Опубликовано в журнале Дети Ра, номер 8, 2010
Интервью
Анна Лучина приобрела известность после выхода книги «Интим не предлагать» (М., «Вест-Консалтинг», 2009), которая стала бестселлером крупнейшего магазина России — «Москва».
Сегодня Анна Лучина отвечает на вопросы редакции.
АННА ЛУЧИНА: «Я ПИШУ О НЕСЕНТИМЕТАЛЬНОМ ВРЕМЕНИ…»
— Аня, ваша книга наделала много шума, появились рецензии, весь тираж был распродан. Вы, как говорится, вышли из тени. Расскажите немного о себе!
— Согласна, что выход книги в свет дает и автору скромный повод выйти из тени. Смущает только, что женщине рассказать немного себе, это все равно, что разрешить алкоголику немного выпить. И все же рискну, отвечу. В контексте повествования книги и не только. Читателей, наверно, в первую очередь интересует, насколько совпадают моя биография и мои рассказы. В каких рассказах — я, мой опыт, мое дыхание, а где — собирательн ый образ литературных героев? Мое эго, мои хорошие и дурные привычки, как пазлы, хаотично разбросаны по страницам книги с разным процентом концентрации. А значит, я — такой же собирательный образ, как и герои моих рассказов.
— Вы, наверное, с детства мечтали стать писателем?
— Нет, мечтала я о другом. Детство и юность пролетели стремительно и счастливо. В Москве. Училась в школе, занималась спортом. Имела взрослый разряд по фехтованию. И была одной из немногих выпускниц, которая категорически не стремилась взрослеть. Я тогда даже написала стихотворение, которое начиналось так: «Ко мне крадется тихо взрослость. Мы с ней — заклятые враги. И я иду, храня серьезность, а сердце требует — беги!».
Учительница литературы на выпускном экзамене сказала мне, чтобы я поступала в Литературный институт. Я посмотрела на «литеростас» над ее головой. Там были сплошь бородатые, седовласые мужчины. Я представила себя этакой Надеждой Константиновной в круглых очках и нелепым пучком волос на затылке. Решив, что таким портретом я еще успею стать, я отложила поступление в институт на год и уехала в геологическую экспедицию. За четыре месяца на стареньком ЗиЛе наша геологическая партия объездила всю Пермскую и соседние области. Так я впервые познакомилась со своей страной и людьми. Я обнаружила, что простые люди в моей стране живут в таких условиях, что наши военные палатки казались мне более комфортным и приличным жильем… Примерно раз в неделю наш грузовик неспешно катил по дороге, и страна лежала передо мной слева и справа, как раскрытая книга. Я читала ее с восторгом и грустью, когда среди бескрайних полей глаз вдруг царапали черные низкие крыши домов. С точки зрения писателя, самым колоритным типажом в нашей компании был водитель Серафим Васильевич. Ездил он всегда так медленно, что мы за глаза называли его «шестикрылым Серафимом», и всю дорогу стучали кулаками по изрядно помятой крыше кабины: «Серафим Васильевич! Ну, прибавьте газку. Нас уже велосипедисты обгоняют». На что тот невозмутимо отвечал: «Мне один год остался до пенсии. И я хочу до нее дожить». В те застойные годы не один наш водитель, полстраны мечтало побыстрее выйти на пенсию. Тогда все жили на одну зарплату. И лишь счаст ливчики пенсионеры могли иметь две зарплаты. Но однажды наш старенький грузовичок мог бы участвовать в гонках Формулы-1 и выглядел бы весьма достойно. В тот день мы проезжали город Соликамск. На выезде из города нас остановил патруль: капитан и два молоденьких солдата с автоматами наперевес. Они обыскали машину, потому что из лагеря сбежали два уголовника. Едва они спрыгнули со ступенек машины, Серафим Васильевич дал такого газу, что если бы мы не держались за тяжелые ящики с тушенкой, то нас всех сдуло бы через задний борт. После этого мы поняли, что воля к жизни у Серафима настолько сильна, что нам его не переупрямить.
— Вы пишете про так называемых простых людей. Это дань традиции русской классической литературы?
— Не писать сейчас о простых людях, по-моему, нельзя. Синоним простого человека — маленький человек. Человек с маленькими запросами по жизни, маленькой зарплатой, маленькой квартирой и т. д. Вряд ли нормальный человек согласится на такое без определенных договоренностей и преференций со стороны государства. И в социально ориентированном государстве так и было. Вы работаете на не престижных работах, получаете нищенскую зарплату, а мы (власть имущие) бесплатно учим ваших детей, лечим, даем жилье по минимальным нормам. Но сменилась система государства. То, что простым людям дали, и что отняли — иначе, как аферой века не назовешь. И сразу времена стали непростые. И больнее всего эта ползучая капиталистическая революция ударила по простым людям. Они привыкли, что государство думает за них. А государство думает сейчас только о том, как отнять у простых людей и то малое, что двадцать лет назад было нехотя дадено.
— Над чем вы сейчас работаете?
— Финансовый кризис, как ни странно, способствовал тому, что я сейчас работаю над романом, начатым несколько лет назад. Жанр романа определить не берусь. Сложная эклектика, но в рамках одного сюжета. Любовно-приключенческий роман, действие которого разворачивается в двух странах, абсолютно не похожих, но торгующих нефтью на мировом рынке. Все перепетии сюжета перемежаются раздумьями, почему для одной страны нефть — источник процветания, а для другой — криминала. «Ах, знать бы нам, что за проклятие висит над страной небосклоном, коль даже сама демократия — с бандитско-тюремным уклоном».
— Ваши рассказы мне иногда напоминают творчество талантливейшей Виктории Токаревой. Вам нравится проза Токаревой?
— Спасибо на добром слове. Творчество Виктории Токаревой по достоинству оценено и читателями, и литературными критиками. Нравится оно и мне, особенно ранние рассказы. Есть ли схожесть в наших творческих манерах? Я тоже работаю в малых прозаических формах. И тоже пишу о простых людях. Также сопереживаю за их непростые судьбы. Но Виктория Токарева предпочитает мягко и деликатно доставать проблемы изнутри человека и примирять их с внешним миром. Я более политизирована, поскольку пишу о несколько ином, жестоком и несентиментальном времени. И в моих рассказах, наоборот, я показываю, как внешние обстоятельства влияют на внутреннюю сущность человека. Как трудно простому человеку под тяжестью этих обстоятельств остаться человеком. На меня, как на писателя-сатирика, большое влияние оказало увлечение творчеством Аркадия Аверченко и Надежды Тэффи. У них я учусь всю свою литературную жизнь.
Вопросы задавал Евгений СТЕПАНОВ