радиоприемников.
Где-то около 9 утра прибыли кухня и повозка с боеприпасами. Командир хозвзвода старшина Трунов сообщил, что через мост проходят новые подразделения и принимают вправо. Многие солдаты, да и командиры, и я в том числе, были уверены, что скоро последует команда «Вперед», и мы снова двинемся колонной на Запад. Но не тут-то было. Немцы оказали серьезное сопротивление. Чувствовалось, что они что-то замышляют. На душе у меня было тревожно.
Позвонил командир 2-го стрелкового батальона и передал, что перед ним и соседом справа с направления на город Форст подходят и сосредотачиваются танки и пехота немцев. Облачность была низкая, авиация не действовала. Становилось ясно, немцы нашли силы и решили ликвидировать плацдарм, который мы создали. Значит, надо быть готовым ко всему. О чем я предупредил командиров рот, а начальника связи батальона Семенова, командиров хозвзвода и санвзвода послал к реке подумать о переправе. Через час они вернулись и сообщили: за рекой большое селение, там тылы полка. Они нашли две лодки, веревки, проволоку. Притащили к реке, натянули две веревки, лодки перегнали на эту сторону. Так что раненных можно было кратчайшим путем отправлять. Там оставили солдата для наблюдения. Командир саперного отделения приказал двум солдатам найти еще что-нибудь для переправы и перетащить на нашу сторону, но сделать это скрытно.
Зная, что по фольварку будет вестись интенсивный артиллерийский огонь, я приказал перебраться оттуда на поляну восточнее усадьбы. Многие этим были недовольны — еще бы, в усадьбе было куда удобнее. Около двух часов дня сначала мы услышали, как справа начались рваться снаряды. Чуть позже и у нас началось. Вскоре уже горел ряд строений в фольварке. По телефону командир 2-го батальона сообщил, что на соседа справа пошли танки и пехота, прорвали оборону и движутся в направлении моста. Он вынужден свой фланг справа заворачивать, просил доложить об этом командиру полка, так как у него связи с полком нет. Я все передал командиру полка. Он сказал: «Да, я в курсе дел. Приказа на отход нет. Держитесь, мы выдвигаем артиллерию на берег. Так что поможем…» В этот момент связь оборвалась и у нас.
На участке обороны батальона немцы вели сильный пулеметный огонь, часто рвались снаряды. Но попыток преодолеть канал пока не предпринималось. Местность была лесистая, и мы не видели, что там происходит в зоне моста, но слышали — идет ожесточенный бой. Прибежал посыльный от комбата-2 и сообщил, что немецкие танки вышли на мост и взорвали его, теперь продвигаются по берегу канала. Так что наши тревоги подтвердились, и теперь надо свои действия просчитывать вперед, ведь приказа на отход не было. Я позвал командира пулеметной роты, сказал, чтобы он взял четыре расчета станковых пулеметов, отправился к реке, переправил и установил на указанных местах на карте. После установки пулеметов организовать переправу минометной роты и других рот, для чего изыскать подсобные средства переправы. Надо сказать, что капитан Шульгин, несмотря на солидный возраст, очень быстро переправил пулеметные расчеты, установил на огневых позициях. Затем взялся за переправу минометов и мин на лодках. Лошадей переплавляли вплавь (глубина реки была от 1,5 до 2 метров, ширина — до 80 метров, течение тихое), повозки и орудия стояли на берегу. Мы пока сдерживали продвижение пехоты и танков немцев. Выручали орудия, бившие по немцам прямой наводкой. Уже не один вражеский танк горел. Но немцы давили на 2-й батальон, и он потихоньку отходил к берегу Нейсе.
Наши 2-я и 3-я роты вели бой в районе фольварка — он весь горел, но роты использовали окопы и щели, которые мы нарыли там. Неожиданно появились три немецких танка, поливая наши окоп ы огнем из пушек и пулеметов. Как только они вышли на открытое место, наша артиллерия открыла по ним огонь. Один танк тут же завертелся на месте, видимо, взрывом гусеницу оборвало, а два повернули вправо, прячась за кусты. Немного в стороне в глубокой яме лежали наводчики взвода противотанковых ружей Чернов и Кондрашин, имея каждый по два фаустпатрона. В это время мимо них пробегали автоматчики и кричали им «Эй вы, усмирители танков, что сидите, бейте их». Кондрашин погрозил им кулаком: «Чешите отсюда, пока не поздно». Немцы в танке заметили бегущих, открыли по ним пулеметный огонь и двинулись вперед, подставляя свои бока под фаустпатроны. Когда они приблизились метров на сто, Чернов и Кондрашин выстрелили. Танк, в который стрелял Кондрашин, взорвался и загорелся. Другой танк начал разворачивать башню в сторону стрелявших. Чернов схватил другой фаустпатрон и еще раз выстрелил, за ним и Кондрашин выстрелил второй раз. Было два взрыва, и танк запылал. Чернов и Кондрашин побежали назад, на позиции, подготовленные их помощниками. Туда же пришли кричавшие ранее автоматчики, извинялись и жали руки, говоря: «Ну, работа класс». Подошли и мы с капитаном Ладушкиным, моим заместителем по политической части. Я поблагодарил ребят за умелые действия, потом глянул на замполита: «Оформляй материал на ордена». Он хмуро усмехнулся и произнес: «Если к вечеру не будем в штрафбате, ведь отходим без приказа». Немцы, поняв, что мы имеем фаустпатроны, сменили тактику: теперь вперед шли автоматчики, а за ними на удалении двигались танки. Это нам не было помехой: для автоматчиков у нас огня хватало, мы их хорошо к немецкой земле прижимали. Однако, они нас упорно теснили, и мы вынуждены были потихоньку отходить.
Нужна была связь с полком, нужна была помощь артиллерии — прицельная, а не беспорядочная стрельба по площади. Отправляя с очередной партией раненых командира отделения санитарного взвода Ивана Шумакова, я приказал ему найти штаб и доложить командиру полка обстановку. Прошел час, уже основной состав 2-й и 3-й рот оказался на берегу в окопах, как появился Шумаков с приказом об отходе. Роты сразу начали переправляться: кто вплавь, кто на подручных средствах, кто по веревке, перебирая ее руками. Вскоре без потерь все были за дамбой на том берегу. 1-я рота, оставив прикрытие, начала переправу. Теперь работали и пулеметы, установленные на том берегу. Будучи не в состоянии переправить 45-мм пушки, артиллеристы сняли с них замки, а повозки опрокинули в воду. Настала очередь нашей переправы, быстро разделись, одежду над головой, кто по веревке, кто по проводу. А вода холодная, ледышки плывут. Апрель месяц! Как оказалось, мы последними плыли. Поэтому несколько очередей немецких пулеметов прошлись по нам, но ничего, все обошлось. Надо сказать, станковые пулеметчики хорошо своим огнем нас прикрывали, не давая врагу вести прицельный огонь — немцы боялись подходить к берегу реки.
Когда оказались в окопах за дамбой, быстро оделись, начали греться у костра. Тут ко мне подошел ординарец, протянул кружку: «Пейте, товарищ майор, а то заболеете». Я выпил до дна, а это был спирт, и вскоре я выключился. Через час меня попытались разбудить, но ничего не вышло. (Говорят, мычал.) А еще через час сам проснулся. Привел себя в порядок и пошел в штаб полка. Там была получена новая задача — отдыхать, восстанавливать силы. Началась пауза в нашем наступлении перед Берлинской операцией, к которой, среди прочих, готовился и наш 1-й Украинский фронт.